Об экзотических сеттингах

Не знаю, то ли это, что ждет Влада Дятлова, предложившая делиться экзотическими сеттингами, не похожими ни на «условно европейский», ни на «условно славянский». Ну просто у меня потихоньку целый интернационал собрался – представители очень разных народов и культур. Правда, к фэнтези я свои тексты «Камбрийского апокрифа» не отношу, это все-таки АИ, да еще и в заимствованном сеттинге. Но. Во-первых, НФ вроде во флэшмобе тоже разрешена, а здесь АИ как раз-таки с примесью НФ (и элементами фэнтезийного антуража, между прочим). Во-вторых, с сеттингом в комплекте пришли и некоторые фантдопы, и один из них не без моей помощи породил в описываемом мире вроде бы никогда не существовавшую в нашей реальности религию Небесного Колеса. Чем не экзотическая мифология?

Ну и в-третьих, речь у Влады Дятловой зашла еще и о кумысе...

Итак, немножко «тематических» отрывков из впроцессника.

Первый:

– Тогда зачем ты меня позвал? – нахмурился Гундульф. Почти совсем было развеявшееся недоверие к врачу вспыхнуло в нем с новой силой.

Улыбка на губах врача тотчас же погасла.

– Просто в твоих словах меня кое-что заинтересовало, – ответил он. – Ну а если совсем честно, то хочу понять, что́ ждет наших девочек в Африке и Египте. И, может быть, принять кое-какие меры, чтобы уберечь их от неприятностей. Ну и не хочу тревожить Олафа раньше времени.

Услышанному Гундульф изрядно удивился. А в ответ сдержанно произнес:

– Уберечь от неприятностей – дело, конечно, достойное. Но при чем тут мои слова, почтеннейший лекарь?

Врач снова пристально посмотрел ему в глаза. Затем с явным усилием изобразил на лице подобие улыбки.

– Сейчас всё объясню, – кивнул он. – Смотри, почтенный Гундульф. Ты произнес тринитарную формулу, как это было принято у последователей епископа Ария. Знаешь об обычае матаха у армян, хотя и не совсем верно его понимаешь. Наконец, живешь не так уж далеко от африканского побережья – по нашим британским меркам, конечно. Так кого же мне еще расспрашивать о новостях веры и церкви на юге Римского мира?

– Я не священник и не богослов, – сухо ответил Гундульф. – К тому же магометане, главные враги христиан, насколько мне известно, уже несколько лет как выбиты из Египта и убрались к себе в Аравию.

– Так ведь там, говорят, и без магометан полно странных религий и течений, – вновь сделавшись серьезным, ответил врач. – И меня очень насторожил рассказ Лиаха, одного из наших моряков, – он как раз сегодня побывал у вас в городе и успел наслушаться разного. Так вот, не знаешь ли ты, кто такие пророчица Саджах и ее последователи, будто бы молящиеся какому-то небесному колесу?

– Какая-то безумная старуха, – пожал плечами Гундульф. – Вроде бы по молодости она была христианкой, потом выскочила замуж за аравийского самозваного пророка...

– За Магомета? – удивленно перебил врач.

– Нет, за какого-то другого – в ту пору, говорят, их было много, – хмыкнул Гундульф. – Магометанкой она заделалась уже потом. А еще позже – ну когда на небе как раз то самое колесо и появилось...

– То есть колесо – это правда? – снова перебил врач.

– Сам я его не видел, – признался Гундульф. – Ну так я нигде и не бывал южнее Карфагена – да и то не африканского, а нашего, испанского. Но слышал много раз. Говорят, на дальнем юге оно чуть ли не в четверть неба.

– А его поклонники – тоже правда? – голос врача сделался очень обеспокоенным, даже тревожным.

Гундульф ненадолго задумался.

– Не знаю, – ответил он наконец. – Знаю, что Саджах говорила о колесе, что это будто бы воплотилось наяву видение кого-то из древних пророков...

– Хм, Иезекииля, что ли? – пробормотал себе под нос врач.

– Точно, – подтвердил Гундульф. – Иезекииля. В общем, ходит якобы уже вовсю по Земле антихрист, а вскорости и настоящий Спаситель явится. Так что вот-вот, глядишь, и конец света грянет!

Сказав это, Гундульф недоверчиво хмыкнул, затем перевел дух и наконец договорил:

– А вот много ли за старой Саджах пошло людей – чего не знаю, того не знаю. В Испании я таких не встречал. У нас этого колеса, слава богу, не видно.

И он набожно перекрестился – по давно сложившейся привычке, на римский манер, благо у приверженцев старой готской веры такое не порицалось.

Второй:

– Увы, я не знаю, домина Аквилина, – незамедлительно откликнулась Серен тоном почтенной матроны. – Мы втроем – я, великолепная и Олаф – высаживаемся в Карфагене, а корабль отправляется дальше, в Египет.

Тут-то Олафа и попутал то ли бес, то ли Локи. Очень уж забавно изображала из себя Серен благородную римлянку! Ну как было не послушать ее еще – совсем чуточку, самую малость? И вместо того, чтобы распахнуть дверь, он, наоборот, затаился.

Между тем разговор принял совсем неожиданный оборот.

– В Карфагене? – ахнула вдруг Аквилина. – но там же...

– Ну да, – гордо и невозмутимо откликнулась Серен. – Там у нашего Университета исследовательская...

Серен не договорила: Аквилина ее взволнованно перебила:

– Там же, говорят, сейчас всем варвары заправляют!

Поначалу Олаф особого значения этим словам не придал. Об императоре Кубере за пределами Африки ходили самые разные слухи, иной раз совсем вздорные и нелепые. Говорили, например, будто бы тот сплошь окружил себя булгарами, аланами и вандалами, такими же дикарями, как он сам, будто бы он поставил посреди своего дворца войлочный шатер, в котором дни и ночи напролет распивает прокисшее кобылье молоко. Болтали даже, что втайне все они – и сам император, и его варвары-приближенные – поклоняются ложным богам кочевников и приносят им человеческие жертвы. Отец Олафа, будучи в молодости сам знаком с Кубером, всем этим слухам страшно возмущался и называл их не иначе как бреднями и клеветой.

Так что сейчас Олаф лишь тихонько хмыкнул и пожал плечами. Затем он облегченно перевел дух и вновь потянулся к дверной ручке: дурное наваждение от него вроде бы отступало.

– Какие такие варвары? – послышался тем временем голос Серен. – Ах полно, домина Аквилина! В Африке давным-давно живут добрые римляне, а всяческих вандалов сто лет как прогнали!

– Ох, домна Стелла! – немедленно отозвалась Аквилина. – Ты бы слышала, что у нас в «Орле» болтают! Там же пустынники теперь сплошные – куда до них вандалам!

Олаф вновь замер. О загадочных «пустынниках» он, похоже, слышал впервые. Конечно, это могли быть просто варварские племена, издавна населявшие южные неплодородные земли. И все-таки слова Аквилины его почему-то насторожили. Пожалуй, в этот разговор стоило вмешаться!

И тогда Олаф наконец распахнул дверь.

– Ой! – дружно вскрикнули обе девушки. Аквилина, стоявшая возле самой двери, cпугнутой мышкой шарахнулась в сторону. Серен осталась на месте. Обычная румяность ее щек стремительно перешла в густой пунцовый цвет.

– Это ты? – растерянно пробормотала она. – А мы с доминой Аквилиной...

– Да я тут со сборами работал, – смутившись, произнес Олаф. – Извини, что напугал.

Аквилина, успевшая отступить шагов на пять вглубь коридора, вдруг обернулась.

– Домнэ Олаф? – удивленно протянула она и тоже густо покраснела.

Олаф кивнул, а затем задержал на Аквилине взгляд и сочувственно вздохнул. Ну вот зачем она вздумала в таком состоянии бродить по кораблю? Каково ей было лазить по крутым узким трапам с рукой на перевязи? И вообще, почему она была в больничном халате?

– Что ты тут делаешь? – спросил он, не удержавшись.

Аквилина вздрогнула, торопливо потянулась здоровой рукой к волосам, затем сделала ею неловкое движение, словно пытаясь поправить несуществующую накидку.

– Я... – растерянно пролепетала она и зарделась еще больше. – Не знаю, домнэ Олаф...

Олаф тоже растерялся. Внезапно ему пришло в голову: а ведь он почти ничего не знает об обычаях Вестготского королевства! А что, если тамошним женщинам зазорно появляться перед мужчинами с непокрытыми головами? Догадка эта выглядела вполне правдоподобно: Олаф точно знал о таких обычаях у греков и других восточных народов.

– Послушай, Аквилина... – решился все-таки он. – О каких «пустынниках» ты говорила? Кто это такие?

Аквилина зарделась пуще прежнего, опустила глаза.

– Ну... – пробормотала она едва слышно. – О них африканские гости между собой говорили, а я услышала. Какие-то чужаки будто бы – на вид страшные, живут в шатрах и колесу молятся...

– Колесу? – удивленно переспросил Олаф. – Как это?

– Не знаю... – с сожалением откликнулась Аквилина. – Я это не совсем разобрала, домнэ Олаф. У африканцев всегда словно каша во рту.

Олаф задумчиво хмыкнул, с сомнением пожал плечами.

– Послушай, так, может, ты что-то неверно поняла?

В ответ Аквилина решительно помотала головой.

– Нет-нет, домнэ Олаф! Это они точно говорили. Колесо, да! – тут она на мгновение замолчала, а потом вдруг всплеcнула руками: – Ой, а я вот что еще вспомнила, домнэ Олаф! Те пустынники будто бы лица под платками прячут, а если кто их без платка увидит, того они сразу убивают!

Едва Олаф услышал о платках на лицах «пустынников», как всё ему тотчас же сделалось ясно. Об этом странном обычае одного из кочевых африканских племен он знал от одного из отцовских друзей-моряков, не понаслышке знакомого с Африкой и ее народами.

И тогда Олаф облегченно улыбнулся и уверенно заявил:

– Понятно. Кажется, я их знаю. Это наверняка имошаги, народ пастухов с мавретанских гор. Они, конечно, воевать умеют, но с римлянами давно ладят.

Аквилина недоверчиво посмотрела на него, но все-таки кивнула.

Третий:

И тут Танька вдруг отчетливо поняла: пора вмешиваться! Брат редко проявлял упрямство, но уж если такое случалось, переубедить его бывало непросто.

– Послушай, Владимир, – твердо произнесла она. – Ты ведь только что говорил мне, что решил ехать домой – так будь верен своему слову! К тому же в Вестготской Иберии ходят слухи, что Карфаген сделался не самым спокойном местом, что там обрели влияние поклонники «небесного колеса».

Про себя Танька печально вздохнула. Возможно, этими словами она сейчас перечеркнула все планы на африканскую практику и себе, и Олафу, и Серен. Но жизнь и здоровье брата ей были все-таки дороже.

А в следующий миг к ней резко повернулся сэр Маэл-Дун.

– Вас ввели в заблуждение, великолепная! – горячо воскликнул он. – Секта «небесного колеса» в Карфагене известна, но крайне малочисленна. Учение свое они распространять там пытались – это да, было дело. Какая-то их пророчица – не сама Саджах, а молодая девушка из имошагов – добилась аудиенции аж у императорской четы – думаю, отсюда-то слухи у вестготов и пошли. Вот только ничего из проповедей этой девицы не вышло: Анастасия разгромила ее в публичном диспуте вчистую. К тому же в Карфаген приходили все-таки последователи старой Саджах, а не раскольники из Аксума.

Танька удивленно посмотрела на сэра Маэл-Дуна. Она о Саджах-то мало что знала, а уж об аксумских раскольниках услышала и вовсе впервые.

– А в чем разница? – недоуменно пробормотала она.

– Разница большая, Танюш, – вмешался вдруг Ладди. – Саджах – она мирно проповедует. А Гэбрэ Гэргэл рассылает из мятежного Вукро по всему Востоку фанатиков-убийц.

Тут Танька и вовсе опешила.

– Убийц? – растерянно переспросила она.

Ладди с видимой неохотой кивнул. Затем вновь заговорил сэр Маэл-Дун.

– Да, великолепная, – сдержанно подтвердил он. – Бывало и такое. В том числе и в Египте.

Четвертый:

Так он и ехал до самого заката на обозной подводе с непочатым пузырьком в руке. Возница – старый одноглазый копт в замызганной некогда белой тунике – на го́ре Здравко, был словоохотлив и умел немного говорить по-латыни. Копт, разумеется, сразу же понял, что за болезнь приключилась с неопытным наездником, и потом добрую половину пути Здравко не было спасения от его поучений и беззлобных, но все равно неприятных насмешек. Как назло, ни вернуться в седло, ни пойти пешком он не мог – всё из-за тех же стертых бедер. Более того, перебраться на другую подводу Здравко тоже не надеялся: все они казались ему доверху забитыми грузом.

И тогда он решил схитрить – переменить тему разговора. И заодно задать старику-копту тот самый вопрос, ответа на который так и не дождался от сэра Владимира.

– А правда ли, почтеннейший, – спросил Здравко, улучив подходящий момент, – будто бы у блеммиев нет голов, а рты и глаза прямо на груди?

– Пф-ф... – фыркнул копт в ответ. – Откуда такое взял?

– Ну в городе говорят... – промямлил в ответ Здравко. Собственно говоря, он и сам уже толком не помнил, откуда услышал о безголовости блеммиев.

Копт в ответ громко хохотнул. Затем презрительно хмыкнул:

– Баб на рынке слушал? Пхе! – и продолжил, отчаянно коверкая латынь: – Слушай их дальше, парень – еще не такое узнаешь!

– Каких таких баб?.. – пробормотал Здравко.

Но копт, похоже, даже не обратил внимания на его вопрос.

– Я всяких нубийцев видывал, – увлеченно продолжил он. – Бишари – по-твоему, блеммиев – тоже. Их работа! – С этими словами копт показал узловатым пальцем на свою пустую глазницу.

Здравко хлопнул глазами. А копт, распалясь еще больше, вдруг воскликнул:

– Нет, парень! Головы у бишари на плечах растут – с глазами, с ушами! Это они на щитах рожи малевали – как раз тут получалось. – И он ткнул себя в грудь свободной от вожжей рукой.

Разочарованно вздохнув, Здравко кивнул. В ответ копт самодовольно хмыкнул – а затем вдруг заявил:

– Теперь там колесо малюют. Не рожи!

Пятый:

– Ну что тебе старый Дасия поведал? – продолжил сэр Владимир. – Всё там у него в порядке?

Здравко недоуменно пожал плечами – и чуть не уронил седло. Имя Дасия он услышал впервые и вообще чувствовал себя совсем сбитым с толку.

– Это старик с одним глазом? – догадался он наконец.

– Молодец, – почему-то похвалил его сэр Владимир. – Ну так что скажешь?

Здравко чуточку приободрился. Но ответил все-таки не очень уверенно:

– Ну... Я его только про блеммиев спрашивал. Старик, правда, их иначе назвал – нубийцами и еще как-то...

– Нубийцы – это другой народ, – тут же возразил сэр Владимир. – С другим языком, с другими обычаями –разве что тоже темнокожие. А эти называют себя «бишариин».

– Точно! – оживился Здравко. Так он вроде и говорил...

– И, кстати, с головами у блеммиев всё в порядке, – продолжил сэр Владимир. – Они рисуют лица на своих щитах – вот Плиний и ошибся.

Здравко тихо вздохнул. Странное чувство овладело им – вроде бы облегчение, но в то же время и разочарование.

И шестой – для полной картины:

На море уже стоял полный штиль, и снаружи оказалось так же жарко и душно, как и в каюте. Зато теперь взору сэра Гарвана был доступен не только кусочек неба, видимый из окна. Небо – ночное, звездное – окружало его со всех сторон.

Медленно, нащупывая ногой каждую ступеньку,сэр Гарван поднялся на ют. А оказавшись наверху – задрал голову и потом долго,со странным волнением рассматривал раскинувшийся над ним небосвод. 

В конце концов он облегченно вздохнул. Все созвездия оказались знакомыми – хотя бы по астрономическому атласу. Лира, Пес, Антиной, Орел, Скорпион... И конечно же, нигде – в том числе и над совсем близким южным континентом, над почти неразличимыми в ночной темноте Атласскими горами, – не было видно зловещего и величественного Колеса.

«Небо как небо... – пробормотал себе под нос сэр Гарван. – Вот ведь вздор какой придумали! А ведь кто-то в него верит...»

Ну и хватит. Такое вот получается.