Флешмоб про черновики

Он никогда не видел отца в таком состоянии. Обычно тот был всегда одет с иголочки, в тщательно отутюженный официальный наряд с белоснежной сорочкой и шейным платком в тон носкам. Волосы вымыты и красиво уложены. 

А тут…

Во-первых, он был в домашнем халате, хорошо ещё, не на голое тело. Во-вторых, на голове его был всклокоченный колтун. А в-третьих, и самое главное — он был… нет, слово «пьян» слишком слабое. Плебеи в таких случаях говорят «нажрался».

Элувриал даже не сразу впустил отца в дом. Уже в гостиной он заметил, что отец шатается.

- Что случилось?

Тот помотал головой:

- Извини, сын… я в таком виде… 

- Что всё-таки случилось? Сядь, пожалуйста.

Отец не сел — плюхнулся на кушетку.

- Я… у тебя выпить есть?..

- По-моему, тебе хватит. Тем более, ты не любишь вино, которое здесь подают.

- П-прости… — он обхватил виски ладонями. — Я с-сейчас… 

Элувриал смотрел на него с брезгливостью. В душе было холодно как зимой на вершине Шигенды. У него не было ни милосердия, ни снисхождения к отцу: тот был жалок, но жалеть его Элувриал просто не мог. Память не позволяла.

- Так ты объяснишь, наконец, что произошло?

- Д-да… Я, наверное, не должен был… Ну, всё равно уж… Прости, не сдержался… Думал, будет легче…

- Так в чём все-таки дело?

- Д-да… Ты должен узнать это от меня… Нехорошо будет, если кто другой…

Элувриалу уже надоело спрашивать одно и то же, и он просто держал паузу.

Отец, кажется, всё-таки решился:

- В общем… мой внук погиб...

Сын сначала не понял, что именно услышал. Прежде всего потому, что отец сказал «мой внук» — а не «твой сын» и не «Эльданиал».

Потом переспросил:

- Это точно? Это точно Эльданиал?

Отец, кажется, даже чуть протрезвел, услышав, каким голосом был задан этот вопрос. Он кивнул, сморщился, и по лицу его вдруг потекли слёзы — вот этого никто на свете, его знающий, не мог бы от него ожидать.

- Где и как? 

- В Федерации. В Альтанее.

- Как он там-то оказался?

- Его взяли в плен во время рейда… как диверсанта тёмных. — Отец явно брал себя в руки. И хотя язык у него ещё ворочался неловко и медленно, он, кажется, возвращал себе способность говорить по делу. С паузами, медленно, но хоть понятно. — Он назвался и согласился сотрудничать с федералами. Нас попросили дать ему разрешение выступить перед студентами-боевиками в столичной Академии. Дали понять, что если мы согласимся, они его потом отпустят без последствий. Мы согласились.

- И ты ничего мне не сказал? Ни разу за всё это время?

- Какое «всё это время»? Двух недель не прошло. Он вообще послезавтра должен был вылететь домой, ты понимаешь? 

- Но почему ты мне ничего не сказал?

- Ты слово «секретно» слышал когда-нибудь? — Вот это уже были знакомые, привычные интонации высокородного и высокопоставленного эльфа, который объясняет окружающим, какие они идиоты.

Что-то быстро он трезвеет…

- Так что там произошло? Как он погиб?

Отец как-то странно отвёл глаза. В его речи снова появились паузы и заминки:

- Я пока не знаю. Мне позвонили из нашего посольства там… Сказали, что он застрелен.

- Застрелен? Покушение?

- Похоже, что да. Какие-то террористы. Подробностей нет пока, там сами ничего ещё не знают…

- Надо лететь туда.

- Тебе пока не надо, — помотал головой отец (снова непривычный для него жест, к тому же слишком резкий). — Я вылетаю утром спецрейсом, сейчас министерство согласовывает.  Сообщу тебе, как будет что-то ясно.

Он с заметным трудом поднялся, его по-прежнему водило из стороны в сторону. Сын не успел увернуться, и отцу удалось его обнять — скорее, повиснуть на шее. Отец уткнулся в плечо Элувриалу:

- П-прости меня… 

Повисел так, и вдруг попросил совершенно трезвым голосом:

- Машину вызови мне, пожалуйста.