Сложный труп

Солнце уже поднималось над капустными полями, когда на капурнской дороге со стороны юго-запада появилась пегая лошадка, на спине которой почти засыпал очень молодой всадник в пыльном плаще поверх кожаной куртки, в таких же кожаных штанах, в высоких растоптанных сапогах и с бастардом на поясе. Всадник держал поводья одной рукой, а другой то и дело затягивал в седло сползающий к земле труп. Труп был привязан к седлу впереди всадника двумя толстыми веревками, но от движения веревки ослабевали, и Тигиль уже раз пять спешивался и перевязывал веревки заново, да покрепче. Он ехал всю ночь, и на рассвете приехал куда требовалось.

Утренняя пастораль золотилась и розовилась, дорога блестела лужами после ночного дождя, тень от бредущей по ней пегой лошадки и ее ноши была нежно-фиолетовой.

Тигиль проехал капустные поля, потом бесконечные ячменные, потом миновал большую лесопилку у речки, названия которой он не помнил, въехал в ворота Сменовеховцы, и поехал по главной дороге, высматривая какое-нибудь солидное здание, похожее на каземат.

Как и всякий уважающий себя придорожный город, Сменовеховц наживался на самом широком спектре человеческих потребностей — от пивоварен, кабаков, гостевых домов и борделей, до кузниц, рынков, солнечных храмов, полицейского участка и каземата. И как всякий уважающий себя город Северного королевства Сменовеховц ко второму воскресенью сентября готовился к празднику урожая.

За ранним субботним часом народу на улицах было мало, а кто был, тот спешил в предпраздничном, нервном угаре. Завтра, все будет завтра — деловые сделки, покупки-продажи, и веселье, брага рекой, танцы. А сегодня — дела. Неотложные, последние.

Через это настроение Тигиль так и не смог допытаться, как ему найти казематного фельдшера. Кто говорил — дома он, кто — в каземате, а где каземат — эээ, парень, отстань, зачем тебе такому молодому каземат? Или вообще — не местные мы, ничо не знаем...

Помотавшись с до чертиков уже надоевшим трупом по улицам, потерявшись между складами, амбарами, конюшнями, но так и не найдя гвардейский каземат, зато окончательно ошалев от жажды, Тигиль остановился у дорожной станции, сполз, наконец, с пегой, привязал ее к коновязи прямо с сидящим на ней трупом и вошел внутрь почти пустого трактира.

Он ничего не ел со вчерашнего ужина, да и не спал сутки, так что заказал себе тушеной капусты со свининой и пинту самого дешевого эля, чтобы не особенно тратить выданные Мошэром золотые, и уселся к столику неподалеку от стойки.

Эль ему подали сразу, а с едой попросили подождать. Мучимый жаждой Тигиль выпил всю пинту почти залпом, а потом слегка прислонился к спинке стула и прикрыл глаза.

Очнулся он от того, что его довольно бесцеремонно трясли за плечо. Юный практикант тайной королевской службы открыл глаза.

Вокруг него стояли довольно разгневанные люди. Очень взрослые и очень недружелюбные. А самый неприятный, богато одетый серьезный дядечка, длинный и костлявый, с таким же длинным и костлявым лицом, постучал золотой печаткой по пустой кружке Тигиля и довольно грубо спросил.

— Твой труп на улице, малец?

— Мой. — Тигиль поднялся, но это ему мало помогло, он остался сильно ниже всех стоящих перед ним мужиков. Ну ничего, главное чтобы среди них не было Бушкена. Но им вроде не пахло...

— Ты вообще кто? — еще суровее спросил серьезный и неприятный дядечка, без особого интереса разглядывая Тигиля.

— Полиция Туона, — тоже серьезно и тоже неприятно ответил Тигиль.

— Что тебе тут нужно? — серьезный дядечка напрягся. Тяжелые мешки под печальными глазами щевельнулись, изображая прищур. — Что туонским от нас понадобилось?

— Приказ... — Тигиль на секунду задумался, понимая, что назвать Мошэра и его организацию не может, поэтому сказал. — Королевской гвардии... Труп преступника сдать вашему фельдшеру господину Айболону, на вскрытие и на ледник. Только черта с два у вас тут что найдешь.

— Ты этой хернёй заниматься брось, — серьезный дядечка нахмурил брови, глаза, а заодно и мешки под ними. — У нас тут лучший бордель на дороге. Клиентов нет отбоя, никаких трупов в городе быть не должно. Забирай его и убирайся отсюда!

— У меня приказ! — Тигиль постарался сделать деловое лицо, а заодно внутренне разозлился на свой молодой вид, потому как у ровесника Левона к примеру уже есть вполне солидные усы, а у него рожа гладкая, как у индейца, и тут хоть глаза пучь, хоть губы сжимай — дураку ясно, что он молокосос.

Ну уж нет! — подумал Тигиль. — Перебьетесь. Есть задача — ее надо выполнить.

И тут упоминание о борделе осенило его великолепной идеей. «Эврика!» — сказал себе Тигиль и выдал следующее:

— Не только приказ, но и следственные мероприятия. Мне как раз ваш бордель и нужен. Девок велено опросить на предмет знакомства с этим трупом... в более интимных обстоятельствах. Уж кто-кто, а ваши лярвы по-любому знают всех мужиков, кто по округе катается.

— Да ты охренел! — неласково сказал Тигилю серьезный. — Ишь! Бордель он захотел! Ты хоть знаешь, кто я? Я тут граф всея Чергасерунского феода Бруно Тринадцатый. У меня предпраздничный объезд владений. Мне твой мертвяк настроение и аппетит портит. Выматывайся из города! Ребята, проводите!

Но попытка выпроводить Тигиля силой с помощью подручных успехом совершенно не увенчалась. Потому что, едва ребята приблизились к пацану, как тот споро достал свой хорошо заточенный бастард, отмахнул по столу, и срезав с пивной бутылки горлышко, прямо тут, в трактире, объяснил невооруженным горожанам четко и внятно — мол, я при исполнении, хотите гостей с Лесного конвоя, могу и их позвать.

Волшебные слова про Лесной конвой и меч роанской выделки (Бруно разбирался), возымели действие. Подручные графа отступили и замялись, а Серьезный дядечка передумал делать большой скандал и, хотя не особенно был тому рад, но повел Тигиля с трупом в бордель...

(эпизод, глава в работе)