О "перепевах" и попаданцах

Попаданческая литература полна штампов лишь чуть-чуть в меньшей степени, чем боярка, которая штамп сама по себе.

Но никакой из штампов в книгах про попаданцев не раздражает меня сильнее, чем "перепевы" -- да-да, то самое, когда ГГ-попаданец в другой мир с совершенно другими языком и культурой внезапно запевает русскую песню (в лучшем случае Высоцкого, в худшем -- попсу последних тридцати лет), на лету переводя с русского на имперский.

Во-первых, это неправдоподобно. Я переводил стихи. И делал это довольно быстро -- и иногда прилично. Но я переводил их с иностранных языков на русский, а не наоборот. Вот поверю я в то, что ГГ может на ходу пересочинить песню так, что на другом языке она будет звучать как на русском, с сохранением ритма и мелодии, и с максимально адекватной передачей смысла -- поверю не раньше, чем кто-то из авторов продемонстрирует мне это на практике: я выбираю песню Высоцкого, автор быстро (в течение часа) переводит ее на английский (поэт и язык перевода выбраны для упрощения задачи).

А во-вторых, ну не каждый же раз! Среди новых попаданческих романов уже стало трудно не наткнуться на "перепевы".

Вот и Вязовский оскоромился. Хорошая серия, крепкий, не тривиальный сюжет, живые персонажи, ГГ с огоньком, ничто, казалось бы, не предвещало -- и тут ГГ запевает тургеневский романс "Утро туманное...", лихо переводя текст на всеобщий язык прямо верхом на коне.

Самое главное, что для сюжета оно совершенно не нужно и не дает ничего.

Стыдно, граждане.