Нагота не табуирована!
Автор: Юнта ВерескМы стесняемся своего тела. Иногда. Но потом наступает время, когда нужно расстаться со своими комплексами...
Флешмоб "Ню" — точно попадает в мою серию "Ликтор Рубежа". Там много таких сценок, где нагота не табуирована, а героине и ее подруге приходится несладко...
Начинается весь этот кошмар в книге "Бандерлог, или Барьер для силы" — оборотень Бандерлог прибывает на Рубеж в качестве учителя. И началась учеба...
...Хорошо покурить успела. Потому что нарисовался Бандерлог. Облизывается, почесывает живот.
— Что, ученица, пора заняться делом?
В тоне его было столько сарказма, что я остереглась принимать эти слова за приглашение.
— Раздевайся.
Что?
Он неторопливо развязал шнурки и снял ботинки, затем расстегнул рубашку, штаны. И вдруг чуть не одним движением скинул их с себя, оказавшись абсолютно голым.
Фигура у него была атлетическая. Не как у качков, а гладкая, плавная, наполненная чудовищной энергией действия. Тронешь — взорвется. Как у дикого зверя, у пантеры, например. Никаких эротических фантазий такое тело мне не внушало. Примерно как мраморная статуя — красиво, восхитительно… но и все на этом.
— Тебе повторное приглашение нужно? Поторапливайся.
— Может быть объяснишь, зачем?
— Ты, ликтор недоделанный, вообще к жизни не приспособлена. Поэтому каша в голове и одни эмоции. Прежде, чем что-то осваивать, должна научиться правильно дышать. Только после этого сможешь научиться ставить и снимать барьеры.
— А дышать правильно — это дышать голышом? — фыркнула я.
— Дышать правильно ты научишься не скоро. Но начинать можно только «голышом», вот же словечко придумала. Обнаженное тело более чувствительно. Без этого не научишься.
Выпрямившись, он чуть прикрыл глаза — только щелки остались — но следил за мной очень внимательно. Потом медленно, очень медленно вдохнул. Тело затрепетало. Я видела, как под кожей и мышцами струится воздух, наполняет, распространяется, захватывает каждую клеточку. Секунд через двадцать вдох закончился и тело замерло. Еще секунд на двадцать. Потом начался такой же медленный выдох.
Это впечатляло. И было совершенно непостижимым и недостижимым. Я никогда так не научусь.
— Давай, теперь ты. Только волосы подбери.
Пришлось попросить дом ленту, которой я завязала свою копну в хвост на макушке. Раздеваться теперь стало еще сложнее, раньше они хоть чуть-чуть укрывали бы меня.
Врачей не стесняются? Теперь, похоже, и учителей тоже… Но, увы, не я. Прикрыла глаза. Дом выполнил просьбу — я вдруг оказалась в тонкой, почти прозрачной и полностью облегающей тело длинной, почти до колен, эластичной майке.
Бандерлог хмыкнул.
— Не дури. Я знаю, что в твоей реальности нагота табуирована. Так что это тоже урок. Еще один. Два в одном. Ты не в своей реальности. Она у тебя гадкая, мерзкая, тупая, приспособленная только для войн и больше ни для чего. Я путешествовал по ней с дюжину лет… давно, но все помню. И тогда не мог понять, почему в такой агрессивной реальности нагота под запретом. Потом мне сказали, что вы так бежите от осознания факта, что приспособлены только к бойне, одежда скрывает для вас эту мысль. Защищаетесь так. Лицемерно, как все в твоей реальности. Все. Ликбез окончен. Давай, скидывай свой наряд.
Он протянул руку, ухватился за ворот и одним движением сорвал с меня защитную майку — она разорвалась сверху вниз, словно была из бумаги. «Это он ее сдернул, или я была готова к этому и позволила ему сдернуть?» — мелькнула мысль. Мелькнула и пропала, потому что дальше начался урок, и мне стало не до рассуждений.
— Дрянь… Гадость… Совсем дура… Мерзость какая… Уродка сопливая…
Это были самые пристойные слова, которыми осыпал меня учитель Бандерлог.
— Теперь на девять. Только пресс…
Удар открытой ладонью по груди:
— Пресс! Вообще слов не понимаешь! Какого рожна машешь сиськами?
Я старалась. Я была полностью сосредоточена на дыхании. Мне помогала память о нескольких месяцах занятия йогой в торговом центре недалеко от моего дома. Полное йоговское дыхание. Если бы не оно, я не смогла бы сделать ни одного вдоха под надзором злых, колючих, разочарованных глаз.
Дыхание стоя. Дыхание лежа. Дыхание сидя. По два упражнения в каждой позе. Труднее всего мне давались упражнения два и пять — сидя, причем сидеть надо было не на стуле или по-йоговски, а вытянув вперед ноги и идеально ровной спиной. Совершенно неудобно. Я без конца приподнимала колени и получала по ним резкие удары. Как только сосредотачивалась на коленях, начинала сутулиться, и тут же следовали шлепки по плечам и спине. Найдя равновесие и заняв правильную позу, я сосредотачивалась на вдохе и больше половины из них не доводила до конца, получая удары по коленям, спине, плечам… Они были не сильными, больно не было, но пронзали током: «неудачница».
— Одевайся. Проку от тебя... Только запомни. Пока не научишься правильно дышать, об остальном можешь забыть. Ни оборотнем, ни магом тебе не быть. Слабачка. Перед сном упражнения один, три и пять, не менее двух дюжин раз каждое. Утром в постели — две дюжины раз второе упражнение. После завтрака — по три дюжины третьего, четвертого и шестого. Следующее занятие завтра после обеда. Свободна.
Бандерлог быстро влез в штаны, накинул на плечи рубашку, взял тяжелые башмаки, и ушел в баню. Мне тоже сейчас хотелось только одного: влезть под душ.
Мыслей не было. Стыда не осталось. Тело было мокрым, но, к моему удивлению, «дышащим», наполненным силой. Я не стала одеваться, дождалась, когда он выйдет из бани и отправилась мыться.
Тренировки продолжались и Юнта потихоньку привыкла с собственной наготе...
Но таких сценок впоследствии будет много, поэтому лучше покажу более короткий вариант — о том, как к своему обнаженному телу привыкает другой персонаж...
А в 4 книге серии "Гремесо, или Гетера Рубежа" учительница танцев просит раздеться Юнту и ее подругу Веронику, чтобы выполнять упражнения. Но с непривычки Вероника...
— Теперь разденьтесь. Встаньте прямо.
Мне разоблачиться — одно мгновение, уже привыкла. Бедная же Вероника начала стаскивать с себя джинсы, затем футболку, а потом встала в трусиках и бюстгальтере.
— Это тоже сними.
Губы девушки дрогнули, она оглянулась на меня, и начала расстегивать лифчик. Заметно было, как она нервничает. А я подумала, что изуверские приемчики Бандерлога, оказывается, мне очень даже помогли. По крайней мере, стояние нагишом теперь уже не внушало ужаса.
— Выпрямитесь. Плечи развернули, подбородок выше. Вероника, не зажимайся, расслабься, стой гордо и спокойно. Ступни параллельно друг другу, на ширине плеч. Отлично. Теперь по моему сигналу начинаете дышать.
...
<чуть позже>
А дальше начался кошмар. Потому что вместо танцев мы начали выполнять упражнения на гибкость и растяжку.
— Женщина должна быть пластичной, гибкой и сильной. Поэтому все пять дней до выходного мы будем развивать мышцы, чтобы потом перейти к основным танцевальным фигурам.
На шпагат мы с Вероникой, конечно, сесть не могли. Мне не удался даже банальный мостик. Сесть, обхватив руками колени выпрямленных ног нам тоже не удалось. В общем, до самого ужина нас преследовали одни разочарования.
Под конец произошел забавный казус. Я пыталась устоять в позе ласточки, качаясь, как цветок на ветру, и вдруг услышала испуганный писк — Вероника вдруг прыгнула на коврик, свернувшись в клубок. Оглянувшись, я поняла, что на нашу полянку пришел Ойталык.
— Барышни, вы ужинать планируете? — спросил он невозмутимо.
— Да, мы уже заканчиваем, — сказала Ефимия, с изумлением глядя на скорчившуюся Веронику.
Я кинула девушке халат, который она начала судорожно натягивать на себя. У нее это не слишком получалось, потому что сделать это в позе эмбриона довольно затруднительно.
— Вставай, он ушел, — сообщила я.
— Можешь объяснить, что ты устроила? — спросила Ефимия.
— Ну… мужчина же… а я тут голая, — всхлипнула Вероника, поглядывая на меня.
Ефимия только глаза закатила.
Увы, на этом все не заканчивается. Дальше бедной Веронике предстоит новое испытание...
— У вас есть комплекс, который следует изживать. В большинстве реальностей никто не стесняется своего тела.
— Так мы уже…
Вероника глянула на себя в зеркало, и сникла.
— Я попросила Ойталыка присутствовать на нашем занятии. Повторим все движения, которые выучили за эти четыре дня.
— Что?
Судорожно крутанувшись вокруг себя, Вероника кинулась к халатику, и натянула его на себя, а потом начала оглядываться. Я тоже поежилась, хотя одеваться не стала.
— Чтобы вам было легче для начала, я приготовила для вас костюмы.
Ефимия достала из своей сумки «костюмы» и кинула нам.
Ленточки. Это были ленточки! Два комплекта для каждой из нас. Один на узком пояске крепился к шее и множество ленточек прикрывали грудь. Второй пояс был пошире и крепился на талии (мы надели его поверх филок, которые не снимали все эти дни), а ленточки доставали до колен.
— Покрутитесь, проверьте, чтобы ничего не давило.
Нет, это была не одежда, ничего она не прикрывала. Почему-то делать танцевальные движения в таком виде было гораздо легче, но они ничего не скрывали, совсем ничего!
Я почувствовала большую разницу между этим нарядом и хитоном. В хитоне я все время должна была держать себя ровно, не сутулиться, избегать резких движений, чтобы не раскрывалась грудь и не слишком обнажались бедра. В наряде из ленточек тело само хотело крутиться, трястись, изгибаться. Движение ленточек создавало иллюзию закрытости.
— Ойталык, выходи!
Оглянувшись, я поняла, что он все это время сидел в своем домике, неподалеку от нашей полянки. И, вероятно, видел, как мы тут наряжались. Вероника пискнула, но осталась стоять, повернувшись к Ойталыку боком, почти спиной.
Спустившись по лесенке, он подошел к скамейке, и сел, изображая зрительный зал.
— Все. У вас сегодня две задачи. Танцевать как можно лучше для того, чтобы почувствовать свое тело. И танцевать как можно лучше, чтобы порадовать зрителей. Можете следить за собой в зеркало, можете танцевать для нас, для каждого танца выбирайте сами.
Ефимия ушла с полянки и уселась рядом с Ойталыком.
Только сейчас я поняла, что скамейка стоит напротив зеркала. То есть зрители смогут наблюдать нас и напрямую, и в отражении. С ума сойти!
Поднеся эйду к губам, Ефимия заиграла первую мелодию. Тело откликнулось, вспомнило движения, и я закачалась под этот ритм, а затем начала танцевать. Вероника немного постояла, но потихоньку тоже начала двигаться, хотя и очень скованно.
Через три танца учительница разрешила нам отдохнуть и попить. Мы рухнули на коврик.
— Кошмар, да? — сказала Вероника, пытаясь укрыться за мной от зрителей.
— Тихий ужас. Но я до тебя уже две недели вот так тренировалась с Бандерлогом, мне легче. Ты тоже потихоньку привыкнешь, — попыталась подбодрить я ее.
— А раньше… до прихода сюда… ты так не делала?
— Нет, конечно. У нас же действительно совсем другие традиции…
Вероника судорожно вздохнула.
Но... Потихоньку, помаленьку... Привычка — великое дело! А уж если усилить наготу с помощью особого наряда...
Наряд, занявший у меня так много сил и времени, был не совсем таким, как полученный у Ефимии, но, надеюсь, возражать она не будет. Тонкий ободок на шее, от него расходились узкие ленточки, поддерживающие верхнюю часть костюма — широкую ленту, оставляющую плечи обнаженными, с которой свешивались доходящие почти до бедер широкие полоски почти прозрачной ткани — когда я примеряла их, то по ощущениям казалось, что тело закрыто этой накидкой, но при движении создавало невероятно эротическую картинку. На пояс крепилась такая же лента, с такими же полупрозрачными полосками, доходящими почти до колен.
Я помогла Веронике одеться, и пока она крутилась перед зеркалом, попросила Дом сделать мне такой же, но другого цвета. Наряд Вероники был белым, с чуть розоватым оттенком, очень подходившим для ее светлой кожи, а мой оказался таким же белым, но с едва заметным желтым отливом, ближе к цвету слоновой кости.
— А вот еще…
Я достала два крошечных бубна, с которыми мы танцевали с Джесой в атриуме, и протянула один Веронике.
— С ними танец получается более зажигательным, — пояснила я. — Пойдем, а то Ефимия нас уже заждалась…
В своих новых костюмах мы вышли из домика, находящегося неподалеку от нашей танцевальной полянки. Наше появление из-за кустов произвело оглушительный эффект.
Коварная Ефимия уже усадила всех мужчин на откуда-то взявшиеся напротив зеркала скамьи, только Джесы не хватало для полного комплекта. Не сговариваясь, мы с Вероникой подняли и побренчали бубнами.
— Спокойная разминка, — сухо скомандовала учительница.
Дыхательное упражнение номер один, ходьба на месте, знакомое мне еще с йоги «приветствие солнцу», легкие наклоны, ватрушка, жгут. Под звуки бубна наши движения казались более энергичным и заводящим, чем обычно.
Затем начались танцы. Вначале медленные лотос, пальма, змея. Затем более быстрые, с вращением плеч, бедер, и вокруг себя. Музыкальное сопровождение обеспечивалось варганом Ефимии, и нашими бубнами. В самом конце, когда мы уже разошлись не на шутку, музыка вдруг оборвалась. Сделав под одинокий звон колокольчиков несколько движений, остановились и мы.
Ху Кармаг что-то тихо говорил Ефимии, она слушала его с недовольным видом. Все остальные разразились аплодисментами. Никакой команды на окончание занятия не было, но мы, переглянувшись с Вероникой, раскланялись перед публикой и убежали в баню.
— Здорово получилось? — тяжело дыша, сказала она, едва мы ввалились в предбанник.
— Ага, отлично!