Не - Бо

Прозрачное Не пахнет ландышем Бо,

Чирикают мелкие честные птицы,

И выгнулся вверх, как литое 

стекло,

Мир плавит тепло и двоится

Без счета плодов отражения Я,

Без смысла границ и отверстий,

Запрокидываясь и паря

В Одуванчик лихой, пожелтевший.

И, 

мое И, 

карнавал – отцветок,

Нет ни причин, ни тычинок,

Солнце сгорает и скручивается листок –

Пыльной бабочкой белой пыльцы и личинок.

***

Нетрудно в этом мраке выплетать,

И на свету подпрыгивать под плетью.

Здесь. На свету – так трудно обретать

Сквозь силу всё пространство и скольженье.

Тут с-уток перья падают,

 в воде

Плывут, как листья - кашей расползаясь,

В пространстве, в небе, в памяти, в огне –

Сгорая в угли или не рождаясь.

***

Попросили для романа, каплю поэзии в стиле карельского поэтического эпоса. Два дракона, их битва и смерть одного из них. Один синий, другой черный. Романа не случилось, а стишок остался. Беспризорникам в этом мире проще, 

над Архароном столкнулись две силы,

Синяя Ночь и Бегущий из Бездны,

Пламенем жарким горящее небо

падало наземь...

Я собрал в ладонях искры,

эти искры, что упали,

там, где две столкнулись силы,

на погибельных болотах.

Где сражались два дракона,

там, где Тьма упала наземь,

где земля не зарастает,

только стонет и страдает.

Тьма и ярость, гнев и сердце,

победили этой ночью,

сердце выпало, как капля,

из продавленной груди.

Мне про то, сказали люди,

мне про смерть сказали чувства,

мне про то, напели птицы,

что упали бездыханно.

Ночь сильнее Тьмы и Бездны,

чешуя синее неба,

плакал дождь и победитель,

плакал брат убивший брата.

Вой стоит над этим местом,

не растет трава и черный,

лес изломанный  и страшный

там живет, но странной жизнью.

В этом месте плачут камни,

в пропасти - туман клубится,

а в тумане злое сердце

и чужие мертвецы.

Гнев убитого дракона,

сон убитого, так чуток,

столько ярости в напеве,

в ледяном дыханьи ветра.

Темный Дух ворвался в тело,

Тьма вошла и выжгла очи,

только ненависть осталась,

прах души и человека.

Нам осталась песня ветра,

злой порыв, удары крыльев,

в пламя, черная, как уголь,

смерть того, кто умер трижды.

Первый умер человеком,

у второго смерть драконья,

третьим  - умерло живое,

а последним  - смерть желанья.

***

Иногда не понимаю - нахрен я все это делаю? зачем записываю? А с другой стороны, отними у меня эту возможность, и что останется? да ничего не останется. Херово, когда из всего, что у тебя было остается какая-то непонятная хрень. Но если честно, разве бывает иначе? Сначала кидаешь, потом считаешь отцветы, потом кидают в тебя, и опять считаешь, ну и собираешь, да. Тимур молодец, собирал в кучи отработанное. Ну и где они сейчас? Правильно, в коротких строчках, в длинные уже никто не верит. Оки, а во что собственно мы сейчас верим? В силу семьи? тайги? медведей?

Мы сидели за столом.

Догорала трава и дом.

Подыхали слова и дни

Без прощения и любви.

Я готовил густой сироп

Карамельный, из спелых яблок,

Кашу гречневую на завтрак,

Кашу манную и компот.

Что такое, вообще, костер?

Словно кто-то дрова припёр,

Прорубил сквозь окно и двери

Белый свет и стекло протёр.

Догорает закат в окне,

Как картошка в печной золе,

Догорает трава и дом

В этом сумраке за окном.

Скоро ночь, а пока – закат,

Гроздья вымыслов, виноград,

Кафель в ванной, стекло в окне,

Натюрморт на большой стене

Из тропически спелых фруктов,

Пары сушек, бокалов с чаем,

Телевизора, что случайно

Мы практически не включаем...

Ветер гонит отары туч

В горы круче высоких круч,

Зажигая глаза у звезд

На чернильном большом пятне,

А закат умудрился кануть,

Утонуть и пропасть из глаз,

Словно щелкнули пару раз,

Перед тем как во тьму закинуть.

Дом остался, большой и светлый.

Кухня, комнаты, краска, мел.

А на ужин ребро барана,

То, где краешек обгорел.