Разноцветье

Сумерки стекали в подставленные ладони. Тонкими струйками, сочились из темных закоулков, плавали, как утки в закате. 

Серые шейки, серые крылья, серые утки. 

Закат - зрел. 

Сочный закат  неимоверно красив. Это мгновение, всего лишь, а мир не меняется, мир, переливаясь из синевы в серость, из почти белого, желтеет и наливается.  В оранжевое и красное. Когда каждое мгновение звучит и цветет немного иначе предыдущего. 

Не намного, на чуть – чуть. 

Лысые, удлиненные головы блестят, и не могут не блестеть, как не могут удержать тонкие шеи и тяжелые головные мысли. Весовые головы и рассеянные лысины в исчезающих бликах плывут над миром. И багровеют.

Абсолютно ясное и чистое небо над головой, легкие облака. Все - на стороне заката. Чистые нежные краски – терракотовый, персиковый, фламинговый, цвета спелого и зеленоватого абрикоса, с фактурой кирпича и тяжестью невесомого. Небо играет, выцветая и меняясь. 

День как день, обычный, не похожий, как два яблока на одном блюде. В одном червячок. В другом тоже, но явно другой. Возможно, это червоточина.

***

Субботний вечер. Зря
прошедший день прошел не в синагогу,
кого - нибудь прибьет сейчас к порогу
и ткнет в зрачок пластмассовый зрачка.

Прибой смолчит.
Молочно - синий свет,
в котором тоже: тени чьи - то люди,
здесь с каждым воплем близится рассвет
Воскресный.
Как рисунок на посуде.
Так. В целом, прорастает тишина,
и, ну, блажит, отскакивая в стены,
Как (если б) к мужу пристает жена
и требует картины и поэмы,
Как, если б, солнце, ткнув ладонью в лоб,
Воскликнуло: пора! остановиться,
а ты, жалея, ничего не смог
решительно решить, но не решится.

А каждый день - шестой, и каждый вечер,
наполненный природной пустотой, -
напоминаньем, что оплачивать нам нечем
ни в этой, ни в какой - нибудь другой
Истории.
всего уже довольно.
И вдох, и выдох прожит, и не раз,
и, если, было холодно и больно,
то это было раньше. Не сейчас.

Сейчас - не больно, просто - не тепло,
чуть теплое и чуть еще живое,
как, если б, внутрь засыпано стекло
и выброшено что - то дорогое.

***

Еще вчера желтые и золотые листья мягко шелестели на ветках, еще вчера, солнце с удовольствием заливало небо и землю своим светом. В воздухе, в таком, в прозрачном, настолько, что  в нем все предметы кажутся близкими и такими четкими, что кажется, что ты прикасаешься к явно различимому краю, где сливается земля с небом, к вон тем дальним деревьям, красивым, точенным, строгим и стройным, к тем, далеко идущим куда-то, людям, к тем, весело шуршащим листьям, что валяются под ногами и взлетают от любого, даже самого легкого ветерка. Вчера.
Сегодня подул ветер. Не то, чтобы сильный или мощный, но явно спортивный, движущийся с ускорением, с резкими рывками и уклонами. Ветер, что кидается из стороны в сторону и подвывает, как собака, и свистит, как щегол на ветке, и раскачивается, раскачивается, вытягивая шею и запрокидывая голову, раздуваясь. Он буквально сдул все краски под ноги. Вот, стоят деревья и кусты с листвой, вот, летит с них ливень желтого и золотого, вот, не видно асфальта, а видна шевелящаяся масса желтого цвета. Всех мыслимых и не мысленных оттенков этого теплого цвета. На деревьях осталось немного зеленого и черного, а все золото хлынуло через край и стекло, сошло, упало. И после этого цветного дождя, пошел дождь обычный. Хотя, скорее, хлынул. Холодный и косой, разлинованный в бесцветную полоску и серую капель. Это – серебро осени, после золота и багрянца, черненое серебро осени.
Ты не слышишь, как глухо звенит капель. Как шлепает босыми ногами холодный дождь. Как оборванный ветер раскачивает воздух. Как воздух мутнеет и обретает тень. Как размывается тени всех предметов. И домов, и деревьев, и людей. Как паузы между всеми этими мелодиями и голосами обретают глухую и полную тишину. Ты слушаешь свою жизнь, видишь что-то свое, обретаешь свое понимание и чувствуешь своим сердцем. Так и должно быть. Пусть так все и остается.


В карминовых, пылающих лесах,
Где сходит чешуя и позолота
С чугунных рыб и деревянных тел,
С живого неживого небосвода,
С керамики, облитой синевой,
С пластмассы, просто синей, не облитой,
С воды, что растворяется, как дым,
Средь силы дня, горячей и разлитой.
А вон рыбак, застывший над водой,
Подергивает удочкою леску,
А на крючке червяк едва живой,
И листопад, что ходит по подлеску.

***

Тон. Цвет. Запах. И вкус.
Рвусь. А ты – смотришь, как рвется.
Я на тебя не сержусь.
Солнце.
Солнце стоит высоко.
Ого. Может быть ненадолго.
Белые, как молоко,
Стекла.
Стекла. В упор – глаза.
Гроза. Может быть – чувства –
Темные образа.
Пусто.
Пусто, хоть в бубен бей.
Эй, я сказал – послушай:
Сердце стучит злей,
Сжатой рукой - в душу.

*

Лгут – люди, вещи, звуки, сознанье.
Не прекращаясь, идет война
За право преобладанья
Крови для полотна.
Расстоянье – не имеет значенья.
Много думаем о самих себе –

Общее впечатленье –
Правила на войне.
Легкое прикосновенье
Не разорвет сей круг.
Цвет полотна имеет значенье –
Лишь для обрезанных рук.

*

Кончали мысли жизнь самоубийством,
Я ставил свечки в память об ушедших
Фанатиках и сумаcшедших.
Мерцали звезды
детским любопытством,
Нес дикий пляс обрывки мутных фраз,
Шел ночи третий час.
Шел третий час допрос по полной форме,
Металась суть по камерам суждений,
Сходя с ума от умозаключений.
Так - разум становился все покорней,
Слетались бабочки ночные на ночлег
И возле свеч кончали век.
Кончали мысли жизнь самоубийством,
Я ставил свечки в память об ушедших...