Комната в кометах
Автор: Александр Глушков
— Что хмурый, Санёчек?!
Яна легким движением взлохматила короткий ежик волос на его голове, Саша дернулся, отстраняясь от неожиданно непрошеной ласки, наклонил голову, как бычок, и буркнул:
— Я не хмурый.
— А то я не вижу, — хохотнула Яна и еще раз погладила его по голове.
— Прекрати.
— А если не прекращу, тогда что? — веселилась Яна. — Ты такой забавный, когда сердишься. Давай, колись, что у тебя там приключилось.
— У меня все нормально... устал просто... весь день на ногах...
— Не бережешь ты себя, Сашенька, а надо бы. Когда ты последний раз отдыхал? Давай съездим куда-нибудь, давай?
— Куда? Да и зачем? Дел полно. Может, позже, когда разгребусь, но это еще не скоро. Не обижайся, пока не могу.
— Ты же в банке работаешь?! Чем ты там настолько занят? Поехали на выходных в Питер, хоть развеемся, никуда твой банк за два дня от тебя не сбежит... вдвоем, только ты и я... поехали.
— Да не могу я, Ян! Не могу! Мне завтра человека хоронить, ну, с памятником и оградкой решать и с местом на кладбище определяться, документы собрать для нотариуса, еще. Дел, полно короче! А тут ты... с этой поездкой.
— Родственник?
— Нет, просто знакомая одна...
— А вот тут, Саша, я чего-то совсем не понимаю, ты-то здесь причем?
— Я? Так нет у нее никого, только я и Галина.
— Что за «Галина»? И подожди-ка, ты же говорил, что нужно собрать документы для родственников этой твоей знакомой? И что?!
— Там одно название «родственники»... Представляешь, даже не предложили поучаствовать: ни в организации похорон, ни в поминках, ни в чём еще... те еще, наследнички... ждут документы, чтоб в наследство вступить...
— Значит, в Питер мы не едем?
— Я не могу, а ты, если хочешь, можешь...
Качает бас, качается гитара,
летает табурет, бормочет тишина.
Ты помнишь, что ты мне тогда сказала?
я помню, что ты в спину прокричала,
боялась, что останешься одна.
Мелодия без голоса, в скольженье,
дверь, заболтало встречным сквозняком,
и вся она скрипела без движенья,
скрипело все без смысла и движенья,
застыв навечно в трелях над звонком.
И ничего. Ни ночь, ни час, ни вечность.
Ничто. Нигде. Лишь злые голоса.
Но вспомни, как притягивала нежность,
такая странная, неискренняя нежность,
что пряталась и прятала глаза.
***
Я ворую пионы огня, рву серебряный ветер
Заката.
Из полос и дождя собираются дни, и в глубокие лужи -
Всё небо.
На ладонях твоих, лепестки распустились сегодня,
как цветы из костра
и надежды.
Снова пасмурный день пролетел и растаял как дым,
Не оставив следа,
Незаметно.
Я ворую, как черт, вырывая глаголы из бешенства фразы
И связок.
Я краду у любви в листопад пару сброшенных ливнями
Листьев.
Из потерянных слов и растертых
Движением пальца размазанных красок
Забираю счастливую каплю дождя из линяющих линий
И ливней.
Никогда-никогда,
Этот день в этот мир воплотиться не сможет.
И закат догорел,
До золы догорел и развеялся пеплом по ветру.
Я сегодня украл
Из наборной пластмассы и камня
рисунок дракона на коже,
Пару снов и зеркал,
и одну, пролетевшую небо насквозь и пропавшую с неба, комету.