Невероятная история Карла Клауса, аптекаря из Дерпта (рабочий фрагмент)

Дерпт, 1810 г.

Солнечным июньским днем две фрейлины королевы Благого двора Уны – Альфре и Кэйторайн отдыхали от дворцовых забот на цветочной лужайке неподалеку от Дерпта.

– Посмотри, какой миленький! – Воскликнула Кэйторайн, указав подружке на молодого художника, что раскладывал старый походный малбрет[1] собираясь, очевидно, сделать несколько набросков.

– Ничего миленького я в нём не наблюдаю, – ответила Альфре, – все человеческие мужчины грубы и неотёсаны. 

– Милая, ну посмотри, он совсем ещё мальчик! Пойдем, поиграем с ним! Мне хочется веселиться! Ты ведь взяла прозревающие капли? Я хочу, чтобы он нас увидел!

– Это плохая затея! – прозвенела Альфре, направляясь тем не менее следом за подругой, которая уже порхала вокруг только что установленной деревянной подставки. 

Юного художника звали Карл. Сегодня он проснулся пораньше, достал запрятанный на чердаке старый отцовский малбрет и помчался за город, чтобы нарисовать вид с холма на реку Эмбах и старый Дерпт. Разложив карандаши и краски Карл замер, обозревая восхитительный летний пейзаж. Вдруг в стрекотании кузнечиков он различил тонкий хрустальный голосок. Как будто женский? Нет, два голоса! 

– Смотри! Кажется, он нас слышит!

– Какая чушь! Люди не могут нас слышать, если мы сами того не пожелаем!

– Да нет же! Посмотри, он прислушивается!

– Тогда тем более, надо лететь отсюда! Мало ли что у него на уме.

– Ну же, Альфре, всего одну капельку!

Кэйторайн сорвала с пояса подруги маленькую бутылочку, мигом отвинтила пробку, увлажнила ладошки, вспорхнула на переносицу юного художника и прикоснулась к его векам. Мальчишка замигал, а потом уставился на девчонок, трепетавших крылышками прямо перед его глазами. «Какие странные стрекозы», – подумал Карл.

– Сам ты стрекоза, – прозвенела красотка в голубой юбочке из предрассветного тумана, корсете из лепестка пролески и красных туфельках на босу ногу.

Вторая, в гродетуре[2] из сирени, обиженно сложила руки на груди и переместилась поближе к краю деревянной рамы, стараясь держать ситуацию под контролем, чтобы в случае чего успеть улепетнуть.

– Ты умеешь читать мысли? – Опешил Карл и подумал: «Кажется, мне голову напекло».

Смех Кэйторайн рассыпался бисером по стеклу.

– Если бы ты видел, какой ты потешный! Как будто тебе голову напекло! Сколько тебе лет?

– Четырнадцать.

– Ты художник? Нарисуешь меня? – Кэйторайн присела на верхушку штатива, сложила руки на коленях, кокетливо выпрямила спину, чуть-чуть опустила подбородок и похлопала ресницами. – Я красивая?

– Ты… вы… эльфы! 

Теперь уже обе крылатые девчонки прыснули со смеху. Уж больно смешной вид был у паренька. Карл перевёл взгляд с одной на другую и тоже захохотал, потому, что никто не может грустить или думать о серьёзном, если рядом веселятся эльфы.

– Я Кэйторайн, – отсмеявшись, сказала Кэйторайн, – это значит – говорящая с травами. А она – Альфре – магический совет. 

– Карл, – представился Карл, – про своё имя мне добавить нечего. Это малбрет моего отца. Вот óн был настоящий художник. А я хотел бы… но отчим считает, что художествами на жизнь не заработаешь. Поэтому осенью меня отправляют в Санкт-Петербург. Буду работать в аптеке и учиться на гезеля[3]. Я попробую нарисовать вас, если сможете посидеть смирно.

– Конечно мы сможем, правда Альфре? Начинай!

Карл достал карандаш и приступил… Но работа, как и ожидалось, продлилась недолго. Крылатых непосед хватило от силы на полчаса, в течение которых Карл узнал почти все тонкости жизни при дворе королевы Уны, имена и недостатки других фрейлин, места, где можно найти самые красивые лепестки для платьев, а также получил массу советов по живописи и рисунку. Девушки беспрестанно егозили, то и дело задавали дурацкие вопросы и заглядывали художнику через плечо, чтобы убедиться, что получаются достаточно красивыми. В общем, все с пользой провели время.

Наконец, Карл устал от трескотни и отложил карандаш. Становилось жарко. Паренек прилёг в тени деревьев и невольно задремал под стрекотание кузнечиков и мелодичный звон голосов подружек, которые безмятежно порхали над его грудью. Последнее, что он услышал сквозь сон было: «Приходи завтра… завтра… завтра…».

Раскаты грома разбудили Карла. Он бросился собирать малбрет, будучи твердо уверенным, что встреча с крылатыми эльфами ему приснилась. Однако набросок двух миленьких девушек на фоне цветущей поляны красовался на прежнем месте. Карл свернул его, наскоро собрался и помчался в город. Ливень догнал его на пороге дома...

____________________________________

[1] Малбрет (от нем. malen - рисовать, и brett - доска). Позднее прижилось в искаженной транскрипции – мольберт – подставка, обычно деревянная, на которой художник помещает во время работы картину или рисунок.

[2] Гродетур (фр. gros deTours) — буквально «шёлк из Тура», города во Франции, где в XVIII в. изготавливалась плотная шелковая ткань преимущественно сиреневого или лилового оттенка, позднее любой гарнитур из плотной, немнущейся и ноской шёлковой ткани. 

[3] Гезе́ль (от нем. Geselle — подмастерье, товарищ) — в Российской империи с XVI по XIX век должность помощника аптекаря или врача.