Быть русским чтобы победить русского. 1949.

Всех приветствую! 

Пообещал выложить перевод данной статьи в очередном блоге. Чтиво не самое легкое. Зачастую правда оказывается горькой.

                                                                                      *   *   *

Об авторе:

Уоллес Кэрролл - признанный эксперт по психологической войне. Новоиспеченный специалист по профессии, он руководил деятельностью Управления военной информации в Европе в течение трех лет, ложь - это то, что называется “Убеди или погибни”, широко воспринимается как руководство для широкого круга читателей по пропаганде и холодной войны, и он является консультантом Министерства национальной обороны и государственного департамента по этому вопросу. Здесь он анализирует действия, которые в значительной степени способствовали поражению немцев в России, и составляет предложения по программе предотвращения войны или помощи нам, если война разразится. Редакторы LIFE, не обязательно разделяющие все его выводы, считают, что они дают проницательную и свежую точку зрения, с которой можно пересмотреть стратегическое планирование в США.

                                                                                       *   *   *

Нужно быть русским, чтобы победить русского
Это урок, который нацисты усвоили слишком поздно. Их секретные записи показывают, как миллионы советских граждан присоединились к нападению на свое собственное правительство. Ошибки немцев наводят на мысль, что есть что-то получше бомбы.

НЕМЕЦКАЯ ФОТОГРАФИЯ ПОКАЗЫВАЕТ, КАК УКРАИНЦЫ ПРИВЕТСТВОВАЛИ ВТОРГШИЕСЯ ВОЙСКА. ОШИБКИ НЕМЦЕВ, КАК ПОКАЗЫВАЕТ ЭТА СТАТЬЯ, ВСКОРЕ РАЗРУШИЛИ ЭТО ХОРОШЕЕ НАСТРОЕНИЕ.

В истории последней войны есть ненаписанная глава, которую мы должны изучить без промедления. Мы знаем, как русские остановили немцев под Сталинградом. Но как немцам вообще удалось добраться до Сталинграда? Как они продвинулись вперед на тысячу миль против мощи и живой силы России?
На эти вопросы немецкие военные архивы дают ответ; у немцев были миллионы нетерпеливых сообщников в России.
"Этот факт был давно известен российским экспертам Госдепартамента и небольшому числу американских офицеров. Сегодня более широкий круг в вооруженных силах осознает все те психологические ошибки, которые стоили немцам поддержки бесчисленных русских. Это осознание может придать новый импульс американскому военному мышлению и планированию. На самом деле это может пробудить тех американских стратегов, которые были одержимы атомной бомбой. Ибо урок немецкого опыта в России просто таков: решающим элементом в войне против советского режима может быть советский народ. Или, говоря еще проще, урок заключается в том, что нужно быть русским, чтобы победить русского.
Прочитать этот урок легче, чем разумно применить его к нашей собственной политике. В трагическом случае третьей мировой войны у США есть возможность сбросить атомную бомбу на советскую территорию и убить или искалечить миллионы россиян. Но можем ли мы надеяться сделать что—то гораздо более трудное - пробудить эти миллионы и направить их в решающий момент против режима Сталина?
Теперь мы знаем, что можем создать инструмент для достижения этой цели — инструмент, который, подобно бомбе, Советы никогда не смогли бы скопировать и использовать против нас. Чтобы создать этот инструмент, США должны действовать с большой скоростью, некоторой смелостью и минимальным уважением к традиционной военной мысли. В войне против Сталина или его преемников этот инструмент вполне мог бы преуспеть там, где продукты атомного деления потерпели бы неудачу. Поэтому, чтобы придать этому инструменту реалистичное название в нашем арсенале, его можно было бы назвать ”психологическое расщепление". Психологическое разделение выходит далеко за рамки того, что мы знаем как психологическую войну, поскольку оно объединяет все виды оружия войны. Это предполагает уверенное использование наших военных, политических и пропагандистских навыков для высвобождения всех тех подрывных сил, чье угрожающее существование в Советском Союзе было раскрыто немецким вторжением.

Великий провал нацистов

Когда немцы начали операцию "Барбаросса” (их кодовое название для вторжения в Россию), у них на руках был план психологической войны, разработанный в генеральном штабе.
Главной целью плана было вбить клин между правительством Сталина и народом. Его главная неудача заключалась в том, что он не определил политическую линию по двум конкретным вопросам — вопросам, с которыми нам также пришлось бы столкнуться, если бы мы когда-либо сражались с Советами. Эти проблемы возникли из надежд советских меньшинств и крестьян в колхозах.
Советский Союз - это страна многих национальных связей. В пределах ее границ проживает около 200 этнических групп, наиболее многочисленными из которых являются 100 миллионов великороссов, которые сегодня являются движущей силой нации, как и во времена царей. Это великорусское господство вызвало возмущение у меньших национальностей, и некоторые из них, включая элементы из числа 40 миллионов украинцев, лелеяли надежды на независимость или большую степень самоуправления.
Это ставит дилемму перед любой нацией, которая оказывается в состоянии войны с Советским Союзом. С одной стороны, национализм украинцев и других групп меньшинств можно поощрять — но только с риском оттолкнуть более могущественных великороссов. С другой стороны, маневрирование ради возможной сделки с великороссами может вызвать недоверие меньшинств, многие из которых занимают стратегические позиции по периметру страны.

ГДЕ МЕНЬШИНСТВА ЖИВУТ в Советском Союзе в важных цифрах обозначены не заштрихованные области на этой карте, которая показывает их стратегическое расположение внутри советских границ. Более темный оттенок указывает на Российскую Советскую Федеративную Социалистическую Республику (РСФСР), населенную преимущественно великороссами, доминирующей национальностью Союза. Карта также показывает расположение национальных меньшинств внутри РСФСР. Некоторые из них, такие как коми (вверху в центре), проживают в так называемых автономных республиках, обозначенных пунктирными линиями. Другие, такие как крымские татары близ Севастополя на Черном море, также якобы имели свои собственные политические единицы до войны, но Кремль упразднил их, потому что их жители сотрудничали с немцами. ”Линия А-А", названная так потому, что она должна была проходить от Архангельска до Астрахани, была конечной целью Гитлера в Советском Союзе.

Пропагандистский план немецкого генерального штаба призывал к молчанию по этой проблеме в начале вторжения.То же самое было сделано и с крестьянской проблемой. Немецкая военная разведка из России категорически заявила, что колхозы были повсеместно непопулярны. Но эти крупные сельскохозяйственные единицы давали захватчику те же преимущества, что и Сталину, поскольку они были эффективными инструментами для извлечения продовольствия и сырья из гороховых муравьев. Поэтому немецким воинам-психологам было дано указание не питать надежд на то, что коллективы будут распущены.
Эти два негативных решения должны были иметь фатальные последствия.
И все же, когда немцы нанесли удар утром 22 июня 1941 года, их ранний успех превзошел даже надежды организаторов психологической войны. Здесь приведены данные о советских военнопленных —
данные, взятые не из пропагандистских источников, а
из секретных источников Управления иностранных армий (Восток):
 29 июня - 7 июля, "мешок" Белостока и Минска, 320 000 пленных;
16 июля, битва под Смоленском, 300 000;
5-8 августа, битва при Умани, 103 000;
24 сентября, битва за Киев, 665 000;
18 октября, двойная битва при Брянске и Вязьме, 665 000 человек.
 Следует отметить, что эти массовые капитуляции более чем двух миллионов человек произошли в тот момент, когда советские войска сражались на своей собственной земле против нации, которую они знали как агрессора.
Когда немцы продвигались к Смоленску со скоростью 40 миль в день, они, к своему удивлению, обнаружили, что люди приветствовали их как освободителей и предлагали свое сотрудничество. В Прибалтике, на Украине и даже в Белоруссии крестьяне приветствовали полевые серые колонны традиционным подношением хлеба и соли.
Именно коллективная система пробудила глубочайшие антисталинские чувства в этих преимущественно аграрных районах. В сознании крестьян, если немецкие записи и свидетельства выживших немцев точны, колхозы были прокляты безвозвратно, и от немцев ожидали, что они положат конец ненавистной системе. Уже 30 июня — через восемь дней после начала вторжения — в отчете с фронта в Министерство иностранных дел Германии появилось следующее заявление: "Военнопленные резко отвергают колхозную систему, при которой, по их словам, невозможно ни жить, ни умереть”. На Украине дух национализма еще больше усилил антипатию к режиму Сталина, хотя природа самого режима всегда оставалась самым большим источником недовольства.
Без приказов сверху немецкие передовые части начали соглашаться на сотрудничество людей. Сначала украинцев, прибалтов, белорусов — даже великороссов — использовали в качестве помощников на военных кухнях, водителей конных повозок в службах снабжения или ремонтников в военных мастерских. Затем добровольцев — поначалу, по—видимому, настоящих добровольцев - забирали в армейские части, где им платили, кормили и одевали на тех же основаниях, что и немецким войскам. По мере того как немецкие потери увеличивались, немецких солдат отправляли на фронт из штабов и подразделений снабжения в тылу, а их места занимали русские. Со временем русским добровольцам разрешили отправиться на фронт в качестве подносчиков боеприпасов и пулеметов, и они служили так хорошо, что немецкие дивизии, корпуса и армии спонтанно сформировали свои собственные подразделения, полностью состоящие из советских добровольцев.

НАЦИСТСКИЕ “ВОСТОЧНЫЕ” ЛЕГИОНЫ
После вторжения в Советский Союз немцы завербовали советских граждан из групп меньшинств в специальные легионы. На приведенных ниже немецких фотографиях изображены члены семи из этих подразделений.

Укрупнять фото не стал,качество никакое. Перечисление легионов сверху вниз: казачий, туркменский, волжско-татарский, азербайджанский, армянский, грузинский, северо-кавказский.

Таким образом, с самого начала было ясно, что перед немцами открывается прекрасная возможность. Однако уже в августе 1941 года с фронта начали поступать намеки на неприятности: "Это население, - говорилось в отчете Верховного командования немецкой армии от 24 августа, - отвергнет каждого, кто покажется им представителем колхозной системы. ...Поэтому возможно с очень незначительными уступками организовать популяцию, которая может быть очень полезной. Если этого не будет сделано [т.е. если уступки не будут сделаны], то существует опасность, что крестьяне...станут жертвой коммунистической пропаганды и поддержат партизанское движение”.

Советский “монолит”

С такими сообщениями — а их было много — немцы были поразительно близки к ключевой правде о советском режиме. В 1941 году "монолитное государство” Сталина было чем угодно, только не монолитом. Хотя советская пропаганда осуждала немцев на протяжении всех 1930-х годов, советские солдаты, крестьяне и горожане, особенно представители национальных меньшинств, приветствовали немецких солдат как освободителей от ненавистного режима.
Как этот шанс ускользнул из рук нацистов? Ответ заключается в том, что Гитлер допустил ошибку по всем пунктам — в обращении с Красной армией, крестьянами и меньшинствами. Ибо Гитлер в 1941 году был настолько уверен, что сможет победить Сталина чисто военными средствами, что отказался от использования психологической войны в России и полагался только на физическую силу.
Согласно плану Гитлера, немцы должны были быстро продвинуться к "линии АА", проходящей от Архангельска на севере до Астрахани на юге (карта, справа). Как только немцы достигнут линии АА, организованному сопротивлению Советов придет конец, и не будет необходимости заключать мир с остатками советского режима. Три немецкие механизированные армии должны были стоять на страже вдоль линии и защищать Новую Европу от азиатских орд.
Великий черноземный пояс Европейской России и наиболее производительные промышленные центры тогда стали бы частью немецкой колонии, а недочеловеческие аборигены стали бы рабами немецких повелителей. Из шахт, лесов и сельскохозяйственных угодий продовольствие и сырье напрямую поступали бы в Германию, делая ’Тысячелетний рейх” независимым от импорта из-за моря. Все население было бы изгнано из Крыма, который затем был бы заселен немцами и превращен в "немецкий Гибралтар”. Вся завоеванная территория стала бы тем, что Гитлер любил называть "немецкой Индией”.

Гитлер отверг русскую помощь

ЧТОБЫ осуществить эту мечту, Гитлер не гнушался никакой жестокостью. Он отказался принять помощь советских групп, которые, как он опасался, могли попытаться выставить счет за свои услуги в конце войны. По его приказу русских пленных — даже многих, кто горел желанием помочь немцам, — загоняли в загоны в Польше и буквально морили голодом. Восемьдесят процентов первых трудовых квот, установленных для Украины, были заполнены добровольцами, стремящимися помочь своим "освободителям”. Их упаковывали в товарные вагоны без продуктов питания или санитарных удобств и часто отправляли в Германию. Тех, кто выжил, посадили за колючую проволоку, кормили ровно столько, чтобы поддерживать их жизнь, и заставили носить значок "расы второго сорта’. Когда новости об этом вернулись на Украину, добровольчество в качестве рабочей силы прекратилось, и трудоспособные мужчины и женщины ушли в леса.
Были влиятельные немцы, которые пытались изменить политику Гитлера. Одним из них был Альфред Розенберг, "философ” нацистской партии, который был назначен номинальным руководителем завоеванной советской территории. Розенберг хотел расчленить Советский Союз и установить "санитарный кордон” между великороссами и Европой — кордон, состоящий из Эстонии, Латвии, Литвы, Белоруссии, Украины, Татарии и других автономных единиц под руководством Германии. Но Розенберг был запутан в мыслях и неэффективен в действиях.
Гораздо более эффективное противодействие программе Гитлера исходило от Министерства иностранных дел Германии и от немецкой армии. У графа Фридриха фон дер Шуленбурга, бывшего посла Германии в Москве, была конкретная программа по превращению вторжения в гражданскую войну, в которой русские сами помогли бы свергнуть Сталина. Он предложил:

 1) объявить, что у Германии нет территориальных претензий к России, 

2) разрешить населению завоеванных областей создавать свои собственные местные органы власти и 

3) признать эти правительства союзниками и призвать их объединиться в антисоветское правительство. 

Всем национальностям было бы предложено самоопределение, и он помог бы всем им, включая великороссов, создать независимые государства. Если бы новые национальные штаты решили в конечном счете сформировать федерацию, он бы не стал возражать.

Идеи Шуленбурга были Гитлеру еще более ненавистны, чем идеи Розенберга, и он приказал министерству иностранных дел не совать свой нос в дела России. Но Шуленбург нашел поддержку своему плану среди офицеров немецкой армии. Ибо эти офицеры убедились, что Сталина можно победить только с помощью советского народа.
Это убеждение было подкреплено событиями осени и зимы. Советские войска, теперь знавшие, что случилось с теми, кто сдался в плен, яростно сражались, защищая Москву и Ленинград. Крестьяне были разочарованы и настроены враждебно. По мере того как горожане и крестьяне бежали от гитлеровских работорговцев, число и дерзость партизан росли.

К весне 1942 года руководство немецкой армии было убеждено, что впереди катастрофа, если они не смогут успокоить возбужденное население и привлечь большое количество советских добровольцев в немецкие войска. Уже насчитывалось 200 000 таких добровольцев, но жестокое обращение с их соотечественниками в немецких тюрьмах и трудовых лагерях подрывало их моральный дух. Еще в декабре и январе Гитлер санкционировал создание подразделений из числа меньших советских меньшинств — армянского легиона, грузинского легиона, кавказско-мусульманского легиона, туркменского легиона и ряда татарских подразделений. Это было все, на что он был способен; армейские лидеры были полны решимости пойти гораздо дальше. В качестве первого шага весной армия потребовала прекратить жестокое обращение с российскими пленными. Это требование было частично удовлетворено. Пленным из числа национальных меньшинств выдавался тот же паек, что и немецким солдатам, хотя с великорусскими пленными продолжали обращаться варварски. Затем армия направила своих агентов по вербовке в лагеря для военнопленных и проинструктировала их набирать заключенных на добровольной основе. Это сработало довольно хорошо, хотя многие заключенные, особенно великороссы, по-видимому, присоединились только для того, чтобы выбраться из лагерей, и позже оказались ненадежными.К лету, когда вербовка была в самом разгаре, Гитлер пронюхал об этом. Затем он отдал новые приказы о том, что никаких дополнительных добровольческих подразделений формироваться не должно. Очевидно, он не понимал, что большинство добровольцев были не в своих подразделениях, а были приняты в регулярные немецкие части. Немецкий генеральный штаб воспользовался этой оплошностью и приказал, чтобы в состав каждой дивизии на восточном фронте входили советские добровольцы — до 10% или 15% от общей численности. Кроме того, немецким дивизиям было разрешено заменять немецкие потери советскими добровольцами. Вскоре некоторые дивизии, перечисленные в боевом порядке как немецкие дивизии, на самом деле имели в своих списках столько же русских, сколько и немцев. К середине лета, когда немцы наступали на Сталинград, в их рядах было полмиллиона советских граждан.

К тому же к тому времени армейское руководство решило провести смелый эксперимент, который шел вразрез с политикой Гитлера. Выбранным районом была недавно завоеванная территория на Северном Кавказе. В этот район армия направила лейтенанта.
Генерал Эрнст Костринг, бывший военный атташе при посольстве Германии в Москве, и доктор Отто Шиллер, бывший атташе по сельскому хозяйству.
Под руководством этих двух людей крестьянам было поручено разработать земельную хартию, предусматривающую постепенное восстановление частной собственности на землю на кооперативной основе. Крестьяне должны были сотрудничать друг с другом в таких процессах, как посев и жатва, но на каждого крестьянина была возложена ответственность за содержание его собственной сельскохозяйственной земли и он извлекал выгоду из ее улучшения. По мнению немецких офицеров, участвовавших в этом эксперименте, это был феноменальный успех. По их словам, в их районе не было никакого партизанского движения; никакого саботажа, и крестьяне полностью выполнили немецкие требования о поставках сельскохозяйственной продукции по графику.
Аналогичные схемы позже были опробованы в некоторых других областях, но неизвестно, увенчались ли они там успехом. Возможно, было уже слишком поздно.
Возможно, было также слишком поздно для еще более смелого маневра — формирования ’Русской освободительной армии’ под командованием знаменитого генерала Красной армии. Но первые эксперименты с этой идеей — хотя они так и не вышли за рамки пропаганды — наполнили немецких военных лидеров новой надеждой.
По сей день, генерал-лейтенант Андрей Власов остается одной из самых загадочных фигур Второй мировой войны. Он родился недалеко от Нижнего Новгорода (ныне Горький) в 1900 году. Говорят, что его отец был относительно зажиточным крестьянином, который был ликвидирован вместе с другими кулаками, когда Сталин коллективизировал сельское хозяйство в 1929 году. Мальчик Власов был религиозен по натуре и — как и Сталин — получил образование для православного священничества. Но после того, как в 1917 году началась гражданская война, он вступил в Красную армию и сразу же подал большие надежды как солдат.
В 1938 году, когда великие чистки подошли к концу, Власов был полковником, и его отправили на год в Китай в качестве военного советника Чан Кайши. По возвращении в Россию он стал командиром 99-й пехотной дивизии в Киевском военном округе. Осенью 1940 года эта дивизия под его командованием была награждена за то, что была самой дисциплинированной и лучше всех руководимой дивизией в Советском Союзе.
Когда немцы начали свое большое наступление на Москву осенью 1941 года, Власов был генерал-майором, командовавшим 20-й армией, которая удерживала Германию, контратаковала и продвинулась к северо-западу от Москвы. За это он был произведен в генерал-лейтенанты и награжден самим Сталиным. Следующей весной, когда он командовал 2-й штурмовой армией, он и его войска оказались в ’Волховском кольце” к востоку от Ленинграда. .Снова его сопротивление завоевало восхищение немцев, и он оставался скрытым в лесах и болотах, пока его армия не была уничтожена. В августе 1942 года он сдался в плен.
Ни один другой пленный генерал никогда не производил такого впечатления на немцев. ”У меня нет ни малейшего сомнения в том, что этот человек был послан нам судьбой в решающий момент и что его трудоустройство может полностью изменить ход войны в нашу пользу”, - писал российский эксперт Министерства иностранных дел Германии. ’Генерал Власов вдохновлен жгучей ненавистью к большевистской системе и лично к Сталину”, - говорилось во втором отчете. В третьем меморандуме говорилось: "Он не... простой искатель политической славы и, соответственно, никогда не станет наемником, которого можно купить, и никогда не захочет руководить наемниками”. Сочувствующие немцы, которые допрашивали Власова, составили такую картину его политических и военных взглядов: хотя до сих пор он был лоялен режиму, он убедился, что можно свергнуть Сталина и установить другую форму правления в России. Чего он хотел, так это ’демократического” правительства, и под "демократическим” он, по-видимому, подразумевал республиканскую и парламентскую систему, созданную февральской революцией 1917 года и быстро свергнутую большевиками. Для достижения этой цели он был готов вступить в союз с немцами и бороться против Сталина. Власов не видел опасности в таком союзе, потому что был убежден, что до тех пор, пока немцы остаются в России, они будут зависеть от российской поддержки.
Настойчивость Власова в том, что Сталина можно победить только с помощью русских, привела нацистских лидеров в ярость. Понимая это, он зашел так далеко, что предположил, что он и его сторонники примут своего рода "статус доминиона” или "протектората”. Он изо всех сил старался польстить Гитлеру как ’великому гениальному лидеру”. Но он был откровенен с немцами по поводу их бесчинств на завоеванной территории.

                                                                        Золотой момент упущен

Осенью 1942 года, когда немецкие войска приближались к Сталинграду, немецкие пропагандисты опробовали листовку с обращением Власова к Красной армии. Точных цифр нет, но, согласно современным немецким сообщениям, дезертировало так много советских войск, что немецкий генеральный штаб решил немедленно начать крупномасштабную пропагандистскую кампанию, использующую имя и престиж Власова.
Затем возникло первое в бесконечной череде препятствий: Розенберг возразил. Власов был русским, а Розенберг, родившийся в Эстонии, не доверял великороссам.
Несколько месяцев было потеряно, пока Власов пытался умиротворить Розенберга. В некоторых заявлениях, которые он сделал немецким официальным лицам с этой целью, Власов не только признал самоопределение меньшинств, но и указал - согласно немецким источникам — что в будущем мирном урегулировании он был бы готов отказаться от Украины и Кавказа. Наконец Розенберг успокоился, и пропаганда от имени Власова возобновилась в более широком масштабе в начале 1943 года. Но к тому времени немцы потерпели решающее поражение под Сталинградом, и инициатива перешла к Советам. Золотой момент для Власова, чтобы обратиться к русским, был упущен.
Тем не менее в марте 1943 года Власову было разрешено начать более активную пропагандистскую работу, основанную на программе, известной как "Смоленский манифест”, которую он составил прошлой осенью. Эта программа была одновременно антисоветской и антикапиталистической. Она осуждала Сталина лишь немногим более ожесточенно, чем англо-американские плутократы. "Германия, возглавляемая Адольфом Гитлером, - говорилось в манифесте, - преследует цель создания Нового порядка в Европе без большевиков или капиталистов”. Затем в нем перечислялись цели Власова: ликвидация коллективных хозяйств и передача земли крестьянам; возобновление частной торговли и ремесленничества: отмена принудительного труда и террора: свобода религии, совести, слова и собраний.
Хотя национальный комитет, поддерживающий программу, существовал только на бумаге и был не более чем пропагандистским трюком, немецкие разведчики сообщили, что манифест вызвал энтузиазм на всей завоеванной территории. Сам Власов выступал на массовых собраниях советских добровольцев и гражданских лиц. Повсюду, по словам немецких офицеров, которые его слышали, его личность захватывала воображение слушателей. Число советских граждан в немецкой армии - возросло до 800 000, хотя сколько из них были настоящими добровольцами, а сколько были принуждены, сказать невозможно.
Затем вмешался Гитлер. Он запретил распространение Смоленского манифеста на захваченной территории и отдал приказ не выполнять программу Власова. Позже он посадил Власова под домашний арест.
Таким образом, вся пропаганда Власова в Красной армии на протяжении большей части 1944 года была подделкой, хотя советские пропагандисты проницательно приписывали войскам Власова зверства, которые в основном были делом рук советских добровольцев под немецким командованием. Только после того, как союзники нанесли удар по западным и восточным границам Германии, Власову было разрешено появиться вновь. Затем, в ноябре. 14 декабря 1944 года он торжественно провозгласил в Праге создание "Комитета освобождения народов России”. В манифесте, подписанном Власовым как председателем и примерно 50 офицерами, интеллектуалами, бывшими государственными чиновниками, рабочими и крестьянами, излагалась программа из 14 пунктов. Первый из этих пунктов обязывал комитет уважать "равенство всех народов России и их законное право на национальное развитие, самоопределение и зависимое государство”. Другие пункты касались ликвидации коллективных хозяйств, возвращения земли крестьянам, восстановления частной собственности, заработанной индивидуальным трудом, и возобновления частного предпринимательства.
Как оказалось, лишь небольшое число представителей меньшинств приняло заверения манифеста по проблеме меньшинств.
Многие изгнанники с Украины и Кавказа, хотя и были готовы принять Власова как представителя Великой России и первого среди равных, отвергли комитет как инструмент великих российских амбиций.
Это было нечто большее, чем академический спор между бессильными бывшими, поскольку на Украине, в тылу наступающей Красной армии, возникли мощные украинские силы, которые боролись за свободу против Советов. Борьба этих сил - еще одна из нерассказанных историй войны.
Украинское подполье, существовавшее до войны, получило большой импульс из-за немецкой жестокости в 1941 и 1942 годах.
Это подполье, однако, не стало ни просоветским, ни полностью антинемецким. Его девизом было: "Мы боремся с любым угнетением, независимо от его источника" Во время немецкой оккупации подземные силы сосредоточили свои атаки на немецкой полиции и подразделениях СС (элитной гвардии). В целом они щадили другие немецкие войска, потому что чувствовали, что армейское руководство сочувствует им.
Главными подпольными организациями были Организация украинских националистов (ОУН) и его ударная сила - Украинская повстанческая армия (УПА). Члены этой армии присоединились к немцам, чтобы получить военный опыт, затем ускользнули, когда немцы отступали, и вступили в бой с русскими в тылу наступающих советских войск.
Офицеры немецкой разведки, тайно вернувшиеся на Украину в тыл русских войск, сообщили, что в Галиции (Западная Украина) Красная армия смогла сохранить контроль только над основными городами, шоссейными дорогами и железнодорожными линиями. Остальная часть региона находилась под контролем ОУН и УПА. Галиция была колыбелью украинского национализма, и именно где-то в этом районе в конце 1944 года был созван конгресс сепаратистов. В нем приняли участие представители большинства меньшинств. Немцам они послали сообщение, что если немецкой армии удастся вернуться на Украину, то ОУН и УПА не будут воевать против нее, если Германия гарантирует независимость Украины после поражения Сталина.
Долгое время после окончательного поражения Гитлера в мае 1945 года эти украинские силы были активны. Вероятно, они были частично ответственны за проведение советских чисток на Украине в 1947 году. И еще прошлым летом поступали неподтвержденные сообщения о том, что несколько российских дивизий были заняты украинскими партизанскими силами.

АНТИСОВЕТСКИЙ ПАРТИЗАНСКИЙ МЕМОРИАЛ где-то в украинских лесах освящает священник, в то время как солдаты УПА (Украинской повстанческой армии) стоят в почетном карауле. Эта фотография сделана представителями УПА в Германии, которые говорят, что их силы все еще сражаются с Красной армией внутри советских границ.

Но помимо того факта, что самая важная группа сопротивления в Советском Союзе не признала его, усилия Власова были обречены на провал. Крах Германии застал его единственную полностью вооруженную дивизию в Чехословакии, где в последние дни войны она перешла на другую сторону и начала освобождать Прагу от немцев.Сам Власов отправился в Фюссен в Верхней Баварии и сдался американцам, ожидая, что западные союзники его примут и заручатся их поддержкой против Советов. После капитуляции Германии он был передан русским. Это соответствовало условиям Ялтинского соглашения, согласно которому западные союзники, стремясь добиться репатриации своих собственных войск, освобожденных русскими из немецких лагерей для военнопленных, согласились выдать любых советских граждан, попавших в их руки.

Генерал АНДРЕЙ ВЛАСОВ (справа), некогда известный как " спаситель Москвы" от немецкого нападения, сдался в плен и стал командующим спонсируемой Германией "Русской освободительной армией”. Власов сдался американским войскам в мае 1945 года, был передан Советам и казнен.

Конец Власова

О ВЛАСОВЕ больше ничего не было слышно до 2 августа 1946 года, когда советская пресса опубликовала голословное объявление о том, что он и его сообщники были казнены. Возможно, важно, что он не получил ни малейшей огласки, которую советское правительство расточало перед войной другим инакомыслящим. В любом случае, беженцы все еще прибывают из Советского Союза с сообщениями о том, что члены комитета Власова, которые никогда не покидали страну, все еще находятся на свободе и что его имя не забыто.
По сей день советское правительство никогда не ослабляло своих усилий, чтобы прибрать к рукам тех из соратников Власова и других советских эмигрантов, которые остаются за границей под защитой Запада.
На этом фоне немецких промахов и упущенных возможностей можно наметить контуры новой американской стратегии.
На войне нет абсолютов. Возможно, будет преувеличением сказать, что победить российскую диктатуру могут только русские. Но требуется только здравый смысл, чтобы понять, что победить диктатуру труднее, если вы сразитесь со всеми русскими, чем если вы привлечете миллионы из них на свою сторону. Немецкое вторжение показало, что были миллионы советских граждан, которые были готовы помочь иностранной военнопленной против советского режима. Но это также показало, что те же самые миллионы обратятся и помогут этому режиму против власти, которая пренебрегла их помощью и обращалась с ними с жестокостью и презрением. "Но какое это имеет отношение к США?*" - спросите вы. "Мы никогда не смогли бы бросить большую армию на советскую землю в начале войны”. Это верно, но американская авиация смогла бы перенести войну на обширные территории, которые никогда не видели немецкого солдата. "Но если допустить, что это правда, - скажете вы, - то мы, американцы, не нацисты. Мы никогда не могли быть виновны в жестокости Гитлера”. Возможно, не намеренно, но шокирующая правда заключается в том, что большая часть мышления наших военных за последние три или четыре года была основана на заблуждении, лежащем в основе худшей глупости и жестокости Гитлера, — заблуждении, что Советы можно победить только военными средствами. Точно так же, как опора Гитлера на физическую силу привела его к пренебрежению помощью советского народа, опора на атомную бомбу может привести нас к сопоставимому безумию.
Если начнется война и мы захотим, чтобы Россия помогла победить советский режим, мы не можем (как пришли к пониманию некоторые военные планировщики) позволить бомбе диктовать нашу стратегию. Наша стратегия должна диктовать использование бомбы. И поскольку "разумная стратегия" коренится в долгосрочной внешней политике страны, мы должны задать себе несколько основных вопросов о нашей долгосрочной политике в отношении России.
Хотим ли мы опустошить одну шестую часть поверхности земли и низвести выживших из 200 миллионов человек до первобытной дикости?

РЕАКЦИЯ РУССКИХ на жестокое обращение со стороны немцев заключалась в том, чтобы ответить тем же, когда они могли. Вверху: освобожденные русские -чернорабочие - избили немца, который был их охранником.

Если это так, мы должны сначала рассмотреть, может ли в долгосрочной перспективе из наших усилий получиться что-то лучшее, чем большевизм. И мы также должны подумать, были бы мы, американцы, счастливы, живя в мире, который боится и ненавидит нас.Хотим ли мы направить нашу энергию, нашу кровь и наше богатство на воссоздание России по образу Америки Маккинли или даже Америки Трумэна? Нам достаточно взглянуть на нашу оккупацию Германии и Японии, чтобы увидеть, что это было бы нам не по средствам.
Хотим ли мы рискнуть по схеме Розенберга — создать санитарный кордон из бывших российских владений по всей Восточной Европе и, возможно, по всей Азии? Это могло быть достигнуто только вопреки яростному сопротивлению великороссов и некоторых представителей самих меньшинств.

Война с ограниченными целями

СУЩЕСТВУЕТ более реалистичный и менее затратный курс, чем любой из этих.
Это курс, который уже четко обозначен Доктриной Трумэна, Планом Маршалла, Атлантическим договором и Программой военной помощи. Если эти шаги и другие, которые мы можем предпринять в том же направлении, будут успешными, есть хороший шанс, что у нас не будет войны с Советами. В условиях мира мы не предприняли бы никаких открытых действий, чтобы поднять советские народы против их правительства; во время войны мы сделали бы все, чтобы мобилизовать их против их правителей. Другими словами, если бы Советы прибегли к войне, наша долгосрочная политика и вытекающая из нее стратегия призывали бы к войне с ограниченными целями, а не к тотальной войне, не к войне безоговорочной капитуляции. Мы бы не стремились к "полному уничтожению” нации, ныне известной как Советский Союз. Мы бы не предлагали оккупировать какую-либо значительную часть ее территории или формировать ее будущее по образу и подобию Америки. Если бы началась война, мы бы стремились просто свергнуть советскую власть за ее пределами и высвободить силы внутри страны, которые могли бы уничтожить или искалечить режим. Затем, установив гарантии против будущей агрессии, мы предоставили бы советским народам самим определять свое будущее.
Что нам нужно для такой войны с ограниченными целями?
1) У нас должны быть военно-воздушные силы, готовые доставить в любую часть Советского Союза любое сообщение, которое американское правительство решит направить советскому народу. У нас должны быть военно—воздушные силы, которые будут готовы в самом начале войны — и не два года спустя - забросать Советский Союз листовками с обещаниями американского правительства и народа. У нас должны быть военно-воздушные силы, которые смогут доставить не только атомные бомбы, но и антисоветских агентов и партизанских лидеров в любую советскую деревню.
2) Мы должны быть готовы с самого начала, если начнется война, ответить на молитвы миллионов крестьян. У нас должно быть послание к этим миллионам — такой простой лозунг, как "Земля для крестьян”, — который воспламенит степи.
3) У нас в голове с самого начала, а не после месяцев головотяпства, должен быть ясный способ удовлетворить противоречивые чаяния великороссов и меньшинств. Наши предложения должны быть гибкими, но в то же время достаточно конкретными, чтобы свидетельствовать о нашей искренности.
4) У нас должна быть программа психологической войны, направленная на то, чтобы подорвать мощь Красной армии в Центральной Европе или где бы наши войска ни встретились с ней. Мы должны быть готовы одержать победу над рядовыми и Власовыми. Мы должны убедить наших военных руководителей в том, что, когда они думают о Красной армии, они должны не просто считать носы, но и исследовать недостатки в ее моральном состоянии — недостатки, которые немцы обнаружили в 1941 году. Сейчас мы должны выделить людей, способных использовать психологические слабости советского солдата и сделать его хуже, чем бесполезным для режима.
 5) Мы должны подготовиться к поддержке партизанской войны в таких масштабах, каких мир никогда прежде не видел. Мы должны разработать такое оружие, которое партизаны никогда раньше не использовали. Мы должны обучать людей думать о партизанской войне и планировать партизанскую войну.
6) Мы должны создать объединенный штаб гражданских и военных лидеров для разработки планов и методов, которые позволят этой стране — если возникнет необходимость — применить к Советскому Союзу всю мощь психологического раскола.
Для всего этого господство в воздухе является основополагающим. Если начнется война, наши военно-воздушные силы станут одним из надежных средств связи между советскими народами и нами самими. Поэтому то, как мы использовали эти военно-воздушные силы, в значительной степени определило бы, станут ли советские миллионы нашими союзниками или защитниками Москвы.
Если мы будем иметь это в виду, мы перестанем думать о наших военно-воздушных силах не более чем как о разносчиках атомной бомбы. Тогда сама бомба займет подобающее место в наших стратегических планах. Бомба перестанет диктовать политику и стратегию, и она станет одним из целого ряда инструментов для реализации политики и стратегии.
Но если предположить, что мы по-прежнему чувствуем уверенность в нашем превосходстве в области атомного оружия, что нам следует делать с бомбой? Ответ заключается в том, что любые быстрые военные преимущества, которые можно получить от его применения, должны быть сопоставлены с психологическим воздействием на наших потенциальных союзников внутри России. Мы должны также учитывать моральные и психологические последствия для союзных нам стран и для самого американского народа. Даже тогда, если мы чувствуем себя стесненными, мы используем его. мы должны ответить по крайней мере еще на два вопроса:
 1) Разве не было бы разумно и гуманно разграничить святилища в районах, где предполагается существование потенциальных союзников?
 2) Разве не было бы мудрой политикой, а также обычной порядочностью заранее предупредить жителей районов, которые, по нашему мнению, мы не можем пощадить?
Эти вопросы подводят нас к основной психологической проблеме, возникающей из-за нашего сохраняющегося превосходства в атомном оружии. Если мы действительно применим бомбу, мы должны использовать ее таким образом, чтобы гнев пострадавших людей был обращен против правителей, которые навлекли на них эту катастрофу, а не против нас. Эта проблема должна быть решена сегодня — не после того, как наши нетерпеливые летчики сравняют с землей Москву, Киев, Ленинград и Баку.
Вот некоторые из уроков, которые мы можем извлечь из нашего изучения немецкой летописи. Но пусть не будет никаких недоразумений. Ни в немецком опыте, ни в последующих событиях нет ничего, что подтверждало бы предположение о том, что война против Советов была бы легкой или желательной. Нет простого способа бороться с Россией, хотя, как доказал Гитлер, есть трудный путь.
Планировать сейчас, чтобы избежать этого трудного пути, не значит строить заговор против мира.
На самом деле это определенный способ укрепления мира. Ибо подготовиться к использованию психологического расщепления - значит предупредить советских лидеров, что, если они когда-нибудь прибегнут к силе, мы не совершим ошибок, которые совершили немцы. Вместо этого мы атакуем их оружием, которое они, вероятно, считают более опасным, чем бомба, — оружием, которое вполне может достичь того, чего одна сила никогда не смогла бы достичь.

Life_1949-12-19

*   *   *

Хотел дополнить ещё высказываниями немецких высших офицеров о Власове. Но то ли с памятью проблемы, то ли с интернет-ресурсами. Потому как помню что документы видел на https://wwii.germandocsinrussia.org, но поиск не выдаёт ничего. 

Т.ч. заинтересовавшимся - http://docs.historyrussia.org/ru/nodes/170001