Дикая литература россыпью - 5

Пока идёт набор кайсяку в наше затяжное сэппуку, по традиции разбавим ожидание фрагментами из лекций. Сразу скажу: именно этот фрагмент именно в той лекции изрядно сокращён, поскольку время и тема. А вот здесь у меня есть возможность потрепаться - так отчего бы ею и не воспользоваться. 

Задумывались ли вы, о труженики клавиатуры, чем и как приходилось работать нашим предшественникам? Я тоже до поры не очень, пока не случилось нижеописанного.

Однажды, шарясь по мастерской деда, я обнаружил девайс, который можно было бы счесть опасной бритвой, кабы не форма клинка. Более всего ножичек напоминал уменьшенную примерно втрое складную копию танто. Которую почему-то заправили под опасную бритву, кабы даже не острее. Сразу отмечу: фото не моё, и не того самого девайса - просто нашёл в Сети наиболее близкий по форме. Но именно близкий, а не идентичный!

Дед на расспросы ответил, что это перочинный нож. Старый, ещё пушкинских времён. На мой недоверчивый взгляд хмыкнул и предложил отыскать гусиное перо, а лучше несколько.

В городе Тарусе, как известно любому культурному человеку, дефицита гусей не испытывали примерно никогда. Но отыскать гусиное первостепенное маховое перо (только они годятся на использование в качестве писчего инструмента) оказалось не так и просто: большинство владельцев подрезали своим птичкам крылья, а подрезанные перья годились только на мундштуки для самокруток. Сейчас-то я понимаю, что определяющий критерий — размер, поэтому сгодились бы первостепенные махи любой птицы сопоставимых габаритов. И даже из павлиньего «хвоста», который на самом деле вовсе не хвост, ну да ладно.

Нашёл, короче, причём сразу пучок — дюжину или чуть больше.

Притащил.

И дед показал, как это делается.

Вроде бы ничего сложного, учитывая феерическую остроту ножичка. Однако про подготовку пера я и слыхом не слыхивал, а это ничуть не менее важно.

Оказывается, его сперва четверть часа вываривают в щёлоке (в нашем случае это был раствор калиевого мыла), чтобы полностью обезжирить. Потом ещё четверть — прокаливают в горячем песке на сковородке. Первый, черновой отрез делают, пока перо ещё не остыло. И главный элемент — ощеп, он же расщеп — тоже делают на горячую.

А вот дальше начинается художественное вырезание. От формы и толщины кончика пера зависит его назначение. Им можно писать, можно рисовать и даже чертить. Это всё делали, причём делали по-разному заточенными перьями. А ещё многие предпочитали чинить перья сами. Тот же Пушкин, по отзывам друзей, дочинивал до состояния, когда этот жалкий огрызок едва помещался в руке. А ещё у него правая рука была вечно перепачкана чернилами.

Перья тут уже металлические, но они полностью наследуют формам, используемым на птичьих. 

Как рассказывал дед, их учили готовить перья и писать ими в церковно-приходской школе, но все знали, что это пережиток древности, а приличные люди давно пишут стальными и даже золотыми, у кого денег хватает.

Я попробовал в работе очинку для чистописания — рисовать отродясь не умел. Писать действительно удобно и приятно, хотя для полноты картины надо было пергамент где-нибудь нарыть. Но требовать с деда ещё и пергамент... И так показал такое, что уже, считай, полвека не используется. А я теперь знаю, как это сделать, вот!

Гордый новым знанием, я тогда не задумывался о тёмных сторонах. Их хватало.

Перо — материал довольно мягкий, и быстро стачивается. Точнее даже — кончик разлохмачивается. О последнем сигнализирует противный шелестящий скрип при письме. Повторную заточку надо проводить по той же схеме: обрезать черновую форму заново, с вываркой и прокаливанием (на что регулярно забивали, и перья изнашивались намного быстрее, да и чернила держали хуже — о чём свидетельствуют кляксы и подтирки). Потенциально можно заточить разлохмаченный кончик пера заново, но у него уже будет иная форма, а углубить расщеп сколько-нибудь заметно и вовсе не получится — проверено лично, через раз либо откалывается кусок, либо расщеп становится слишком широким и чернила по нему хлещут, а не аккуратно стекают. Со всеми вытекающими.

Кстати, в фильмах, где показывают написание текста пером, обычно используют читерский стальной наконечник. В том же «Гарри Поттере» перья читерские — и обычные ученические, и Прыткое, и спецкарательное Долорес Амбридж. Макабр, господа! Если уж у вас в ходу пергамент, металлических перьев не должно быть по определению, ими по коже писать — безнадёжно кожу портить. А вот во «Властелине колец» Джексон не поскупился, и выглядят тамошние перья абсолютно натурально. Может, конечно, они полимерные, но для правды жизни важно, что не металлические.

А ещё я убедился, что настоящий перочинный ножик отнюдь не так безобиден, как принято думать. Видимо, пренебрежительную коннотацию он приобрёл ещё во времена холодного оружия. Таки да, в сравнении с мечом, саблей или теми же тао выглядит несолидно. Но те, кого им расписывали под Хохлому, наверняка были иного мнения. Кто выжил. Клинок — фактически опасная бритва, и заточка аналогичная. Толстую кожу не возьмёт, а вот ткань — считай, любую. Рассечь мышцы до кости — не проблема ни разу. Вскрыть вену или артерию — становись в очередь! И при этом девайс можно спрятать в ладони. Прелесть что за гадость!

В заключении предлагаю всем присутствующим почтить вставанием память великих титанов прошлого, которые при крайне хреновом освещении вот такими вот инструментами умудрились сотворить то, что сегодня по праву именуется великой литературой.