Клайв Льюис, Оксфорд и снобизм

Меня зацепила одна рассказанная Льюисом история о том, как умели снобить в Оксфорде.

Однажды их там посетил Герберт Уэллс, известный в тот момент писатель. И в беседе с оксфордскими донами Уэллс сказал, что в английском образовании, по его мнению, слишком много внимания уделяется древним языкам и античной литературе, и что современная литература, например, русская и персидская, значительно превосходит античную. Под русской он наверняка имел в виду Толстого с Достоевским, а вот что на тот момент было символом великой персидской литературы - этого я, к сожалению, не знаю.

В любом случае, выпад Уэллса был явным образом направлен против оксфордских донов, воплощающих то самое классическое и сосредоточенное на античности образование.

Один из оксфордских донов поинтересовался, знает ли Уэллс латынь и древнегреческий. Уэллс вынужден был признать, что нет.

Тогда его собеседник спросил, знает ли он персидский и русский. Уэллс, опять-таки, вынужден был сказать, что нет.

Тогда этот оксфордский дон сказал - поскольку я, по-видимому, единственный среди собравшихся, кто знает одновременно все четыре этих языка, я позволю себе возразить, что ни русская, ни персидская литература даже сейчас не достигают уровня античных образцов.

Снобизм, классизм и университетское чванство?  Безусловно. Я не говорю уже о том, что "качество литературы с точки зрения филолога" и "качество литературы с точки зрения писателя" - не обязательно одно и то же. Но эти люди, оксфордские доны, хотя бы _умели_ снобить. Современный научный сотрудник, или, по-французски, universitaire (удобно - в одно слово), искренне считает, что его авторитет в глазах других людей должен стоять на его научной степени (смешное достижение) и на его корявых детских публикациях, которые читают, разве что, ради цитирования в других точно таких же глупых публикациях. При этом такой человек ничем не отличается от своих собеседников - ни по уму, ни по своему уровню образования, ни по способностям, - но хочет, чтобы все считали, что он отличается.

Оксфордские доны во времена Льюиса могли быть - и, конечно, сплошь и рядом были - ничуть не умнее остальных людей, но они, по крайней мере, были образованы. Льюис, к примеру, знал латынь и древнегреческий, французский, немецкий и немного итальянский. Знал староанглийский и среднеанглийский, что для русского филолога было бы эквивалентно хорошему знанию старославянского. Изучал древнеисландский и способен был переводить с него. И если он что-нибудь знал, то знал по-настоящему, то есть способен был этим пользоваться, например, переписываться с итальянским священником на латыни, а не только понимать латинские тексты.

Он преподавал своим студентам одновременно языковые и философские дисциплины. Преподавал - не в смысле "отчитывал курс", как современные университетские преподаватели, которых ставят преподавать предметы, в которых они не разбираются, а в настоящем смысле слова - то есть и сам серьезно работал и над Аристотелем с Платоном, и над Юмом с Беркли, и над текстами любого автора, которого он должен был преподавать. Если его студент работал над Мильтоном или над Чосером, то Льюис, как это видно по его дневникам, не только считал нужным непосредственно перечитать произведения этого автора, но и шел в библиотеку и брал там все свежие книги и об этих авторах, и об их эпохе, и об их известных современниках. И все это читал, поскольку полагал, что без этого он не способен будет ничему научить своих студентов. И это определенно так - чтобы кого-нибудь чему-нибудь учить, недостаточно знать предмет "немного лучше, чем в учебнике". И от университетского преподавателя требуется быть не в десять, а в сотни раз начитаннее и культурнее любого из его студентов. В противном случае такое "университетское образование" - не более чем профанация, и его следовало бы заменить самостоятельной учебой, тем более - в эпоху интернета.

В Оксфорде умели снобить, но там, судя по дневникам и письмам Льюиса, учиться и учить тоже умели - иногда. Хотя напыщенных болванов, дилетантов и бездельников там, разумеется, тоже хватало.