Малыш и Карим. Знакомство.

Эта зарисовка родилась в одном из литературных чатов, где мы обсуждали переделку «Карлсона» на новый лад. До рассказа она не дотягивает, поэтому размещаю в блоге. Продолжение истории в голове имеется, буду публиковать по мере написания. Прошу воспринимать текст исключительно как литературное хулиганство, без претензий на что-то большее.

Карим заглянул в свой новый паспорт. «Карл-сон». Иблис тебе в срамную дырку! Как это вообще можно выговорить?! Но он готов был терпеть даже кяфирское имя, лишь бы не возвращаться в Бенгази. Неверные, столетиями описывающие ад во всех красках, даже не могли себе представить, что он уже пришёл на землю, по которой когда-то ходили святые. Карим поднял тюбетейку, и пот с его чёрных кучерявых волос хлынул по округлым щекам и чёрной бороде. Как же жарко на этом чердаке!

Но есть и плюсы. Во-первых, тут его никто не найдёт. Во-вторых, есть вентилятор на батарейках. Спина потела сильнее всего, поэтому Карим просто засунул вентилятор за пояс сзади. Стало значительно легче. И неожиданно захотелось есть. Карим вспомнил свою лавку в Бенгази, где он торговал всем подряд — и сладостями, и запчастями, и информацией. Сглотнул. Достал из кармана карточку на получение пособия и понял, что так и не дошёл до социальной службы, потому что поддельные документы он получил всего час назад.

И тут ноздри Карима уловили прекрасный запах. Он втянул воздух несколько раз. Что-то сладкое, мучное, но был и фурктово-ягодный аромат. Карим распахнул ставни маленького чердачного окна. Противоположный дом стоял почти вплотную, но запах шёл откуда-то снизу, не с уровня чердака. Карим выглянул и увидел сидящего на подоконнике мальчика, который лениво макал печенье в большую банку, зачерпывал им варенье, словно ложкой, и отправлял в рот. Иногда, когда куски печенья сильно прилипали, мальчишка доставал откуда-то огромный нож, отколупывал печенье и грыз его прямо с лезвия.

Карим высунул лицо в небольшое оконце, отчего его губы, борода и щёки смялись, и крикнул: 

— Эй, парень, как тебя зовут? 

Мальчик поднял на него глаза и толстое лицо, рыгнул и ответил: 

— Малыш! 

— С такой-то жопой? — удивился Карим, окинув его взглядом. 

— Слышь, баклажан, — встрепенулся Малыш, — был бы жив мой брат, он бы тебе этот нож легендарный в зад по ручку вогнал! 

— А как брата-то звали? —  немного опешил Карим.

— Малыш Кибальчиш, — последовал ответ. 

Карим похолодел. Слышал, слышал он ту легенду, но ведь тогда... 

— Так точно, — подтвердил сидящий на окне, макнул печенье в варенье и кинул куда-то вниз. Оттуда донёсся радостный лай.

Карим сглотнул и попытался подавить щемящий голод. 

— Зачем? Малыш, я же лучше собаки! — простонал он.

Мальчик выпрямился и встал на подоконнике в полный рост. 

— Потому что я — Малыш Плохиш! — закричал он и поднял над собой финку НКВД, ради которой Малыш продал своего брата буржуинам.