О балках, говорящих книгах и переходах через овраг

Нет, ну я дописал семнадцатую главу. Месяц скрипел суставами, но написал.

Спасибо всем, кто ждал.

В очередной раз вспомнилось мне одно место из замечательной работы Бориса Львовича Рифтина «Историческая эпопея и фольклорная традиция в Китае», посвящённая трансформациям сюжетов эпохи Троецарствия. История Троецарствия, пусть и дополненная романтикой, богатырством и присочинениями о гениальных гениях той поры — это всё равно историческая такая история. Она не состоит сплошь из ярких моментов. Между одним захватывающим приключением и другим тянется жвачка. Можно было бы выкинуть все медленные и скучные моменты, но практика уличных рассказчиков, имевших дело с самой падкой на экшн аудиторией, говорит другое.

Приведу цитату из Рифтина с некоторыми сокращениями (уберу китайские словеса, чтобы проще читать было, и некоторые отсылки, но приглашаю найти и почитать книгу во всей её полноте!):

Пекинские рассказчики выделяют в повествовании большие куски текста, связанные единой сюжетной линией, называя их «большие балки», истории поменьше именуются соответственно «маленькие балки». При этом весь многодневный сказ может быть представлен как определённая последовательность сцепленных между собой больших историй. Недаром особенно труден, по словам самих рассказчиков, переход от одной «большой балки» к следующей, именуемый на профессиональном жаргоне «переход через овраг». Одна большая занимательная, держащая слушателей в напряжении история кончилась, и, прежде чем повествование подойдёт вновь к увлекательному месту следующего большого куска, сказитель вынужден рассказывать «спокойные» эпизоды, а в эти дни легче всего потерять слушателей.

Именно поэтому «переход через овраг» требует наивысшего мастерства от исполнителя.

Проблема перехода от одного большого эпизода к другому стоит также достаточно остро перед янчжоускими сказителями, которые различают в сказе «горячее повествование» и «холодное повествование», т.е. куски сюжета, полные внутреннего напряжения, и спокойные части, требующие наивысшего мастерства.

В качестве примера «холодного» эпизода назван сюжет о поражении Цао Цао сразу же после захватывающего момента, когда Чжао Юнь в пылу битвы ускользает от копий, мечей и стрел с малолетнем Лю Шанем за пазухой. Подвиг Чжао Юня — место, о котором говорят: «Книга говорит за человека». Расписать такой эпизод сказителю относительно просто. Другое дело — дальнейшая жвачка о перемещении войск и флотов. Здесь очень небольшой потенциал для напряжённого повествования. Однако если сказитель взялся за полную историю Троецарствия, а не за отдельный эпизод (как бывает в пьесах, а теперь и в фильмах), ему придётся вытаскивать этот, как пишет Рифтин, «маловыигрышный кусок»: без него слушатель не разберётся в последующих событиях. Здесь уже «человек говорит за книгу».

Попытки некоторых исполнителей строить сказ из одних «горячих повествований» обычно не приводили к успеху, так как нарушали общий дух повествования, прерывая сплошную сюжетную линию. Недаром такие сказы называли «блошиные повествования».

В отличие от китайских сказителей, я не люблю битвы и острые моменты. Мне нравятся неспешные бытописания, вставные истории и рассуждения о политическом раскладе в горной стране. Такой вот набор «маленьких балок». Но проблему «перехода через овраг» чувствую вполне осознанно.