Диана Сеттерфилд, «Тринадцатая сказка»

На обложке в числе восторженных отзывов есть и такой: «Волшебный ключик к тем причинам, которые объясняют, почему мы вообще читаем». Я бы выразилась иначе: эта книга ещё и о том, почему люди вообще рассказывают истории.

Я, пожалуй, не сильно наспойлерю, если вкратце перескажу завязку: Маргарет Ли, которая работает вместе с отцом в букинистическом магазине и время от времени пишет биографические эссе о малоизвестных авторах прошлого, получает предложение стать биографом Виды Винтер, одной из самых читаемых писательниц современности. Вида примечательна тем, что никому и никогда не сказала ни слова правды о своём прошлом. Представлялась и пробившейся к успеху беспризорницей, и потерянной в Индии дочкой шотландских миссионеров. Но теперь ей около семидесяти, и она решилась рассказать всё.

Первое, на что обращаешь внимание, начав читать — невозможность идентифицировать эпоху. Разброс может быть от пятидесятых до восьмидесятых. Сороковые — вряд ли, тему войны обойти было бы сложно. С некоторой натяжкой — девяностые. Но не двухтысячные точно. Маргарет приходится собирать, обрабатывать и проверять слишком много информации, она не могла ни разу не воспользоваться компьютером или интернетом. Даже со скидкой на некоторый консерватизм героини и её любовь к литературе девятнадцатого века — не сходится. Да, пусть она сама предпочитает стенографию аудиозаписи, любовно затачивает карандаши и сортирует конспекты, но кто-то в её окружении всё равно воспользовался бы электронной почтой, сетевыми архивами или банковской карточкой. Запомним этот момент, он ещё сыграет свою роль в повествовании. Кстати, стоит обратить внимание и на то, как в рассказах Виды о прошлом меняется взгляд рассказчика. В первых историях она говорит обо всём как сторонний наблюдатель, потом начинает рассказывать от первого лица. Маргарет тоже это замечает, так что всё неслучайно. «Тринадцатая сказка» вообще принадлежит к тому типу книг, где ничего случайного нет, и даже самая маленькая деталь займёт своё место в головоломке.

Слово «сказка» в названии вполне оправдано. Во-первых, одна из побочных сюжетных линий — это существование некой тринадцатой сказки из первого сборника Виды Винтер. Эта последняя сказка была изъята из книги буквально перед публикацией, что позволяет предположить: она оказалась для Виды слишком личной. И её собственная история, которую она пересказывает Маргарет, и есть та самая тринадцатая сказка. Во-вторых, в книге и правда много сказочного. Сам особняк Виды Винтер напоминает заколдованный замок, где живут призраки прошлого; подобно волшебному существу, заполучившему героя в услужение, она не хочет отпускать Маргарет на несколько дней, просит не нарушать установленный порядок вещей и не задавать вопросы, пока не услышит всю историю целиком. Неудивительно, что Маргарет, понимая, что угодила в эпицентр тёмного пыльного волшебства, просит честно ответить на три вопроса. И Вида признаётся: она не сможет соврать, потому что вопросов именно три.

Если честно, я впервые вижу в современной книге настолько явный принцип двойничества. То есть Вида и Маргарет в какой-то степени двойники, их объединяет и схожая потеря, и любовь к романам прошлого. Ну и самые явные двойники — это сёстры-близнецы, дикие девочки, растущие в полузаброшенной усадьбе Анджелфилд под присмотром стареющей экономки и садовника. Похожие, как отражение в зеркале, но совершенно разные по характеру: добрая, доверчивая и терпеливая Эммелина и отчаянная, склонная к жестокости и садизму Аделина. Читатель до конца будет гадать, кто из них, повзрослев, станет Видой Винтер. И не угадает. Дом Виды, где она обитает вместе с экономкой и водителем — своего рода отражение усадьбы Анджелфилд с её шорохами, скрипами и привидениями.

Ещё «Тринадцатая сказка» похожа на британские классические романы: потерянные и незаконные дети, фамильные тайны, сошедшие с ума родители.

Когда люди пишут рецензии на фильмы, они часто говорят о картинке, видеоряде. Так, вот, даже в отрыве от всего прочего видеоряд, который «Тринадцатая сказка» прокручивает у нас в голове, способен заставить забыть обо всём. Неразличимо похожие рыжие девочки, живущие в каком-то своём мире и говорящие на выдуманном языке, медленно разрушающаяся усадьба, фамильный склеп, подступающий к домам лес...

Впрочем, я обещала объяснить, почему люди рассказывают истории. Но лучше Виды Винтер, увы, не скажу:

«Мой кабинет был заполнен персонажами, ждущими, когда я о них напишу. Все эти воображаемые люди стремились войти в жизнь, они настойчиво дергали меня за рукав и кричали: „Я следующий! Теперь моя очередь!“ Мне приходилось делать выбор. И когда он был сделан, остальные затихали на десяток месяцев или на год, пока я не заканчивала очередную историю, а потом вновь поднималась та же кутерьма».

И да, по этой же причине люди читают. Потому что персонажи зовут, манят со страниц и хотят воплотиться хотя бы в твоей голове. «В конце концов, чтение является таким же проявлением заботы, как дружеская беседа».

И потому «Тринадцатая сказка» принадлежит ещё и к тому типу книг, где томик, который вы держите в руках — тоже своего рода герой повествования.