У старых голландцев есть чему поучиться

Гид - хмыкнул, мужик поднял глаза к небу. 

В небе плыла утка, вяло помахивая крыльями, с интересом рассматривая разрисованный эмалью собственный бок.Утку пытался догнать небольшой парусный кораблик. 

Парус хлопал, обвисал, надувался - внезапно, и также внезапно - сдувался. Небо казалось пронзительно синим, но синим не было, оставалось обычным, лазоревым и продувным. Дуло и продувало, но не как в печи, а как в засыпанном поддувале, не сильно. Хотелось читать стихи, выразительно, речетативно, размахивая руками и плюваясь слюнькой, но... но... но рифмы слипались в гул земной и влетали в гул небесный, осыпаясь хорошо просушенным горохом на мостовых, на сомкнутых ладонях городовых, на теплых и живых крышах небесных. Чувствовалась в этом мае привычная весенняя маета, но не та, в которой все мнутся, скачут куда-то голопом и скучают, а другая, в которой ждешь. И что бы ты не ждал - оно вот-вот случится. 

Сбудется. Вернется. Откроет. Повторит самое себя. 

Пока тихо качается вода в северных реках, немного сильнее прибой чуть теплого океана, пока ритмические фонемы стекают с каждой встречной волной куда-то туда-обратно и никогда не возвращаются. Некуда возвращаться. Все, что есть - впереди.

Солнце лезет нагору,

воробей живет,

крошки с подоконника долбит

 и поет.

Чик-чирик. Чик-чик, чик, чик,

трам, тарам, пам-пам,

голубь в небе пролетел,

а за ним баран.

Овцы дружною толпой

жрали синь небес,

солнце падало скопой 

на горящий лес,

а в лесу гулял сквозняк

и работал злой

добрый дяденька пожарник,

балоньез лихой.

В пятой тысяче гектаров

от сухой травы

до небес взлетало пламя.

пели соловьи.

Чик-чирик. Чик-чик, чик, чик,

трам, тарам, пам-пам,

голубь в небе пролетел,

а за ним баран.

***

Я подражаю Блоку, но у него эстетика не подходящая к моему восприятию вселеной, талант не тот же самый у меня, может, скрытый от меня самого, но точно не тот же. Поэтому вот и вот...

Луна – зрачок.  

"когда… 

…такая живая..." 

Светило - скрылось, 

оно же  - око в ночь Луны, 

напрасно –

... стоите на моем пути… 

когда вы стоите на моем пути… 

 ведь вы стоите. 

светало быстро. Я - не спал. 

"и никого не любите". 

В окошке - рама 

рассохлась. Время высохло. 

Стекло стекло из рамы тоже. 

И тоже высохло, 

как лужа на дворе. 

"по вечерам...",  а в прочем - утром тоже, 

как оказалось. 

Зраки в полверсты 

исписывают утреннее небо 

И не-бо-Лею или кто возьмет 

раскрасить как забор осколки неба? 

Чтоб завершилось.

***

Тонкой полоски режущий край

В небе вечернем.

Мы по дороге туда, где январь

Мучает Черни,

Где, отдыхая, живет тишина,

Пальцы – у клавиш,

Где вспоминаешь чужие слова,

Что – не поправишь.

В небе последний багровый  бутон,

Вспухший губами,

Пахнет пионами ситный батон

И облаками,

И – облаками осколки небес

Бегло, этюдно -

Режут прорехи из слов и завес

Мягко и трудно.

Красит заборы и светит в глаза

Лучик от света.

И далеко громыхает гроза

Эта.