Ещё одна причина...
Автор: Мария Камардина...ненаписания книги – в кино ходили с молодым человеком 
Давно хотели со средним сыном на «По щучьему веленью» сходить, вот добрались. Чуть не опоздали, добежали к самому началу – и в зале как раз осталось ровно два места 
Кино милое, забавное, с котиком. В целом понравилось, хотя сюжет считывается прям с трейлера. И не раскрыт вопрос – а может ли баян играть без кота?
Надо, что ли, своих персонажей во второй книге в кино сводить. А то в первой у них из культурных развлечений корпоратив да каток
…Нет, кажется, я совершенно не само-стоятельная. Мало того, что вот этот тип мною вертит, как хочет, так ещё и со стоянием вообще у меня проблемы… Ой, мамочки!
Вцепляюсь в ограждение катка, перевожу дыхание. Уже почти стемнело, над площадью гремит музыка и моргают фонарики, радостные люди носятся туда-сюда, кто по одному, кто парами. Виталька со своей девушкой уже куда-то умчался – они оба на коньках держатся отлично, вроде даже в какую-то секцию ходят. А я на них могу только стоять, и то, кажется, недолго… И зачем только этот лёд такой скользкий!..
– Сашка, ты маньяк, – говорю, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Я на коньки вставала в последний раз в школе, с подружками, раз пять грохнулась и поклялась себе, что больше никогда. Как ты меня сюда затащил вообще?..
Он ухмыляется, отбирает у меня рюкзак с драконом и перевешивает его на себя.
– Да тут всё просто, вот смотри – ноги ставишь так…
Мимо проносится какой-то лихач, Сашка пошатывается, и я задерживаю дыхание – вот как грохнется сейчас, да прямо на Гошку… Но он всё-таки не падает.
– А ты точно сам умеешь? – интересуюсь подозрительно.
– Я?! – Сашка подбоченивается. – Да я на этом деле кошку съел! Давай, отцепляйся, не стоять же тут весь вечер!
Я смеюсь от неожиданности, теряю бдительность, и он оттесняет меня от ограды. Я охаю и вцепляюсь теперь уже в него.
– Почему кошку-то?
Он ухмыляется и пытается развести руками – получается не очень, потому что на правой руке вишу я, и мы едва удерживаем равновесие. Сашка перехватывает меня поудобнее, его рука бессовестно ложится на мою талию, но я даже не могу возразить, потому что так, кажется, и впрямь устойчивее.
– Собаку жалко. А вот Глафирку, заразу, давно пора не то в суп, не то на воротник!..
Дальше следуют жалобы про шерсть, требования корма в пять утра, наглую полосатую морду, спихивающую хозяина с подушки и пытающуюся умывать оного шершавым языком… Я хихикаю, потом хохочу и тоже что-то рассказываю про Гошкины повадки, а ехать действительно просто, особенно, если меня крепко держать. Мы несёмся куда-то в вихре цветных пятен и редких снежинок, и мне вдруг становится хорошо-хорошо, и все проблемы остались за пределами ледяного квадрата, и я уже совсем не боюсь упасть…
А когда я всё-таки пытаюсь упасть, он меня ловит, прижимает к себе и…
Целует.
– Ватсон, – говорю я, когда течение времени восстанавливается и реальность приобретает более привычный вид, чем облако разноцветных искорок, – у нас тут суровый детектив, между прочим. А вы чересчур много себе позволяете.
Сашка тихо смеётся, обхватывает ладонями моё лицо, и я вцепляюсь в его запястья, потому что коленки дрожат.
– Отнюдь, – хрипло возражает он, и от самого звука его голоса по спине бегут мурашки. – Я позволяю себе куда меньше, чем мог бы и хотел.
А потом… Потом мы опять целуемся. И катаемся, и щёки горят от мороза, и мы пьём кофе со сливками и карамелью, и едим сладкую вату и пончики, и снова хохочем над какой-то ерундой, и Сашка покупает мне огромный разноцветный леденец на палочке, и это тоже почему-то ужасно смешно, а у Гошки вся морда в сахарной пудре и он смешно облизывается, далеко вытягивая длиннющий язык, а потом мы едем домой, и пытаемся попрощаться у подъезда, и снова целуемся, и я вдруг понимаю, что чёрта с два он сейчас уйдёт, а я, кажется, и не против…