90-ые, русское кино, его герои и Брат

Главный герой русского кино лихих девяностых появился ближе к их концу. Он смотрел спокойным взглядом полного отморозка, слушал «Наутилус» и сразу стал понятен и любим большинством жителей страны.

Данила Багров, суровый парень, прошедший первую чеченскую войну, отсидевшись при штабе и валящий людей без раздумий, полюбился по простой причине. Данила, сыгранный Сергеем Бодровым-младшим, был «своим», олицетворяя ожидания народа. Народу требовался герой. Народ не верил в ментов, бывших чекистов, спецназ ГРУ и неуловимых мстителей, тогда не имевшихся даже в наличии.

Заканчивающиеся братки все же были, люди в форме становились все значимее, а Данила Багров, как казалось всем, смотрящим на него дома, ведь фильм разошелся именно на кассетах, плевать хотел на всех. На чеченцев, оккупировавших большие города, на «новых» русских, начинавших пропадать в поднявшейся пене грядущих нулевых, на бандосов любого градуса крутости. Он не преследовал цели, понятные всем и принимаемые не всеми, он не желал навариться и подмять под себя все, включая декадансный Питер середины правления Ельцина. Данила просто хотел жестокой и жесткой справедливости. Очень понятной всем, уставшим за пять лет демократии от вседозволенности и начавшейся закабаленности обычных людей.

Такого героя не могли дать народу талантливый и умеющий быстро переобуваться Никита Михалков, хмурый и не менее успешный в искусстве менять обувь депутат Говорухин и даже гениальный честный Владимир Меньшов тогда явно был раздавлен произошедшим со страной, людьми, ценностями и кино. Таким человеком оказался Алексей Балабанов, человеком своего времени, знавшим Афганистан, чувствующим Чечню и видевшим современность изнутри, живым взглядом человека без регалий прошлого и розовых очков.

Именно по этой причине суровый свердловский гений так и остался непревзойденным, ни тогда, ни сейчас. А были ли конкуренты? На самом-то деле, что нет. Даже начавшиеся в скором времени «Улицы разбитых фонарей», при всей своей настоящести и грязи, странном благородстве и чесности героев-ментов, были не тем.

Не говоря о странноватых продуктах кинопроизводства 90-ых, называемых так, чтобы зритель «повелся» и пошел в кино, несмотря на тот факт, что сами эти фильмы снимались на мутные бабки неведомых спонсоров, вероятнее всего, тупо отмывавших вложенное.

«Похороны на втором этаже», «Штемп», «Все, о чем мы так долго мечтали», «Тридцатого уничтожить» и, само собой, «Америкен бой». Эти киношки вышли ровно когда нужно, сейчас они стали бы еще более бесполезны, чем тогда. Хотя, глядя на градус неадеквата современного российского кино, порой вспоминаешь их с приятной ностальгией.

Герои, показанные в них, чаще всего мстили. И именно это никак не дало стать им востребованными. Время мести в девяностых, когда месть творилась по канонам Чака Норриса или Ван Дамма, в России прошло быстро. Кулаком и криком не остановишь пулю АК, а ТТ по-любому лучше маваши. Наши режиссеры этого не поняли тогда, забыли об этом в нулевых и, слава яйцам, не вспоминают сейчас.

Данила Багров, с его обрезанным двенадцатым калибром и шляпками от гвоздей был ближе. Урбанизированный образ анархиста-махновца, близкий большинству русских еще со времен Гражданской войны, как бы не старалась пропаганда, старательно очернявшая батьку Махно и его ребятишек, так любивших именно обрезы.

Балабанов и Бодров, сняв за несколько дней и мизерное количество денег фильм о голодных и злых постперестроечных годах новой России, сотворили небольшое чудо. Непревзойденное и нужное даже сейчас. И вопрос только один: появись сейчас подобное кино и герой, кто бы стал его целью и было бы это хорошо?