Слово Мастеру: Чину́а Аче́бе (16 ноября 1930 — 21 марта 2013)

Ремарка. Портрет глубоко ценимого классика. За неимением интервью на русском переводила с английского.

Альберт Чинуалумогу Ачебе — нигерийский прозаик, поэт. Отец африканской литературы.

Цитаты

Люди создают истории, создающие людей; или, скорее, истории создают людей, создающих истории.

Среди игбо очень высоко ценится искусство разговора, а пословицы — это пальмовое масло, с которым едят слова.

Нетерпеливый идеалист говорит: «Дайте мне точку опоры, и я переверну Землю». Но такого места не существует. Мы все должны стоять на самой Земле и идти вместе с ней в её темпе.

Никто не может научить меня, кто я.

Я не думал о писательстве как о карьере. Это просто выросло во мне.

Мне кажется, что с самого начала истории предназначались для того, чтобы ими наслаждались, чтобы они обращались к той части нас, которая любит хорошую форму и хорошее звучание.

Литература может сделать одну замечательную вещь — она может заставить нас отождествлять себя с ситуациями и людьми, находящимися далеко.

Об историях и писательстве

Я знал, что люблю истории, истории, рассказанные в нашем доме сначала моей матерью, а затем старшей сестрой (например, о черепахе) — любые обрывки историй, которые я мог почерпнуть из разговоров, просто слоняясь, сидя без дела, когда у моего отца были гости.

Когда я начал ходить в школу и научился читать, то столкнулся с историями других людей и других стран. В одном из своих эссе я вспоминаю рассказы, которые меня очаровали. Странные рассказы о волшебнике, который жил в Африке и отправился в Китай, чтобы найти лампу… Меня завораживало то, что они были о далёких и почти неземных вещах.

Потом я стал старше, начал читать о приключениях и не знал тогда, что должен быть на стороне тех дикарей, с которыми сталкивается добрый белый человек. Я инстинктивно вставал на сторону белых людей. Они были в порядке! Они были превосходны. Они были умны. Остальные не были… они были глупы и уродливы. Так я познакомился с опасностью отсутствия собственных историй. Есть великая поговорка: пока у львов нет своих историков, история охоты всегда будет прославлять охотника. Это знание пришло ко мне гораздо позже. Как только я это понял, мне пришлось стать писателем. Я должен был стать этим историком. Это не работа одного человека. Но это то, что мы должны были сделать, чтобы история охоты также отражала агонию, тяжкий труд и даже храбрость львов.

Именно рассказчик делает нас такими, какие мы есть, создаёт историю. Рассказчик создаёт память, которая должна быть у выживших, иначе их выживание не имеет смысла.

Для меня писательство всегда было серьёзным делом. Я чувствовал, что это моральный долг. Серьёзной проблемой того времени было отсутствие африканского голоса. Быть частью этого диалога означало не только сидеть за столом, но и эффективно рассказывать африканскую историю с африканской точки зрения.

На самом деле, вся моя художественная карьера, вероятно, была вызвана противоречием между христианской религией моих родителей, которой мы следовали в нашем доме, и отступающей, более старой религией моих предков, которая, к счастью для меня, всё ещё действовала за пределами моего дома. Это напряжение вызвало искры в моём воображении. Я не задавал интеллектуальных вопросов, потому что был слишком молод. Но без вопросов с вами всё ещё может случиться что-то. Мой дядя был там и был доступен, это был обогащающий опыт.

Я был частью счастливого поколения, посаженного на перекрёстке дорог, когда встреча двух культур произвела нечто стоящее.

Я считаю, что мы должны сделать наше путешествие по жизни как можно более осмысленным и полезным, я думаю, что наш вклад в сотворение мира важен. Я основываюсь на истории сотворения мира игбо, в которой происходит разговор между Богом и людьми. Они обсуждают состояние окружающей среды — что сделать, чтобы поднять человека из состояния бродяжничества, из животного состояния в человека, то есть земледельца. И это заложено в рассказе, притче.

Однажды утром безутешный мужчина сидел на муравейнике. Бог спросил его, в чём дело, и человек ответил, что почва слишком болотистая для выращивания батата, который Бог наказал ему вырастить. И Бог предложил ему привести кузнеца, чтобы тот высушил землю мехами.

Сегодня основное занятие игбо — земледелие

Вклад человечества в творение так важен. Бог мог бы сделать мир совершенным, если бы захотел. Но он сделал его таким, какой он есть. Так что нам постоянно нужно обсуждать и сотрудничать, чтобы сделать мир более пригодным для жизни, чтобы почва могла уступить, понимаете. Мне кажется, этого достаточно, чтобы занять моё время и мысли, а не задаваться вопросами: существует ли это? или что появилось раньше, яйцо или курица? Этими вопросами можно заниматься вечно. Это вещи, которые мы никогда не узнаем. То, что мы можем сделать, кажется мне гораздо более важным.

Искусство есть постоянное стремление человека создать иной порядок действительности, чем тот, который ему дан.

Об обучении писательству

Многие писатели не могут зарабатывать на жизнь. Поэтому возможность учить писательству для них ценна. Но я действительно не уверен в ценности таких курсов для обучающихся. Я не имею в виду, что это бесполезно. Но я бы не хотел, чтобы кто-то учил меня писать.

О творческом процессе

Я не жаворонок; я не люблю рано вставать и поэтому не начинаю писать в пять утра, хотя некоторые люди, я слышал, так и делают. Я пишу, как только начинается мой день. А ещё я могу работать до поздней ночи.

Я очень примитивен, я пишу ручкой.

Если вам не нравится чья-то история, напишите свою.

Настоящая опасность — это склонность отступать к очевидному, склонность пугаться богатства мира и цепляться за то, что мы понимали всегда.

Перед писателем часто стоит два выбора — отвернуться от пугающей сложности жизни или познать её тайну, сражаясь с ней. Писатель, выбравший первое, вскоре исчерпает силы и будет создавать изящно-заурядную беллетристику.

Когда я пишу, я действительно хочу удовлетворить себя. У меня есть история, над которой я работаю и с которой борюсь, и я хочу рассказать её максимально эффективно. Это действительно то, на что я трачу усилия. И мысль о том, что кто-то может её читать, может быть, она есть где-то в глубине моего сознания (я никогда не скажу, что её нет, потому что я не знаю), но, на самом деле, я думаю не об этом.

Большинство начинающих писателей, если они честны с собой, признают, что молятся о читательской аудитории, когда приступают к работе. Но самым большим мотивирующим фактором должно быть качество ремесла, а не аудитория.

Я думаю, что слова обладают волшебством, что человеческие ситуации создают волшебство, что вы можете захватить дополнительное измерение, помещая идеи рядом.

Я думаю, что это здорово — использовать простой язык, даже когда речь идёт о глубоких, очень трогательных, очень острых вещах.

Попасть в рутину так легко. Роман каждые два года; возможно, с улучшением техники. Но меня это не интересует. Мне интересно заняться чем-то принципиально важным, а значит, на это нужно время. И то, что я делал, на самом деле, так это избегал этого давления — привычке выдавать по книге в год. Это то, что ожидается от романистов. И я никогда не был слишком озабочен тем, чтобы делать то, что ожидается от писателей или художников. Я хочу делать то, что считаю важным.

Письмо похоже на борьбу; вы боретесь с идеями и с историей. Требуется много энергии. В то же время это захватывающе. Так что это и сложно, и легко. Вы должны признать, что ваша жизнь не будет прежней, пока вы пишете. Я однажды сказал в преувеличенной манере писателей и пророков, что писать для меня всё равно, что получить срок заключения — ты знаешь, что ты внутри, сколько бы времени это ни заняло.

Об искусстве в Африке

Искусство и общество в Африке явно связаны. Искусство — это не то, что было настолько очищено и рафинировано, что почти ушло из реальной жизни, жизненной силы улицы, как это бывает с европейским искусством и академическим искусством. В Африке тенденция состоит в том, чтобы искусство было связано с людьми. Среди моего собственного народа игбо ясно подчёркивается, что искусство никогда не должно ускользать в разреженную атмосферу, оно должно оставаться активным в жизни людей.

Исполнительницы народных танцев игбо

О жизни и людях

Мы не можем попирать человечность других, не обесценивая свою собственную. Игбо, всегда практичные, конкретизировали это в своей пословице «Onye ji onye n’ani ji onwe ya» — «Тот, кто удерживает другого в грязи, должен оставаться в грязи».

В жизни есть узкие места, невозможные ситуации, есть вещи, которые невозможно объяснить, и если слишком долго думать о них, то впадаешь в депрессию. Вы не можете сделать то или иное, тщетность смерти и всё такое. Как вы справляетесь со всеми этими вещами и продолжаете жить? Способ, которым человек пытался справиться с этим, заключался в том, чтобы творить, создавать истории и видения, как поступать в таких ситуациях.

Человек учится, когда страдает, и становится богаче.

Я должен использовать любую жизнь, которая у меня есть, во благо. [сказано после автокатастрофы, когда Ачебе был парализован ниже пояса]

Я доволен тем, что, по крайней мере, прорвался, был первооткрывателем, положил начало. Само исполнение никогда не бывает таким успешным, как мысль. С этим, конечно, надо жить. Я уверен, что это верно для каждого художника. У народа игбо есть пословица, в которой говорится о разнице между видением и достижением, а достижение никогда не зависит от видения. То, что видит глаз, никогда не может быть достигнуто камнем, который бросает рука. Камень всегда терпит неудачу. Я научился жить с этим.

Нужно быть благодарным за то, чего достиг, и всегда стараться делать лучше или, по крайней мере, не лениться.

Пока на русский язык переведена малая часть наследия Чинуа Ачебе

Из произведений

У нас в народе говорят, что тот, кто оказывает уважение великому человеку, прокладывает путь к своему собственному величию. («И пришло разрушение»)

Мы выше зверей, потому что мы признаем родство. Если у зверя чешется бок, он трётся им о дерево, человек же просит своего близкого почесать ему зудящую спину. («И пришло разрушение…»)

Когда у ваших дверей стучится беда, а вы говорите ей, что в доме нет места, куда бы её усадить, она отвечает: «Не беспокойся, я пришла со своей скамейкой». («Стрела бога»)

Если мой враг изрекает истину, я не стану затыкать себе уши только потому, что это говорит мой враг. («Стрела бога»)

Если бы человек искал себе спутника, который станет во всём поступать, как он, он прожил бы жизнь в одиночестве. («Стрела бога»)

Поблагодари человека за то, что он сделал, и это придаст ему сил сделать больше. («Стрела бога»)

Жизнь подобна пляшущей маске: если хочешь разглядеть её как следует, не стой на одном месте. («Стрела бога»)

***

Слово Мастеру. Писатели о писательстве — список статей

***