Об эпичности, талантах, моде и литературном рынке

Периодически здесь и на других ресурсах возникают споры об объемах литературных произведений. Затрагиваются самые разные вопросы, к примеру, а может ли молодой человек написать эпопею? 

Может, именно потому, что молод. В молодости сложности не пугают, точнее, в силу юного возраста многие проблемы выглядят несущественными. Вас переполняют силы, препятствия кажутся незначительными, мир вокруг выглядит необыкновенно ярким, вы готовы говорить со всем человечеством и мыслить в глобальных масштабах. Идея малых дел кажется вам почти старческой. 

Может ли такое произведение быть гениальным? Может. Гениальность не зависит от возраста или образования. Да и просто талант тоже. 

Значит, любой талантливый человек может написать очень большое произведение? 

А вот и нет, потому что дальше начинаются проблемы, которые могут вообще не относиться собственно к литературе.

Все видели здесь на АТ и на других литературных порталах или в соцсетях вопрос "А каким должен быть объем художественного произведения"? 

Я тоже видела и периодически отвечала вопрошающим, что таким, как это требует художественный замысел. Это правда, но не вся.

Да, не вся — потому что есть еще такие вещи, как традиция и мода. К примеру, долгое время в Средневековой Японии мужчины не писали прозу. Вообще. Они писали стихи на китайском языке по определенным образцам. Так было принято. Писать прозу на японском языке считалось низменным. В результате японская проза создавалась женщинами. 

Неприязнь к прозе испытывали и трубадуры Лангедока. Песни — это достойно, проза, романы — фу! А ведь некоторые были гениями, но им и в голову не приходило нарушать традицию. Но вот на севере романы писали, тамошней моде и традициям это не противоречило, поскольку традиции просто не успели выработаться.

А еще есть окружающая обстановка, запросы общества. Эпические произведения чаще всего появляются в эпохи серьезных социальных потрясений, либо событий, которые чем-то поразили общество — это победы и в еще большей степени поражения. Ответом на такое поражение стала "Песнь о Роланде" (хотя лично я предпочитаю "Песни о Гийоме Оранжском"). Кстати, сама по себе поэма не такая уж и большая, но вот по размаху, по масштабу событий и пафосу эпос как он есть. 

Какие эпопеи вы ждете во времена общественной тишины, спокойствия и благоденствия? Какой пафос в эпоху сытости? 

Скажете: "Но это дела давно минувших дней, в наше время у людей больше возможностей".

Нет, не больше. 

Вот представьте себе, вы написали эпопею. Куда вы ее денете? Понесете в издательство?

Является в издательство молодой человек лет 22-23 и приносит роман в 60 авторских листов. Имени у него еще нет, аудитории, естественно, нет, а вот есть эта махина. Кто-то будет рисковать все это издавать? 

Не смешно. Автору, конечно, скажут, что с рукописью ознакомятся, ждите ответа, ждите ответа, ждите ответа... Но мысленно покрутят пальцем у виска. 

"Но есть же Интернет, — скажете вы, — есть АТ. Молодые люди умеют пользоваться Интернетом".

Точно, есть Интернет и пользоваться им умеют. Итак, наш автор выкладывает роман в сети. Реакция читателей: "Что?! 1 млн знаков? Два?! Три?! Автор сдурел?!!" В результате читателей будет мало, потому что "многа букафф, не асилил". 

Хорошо, можно же выкладывать роман частями. Можно даже писать и сразу выкладывать проды — приручать читателей.

Как же... Никто никогда не видел заявления "Я не читаю впроцесники"? А ведь наш автор пишет эпопею. Сколько времени будет висеть эта ужасная плашка "В процессе", если у автора 60 авторских листов? А если 70? Какой будет реакция читателей и что сделает автор, когда увидит, как читатели отваливаются, потому что не привыкли читать "многа букафф"?

Он поставит точку. Возможно, даже не дотянув хоть до какого-то промежуточного финала. И будет писать что-то попроще. Потому что на том же Дзене за статьи и рассказики денежка капает стабильно. 

Конечно, вы можете сказать, что молодой человек не должен думать о деньгах. И можно, конечно, не думать. Но думай, не думая, а есть хочется каждый день. Никто не даст вам деньги за красивые глаза, даже если они действительно очень красивые. Значит, надо заниматься тем, за что платят. 

И люди занимаются и даже пишут крупные произведения, вот только при этом прибегают к некоторым хитростям.

Очень часто, когда я слышу, как кто-то сообщает, что написал 20, 30 или 40 книг, я начинаю смотреть и обнаруживаю, что на самом деле томиков-то 20, 30 и 40, а вот реально романов 5-7. Просто эти романы искусственно поделены. Иногда текст даже прерывается на полуслове, потому что авторы решили, что объем уже достаточно велик и пора ставить точку. 

Да и с содержанием возникают проблемы. Попытаюсь объяснить это на примере "Трех мушкетеров".

Представьте себе, что этот роман Сашка Дюмов решил написать в наше время. Так вот — это был бы роман в 10-12 книгах, каждая из которых была бы объемом 10-11 авторских листов. При этом оригинальный роман составляет 32,8 а.л.

Спросите, откуда такое увеличение объема?

Как откуда — от желания всеми средствами привлекать читателя. Все то, что Дюма счел не заслуживающим внимания, просто упомянув, Сашка Дюмов упорно бы расписал: как д'Артаньян добирался до Менга, что ел, как сетовал на плохие постели в гостиницах, как продавал коня и как исколол все пальцы, когда пришивал на свой камзол галуны. Как приучался к жизни в Париже — все в подробностях, с упоминанием всех заклепок. И дрались бы герои чаще, и убивали бы больше, и думали бы реже. И минимум рефлексии, а лучше вообще без нее!

А заканчивался бы первый том там, где у Дюма завершалась 9 глава, когда д'Артаньян предлагает друзьям девиз "Один за всех и все за одного". У Дюма эти 9 глав объемом 5,23 а.л., а у современного автора в первой книге и глав было бы больше, и объем дошел бы до 10-11 а.л. До чего в целом вырос бы роман — считайте сами. И при этом эпическим произведением такой роман не был бы. 

Почему? 

Да потому, что он утонул бы в подробностях, в бессмысленном шевелении. Да, он привлекал бы любителей экшена, но и все. 

Ладно, зато эпопею может написать маститый профессор. Ему не нужно думать о деньгах — он их уже заработал. Ему не нужно приручать читателей — у него есть имя, слава и знания. У него есть все возможности для творчества.

Нет.

У него уже нет прежней остроты восприятия. Нет юношеской дерзости, когда кажется естественным говорить с городом и миром. Зато набралось множество стереотипов, страхов и выработалась основательная самоцензура. А вот благородное безумие благополучно приказало долго жить...

А эпопеи... Все же временами их пишут. 

Безумству храбрых поем мы песню!