Исчадье декабря

Исчадье декабря

Читают меня нечасто, а уж чтобы развернуто комментировали -- тут, что называется, "старожилы не помнят, медицина бессильна" (с). Так что, когда отозвался на мою работу Сергей Ульянов https://author.today/review/416098 такими вот словами: "Плотность текста невероятная. Он буквально утыкан мириадами отсылок ко всему и всем...<>", то празднества мои по сему поводу несколько... Назовем это "подзатянулись".

Но через три месяца слова его я, наконец-то, осознал и даже в некоей мере отрефлексировал. И решил я провести на читателях бесчеловечный эксперимент. Бесчеловечный в том смысле, что ни один человек-читатель не пострадает. А авторы... "Хiба ж це люди?" (c)

Настоящим объявляется очень простое состязание: найти как можно большее число отсылок в приведенном отрывке.

Что считается отсылкой: упоминание некоего определенного персонажа, предмета, явления природы или там фантастического эффекта. В любом случае цель отсылки будет известной, важной, иногда -- уникальной. Отсылка на Единое Кольцо Толкина считается, отсылка на просто обручальное кольцо -- нет.

Как подсчитываются отсылки:

текст побит на сцены звездочками, вот примерно так:

сцена 1

***

сцена 2.

Если какой-то персонаж Х действует во нескольких сценах, упоминается несколько раз -- это ОДНА отсылка.

Если в одной сцене действует сразу группа персонажей А,Б,В из одного первоисточника -- это ОДНА отсылка.

Если в нескольких сценах группа персонажей А,Б,В не разделяется -- это все еще ОДНА отсылка.

Но вот если персонажи, пускай даже из одного первоисточника, расползаются по разным сценам -- тогда каждый персонаж учитывается как собственная отсылка.

Если кому интересно, то вначале персонаж просто упоминается там или сям, но после нескольких упоминаний он, как правило, уже рисуется развернуто: кто, что, откуда. Игрок может угадать отсылку сразу или чуть позже, неважно: как сказано выше, это все равно ОДНА отсылка.

В итоговом разборе текста первой отсылкой я буду указывать место, где игрок может узнать персонажа, а не то, где персонаж просто впервые появляется.

Вот и вся игровая механика.

Ответы пишутся прямо вот в этот блог, в комментарии. Типа: "Я, Васян ибн Стасян абу Петросян, нашел отсылок 100500шт".

Один игрок заявляет ОДНУ цифру, и делает это до 00:00 16 декабря 2023 года. Время по Минскому часовому поясу (GMT+3, кому прямо важно), потому что я в нем живу.

Весьма желательно цифру найденных отсылок обосновать. Конечно, вы можете называть число просто наудачу. Скажем, "42". Но, снова повторюсь, это состязание литературное хотя бы внешне. Ну, чтобы нас не поперли с АТ. Поэтому, если даже игрок назовет абсолютно точное число отсылок, но не даст обоснований, он проиграет тому, кто назвал в четыре раза меньше отсылок, и обосновал их. Об этом сразу предупреждаю сразу, "нелицемерно и честно" (с).

Кстати, о честности. Елена Михайлик (Антрекот) однажды поведала чудную историю из своей переводческой практики. Как-то их телестудия переводила фильм про Дракулу. И один из ведущих студии, мужчина выдающегося шилопопия, с экрана заявил: всякому и каждому, кто назовет число всех, посаженных в том кинофильме на кол, телестудия оплатит чего-то там. То ли профсоюзную путевку под Большой Барьерный Риф, то ли скидку 58,375% на чугунные изделия Альметьевского рыбоконсервного завода. Руководство студии, услыхав о таковой чудесной за их счет щедрости, пришло в ужас, где и забаррикадировалось всеми доступными средствами. Ведущий же, с грустной улыбкой пожав плечами, объяснил: "Там в одной сцене половина турецкой армии на колах сидит. Сколько их не пересчитывай, мы всегда можем сказать, что зритель ошибся."

История сия произошла то ли в Австралии, то ли вовсе в Новой Зеландии. Я живу несколько поближе и не могу позволить себе столь наплевательского отношения к читателю. Чтобы сразу исключить все разборки на почве: "Мы тут нашли 11 отсылок, а автор говорит, козлина такая, что там на самом деле 12!" , разбор отрывка со всеми отсылками сделан до начала конкурса и лежит у меня в черновиках. Из черновика разбор будет выпущен на волю 16 декабря 2023 года -- то есть, когда все уже отстреляются. По дате правок файла все смогут видеть, что образец в ходе конкурса (с 1 по 15 декабря) я не подскабливал.

Что делать, если вы назовете намного больше отсылок, чем я закладывал? Ну, во-первых, вы очень сильно устанете их обосновывать. Я считаю такой исход маловероятным. Однако, раз в год и палка стреляет, и потому в таком случае вы можете полностью заслуженно считать себя "гигантом мысли и отцом русской демократии" (с), превосходящим скромное мое умствование по всем статьям. Но приз получит игрок, цифра которого будет ближе к моей. Неважно, выше или ниже, важно минимальное расхождение.

Сам отрывок я выкладываю прямо в блоге, потому что из основного текста цитаты выделять нельзя, а из блога можно. Чтобы вы могли невозбранно вставлять в гугл чего пожелаете.

Вы скажете: эй, а чем же тогда смысл игры?

Да, гугл (или иной поисковик) может установить автора цитаты. Но есть, как говорится, нюанс. "Чтобы правильно задать вопрос, надо знать половину ответа" (с). То есть, чтобы найти автора цитаты с помощью всех современных технологий, игрок должен прежде всего опознать в предложении именно цитату.

В этом и есть предмет состязания.

Зачем это игрокам, понятно: за призы, конечно.

Если игроков наберется больше десятка, то призы получают 10Н человек.

Первые три места -- кто оказался ближе всего к правильной цифре! -- получают рецензии на тексты по их выбору. Не обязательно ваши тексты. Можете заказать, хе-хе, своего заклятого другана: у нас конкурс называется "Исчадье декабря", а не "Основы кукушкопетухинга". Можете заказать Пушкина-Достоевского или какого там еще Толстого. Только, братва, Толстых, в натуре, было несколько. Если не впадлу, называйте имя.

Следующие тринадцать номеров получают краткий отзыв в формате конкурса 7х7. Точно так же, на избранный ими текст. Особо акцентирую внимание, что отзыв допускается делать не по всему произведению, а вот рецензию только по полностью прочитанному. Sapienti sat.

Если игроков наберется меньше 10Н человек, но больше трех, то призы получают трое. Первое место - рецензия, два следующих - отзывы.

Если игроков наберется меньше трех, то "должен остаться только один" (с). Он рецензию и получит.

Вывод: не хотите угугливаться напрасно, тащите в игру друзей-знакомых. Когда народу соберется много, много будет и призов.

Для рецензий и отзывов не имеют значения ни объем, ни жанр текста. "Мы всех ненавидим одинаково"(с).

Если у текста открыт лишь ознакомительный фрагмент, и подопытный не хочет высылать книгу в личку, то отзыв будет сделан по видимой части слона: жопа? Значит -- жопа.

Высланные в личку тексты настоящим обязуюсь не распространять и флибурастам не передавать.

Образцы рецензий у меня в профиле и в блогах.

Черные списки на время конкурса игнорируются, потому что у меня в ЧС никого нет.

Отзывы и рецензии будут выданы до 23:59 31 декабря 2023 года, часовой пояс Минск. (GMT +3)

"А на этом все..." (с)

... только начинается. Вот сам отрывок:

=======================================

- Осторожно, мьют!

Кусок обшивки влепился в стену прямо над головой Боумена с такой силой, что не пригнись вовремя Дэвид, ночевать бы ему сегодня в Конвертере.

- Кажется у него четыре ноги... Нет, шесть! Блин, восемь!! Сука, что ты такое?!

Не тратя драгоценных мгновений на ученый спор, Боумен высмотрел ближайшую вентрешетку - при прорывах в канале всегда включался противоток - вырвал ее и протиснулся в люк, уйдя из-под обстрела, а заодно и из урагана.

Бибоп вгляделся в тварь, выбирая между лассо, бичом и кольтом, но тут его непочтительно пихнули в плечо и потом на стену:

- Пусти, я ему втащу!

Отшельник ворвался в драку, привычно крутя над головой тяжеленный крест. Монстр явно ждал иного подхода. Пока он думал, блестящий крест вмялся точно в жуткую морду и оказал то самое действие. Морда твари задымилась, брызнула лиловыми искрами, сразу вынесенными в вакуум потоком истекающего через пробоину воздуха. Коридор заполнился жутким визгом то ли криком. По потолку ураганом уже несло Бибопа, прикладывая о стены. Но Бибоп не первый раз охотился в невесомости, и летел правильно, толкаясь от бортов опытным бильярдным шаром. Бич его метался со всех сторон, полосуя и кромсая чудище нещадно.

За спиной монстра с жутким лязгом откинулся потолочный люк, откуда до пояса вывесился наконец-то обползший схватку Боумен. Вскинув ампуломет, Боумен угостил монстра изрядной порцией старого доброго напалма, и до твари, наконец, дошло, что ей здесь не рады. Издав напоследок скрипящий вопль, она попыталась напустить облако мрака. Но исхлестанное, жирно дымящее тело, подобное осьминогу с карикатурно-человеческой головой, повиновалось медленно и слабо. К тому же, Отшельник яростно гвоздил хтонь крестом по щупальцам, вынуждая отдергивать их либо перехватываться, отчего весь коридор гудел подобно царь-колоколу; в некий миг тварь держалась за палубу лишь пятью-шестью когтями.

Тут-то ураган сорвал ее и проволок до самой дыры в обшивке, которую за время битвы ремонтные автоботы зарастили на добрых три четверти. Тварь ухватилась за края, но Бибоп всадил в нее сразу два фосфорных заряда: наружу корпуса стрелять можно! А Боумен, воспользовавшись, что тварь заткнула собой дыру и ветер почти стих, тщательно прицелился и влепил ампулу аккурат посреди корявой морды.

Незатвердевшие края пробоины обломились. Щупальцы сорвались, и тварь выдуло в пространство, сопровождая пышным хвостом водяного пара. Горящий напалм живо высосал весь кислород из клеток чудовища, и дальше полетела пыльная комета, останки непонятного чуда, способного жить в вакууме и даже вот нападать на мирно пролетающие досветовики.

- Плыви-плыви, галоша! - хрипнул Дэвид, но в снова загудевшем урагане его никто не услышал. Заякорившись бичом за кнехт, Бибоп щедро поливал края зарастающей раны питательным раствором, пока пена автоботов не затянула, наконец, пробоину.

И воздух перестал реветь.

Отшельник, удержавшийся от сдувания массой и верой, поднялся на четвереньки. Помотал отбитой рукой, второй подтянул сверкающий крест - за цепь толщиной с ногу сухопарого высокого Бибопа.

— Ушел, — сказал Отшельник. - Не поймали.

— Вот еще, ловить его! — воскликнул Бибоп и даже отодвинул смотанное лассо подальше за спину. — На кой Горби он сдался!

— А я вот не прочь поймать его, чтобы потолковать кое о чем, — Боумен поморщился. — Клянусь Невидимой Рукой, возьми он прицел на два пальца ниже, ночевать бы мне в Конвертере.

— Перестаньте через каждые два слова богохульничать, — укоризненно сказал Отшельник. — Слышал бы вас Рынок! Вы могли вызвать колебания на Бирже!

И он благоговейно приложил ладонь ко лбу, как подобает при упоминании Рынка, паче того Биржи.

— Невидимой ради! — огрызнулся Дэвид. — Не умничай, Леня. Тебя еще не произвели даже в Отцепторы, а я вряд ли менее благочестив, чем ты, но не вижу греха в том, чтобы иногда дать выход чувствам. Даже ученые так выражаются в сердцах, я сам слышал.

— Слушай, Дэвид, — Бибоп взял Боумена за руку. — Давай уйдем отсюда. Мы так высоко никогда еще не забирались. Я хочу вернуться за свой компьютер.

— Ладно, ковбой, — Боумен закинул ампуломет за спину и привычно проверил фанерный ящик, убедившись в целости шаров из толстого стекла. — Впереди дорога долгая, пора возвращаться.

Он повернулся и пошел к люку, через который они выбрались на этот ярус. Вверх приходилось подниматься по крутым лестницам, но сейчас Дэвид просто оттолкнулся от крышки люка и начал плавно спускаться на палубу пятнадцатью футами ниже. Бибоп и Леонид последовали за ним. Так они продвигались вниз — через десятки люков и зловещих, слабо освещенных, палуб. С каждым разом прыжок чуть-чуть ускорялся, и приземлялись они чуть-чуть тяжелее. В конце концов Отшельник не выдержал:

— Дэвид, хорош прыгать. Я не кузнечик. Давай пойдем лестницами.

- Ага, Отшельник сейчас палубу проломит, - хихикнул Бибоп, не прекращая, однако, внимательно осматриваться.

Они продолжали свой путь в тишине, легко бежали по лестницам, пока возросшая сила тяжести не заставила перейти на шаг. Вскоре показался ярко освещенный ярус, где расстояние между палубами стало раза в два больше, чем наверху, а воздух сделался влажным и теплым.

— Наконец-то… — сказал Боумен. — Однако я не вижу нашей фермы. Мы, наверное, вышли с другой стороны.

— А вон и какой-то фермер, — сказал Отшельник. Сунув мизинцы в рот, он оглушительно свистнул, а потом крикнул: — Эй, приятель! Куда это мы попали?

Крестьянин не спеша оглядел всех троих, потом объяснил:

- Туда Цейтнот, прямо Центон, а вот недавно в Цугцванге кабак открылся, не желаете?

- К Горби кабаки, дядя зол на меня еще за прошлый раз!

- К тому же, в Цугцванге любое действие ухудшает ситуацию, - прибавил начитанный Бибоп. И Отшельник подвел черту:

- Парни, нам прямо. До вечера недалеко уже, тапки в пол!

Они прошли с полторы мили энергичным шагом по широкому, довольно оживленному тоннелю. Навстречу им попадались по большей части крестьяне, толкавшие перед собой груженые тележки.

А вскоре вся тройка пришла в общинную своей деревни — просторное помещение в три палубы высотой. Стены блестели некогда полированым алюминием, в разные годы правления покрытым слоями разношерстной краски, сходившей теперь причудливыми хлопьями. Двери жилых ячеек чернели ровным рядом драконьих зубов по нижнему ярусу и черными круглыми глазами некоего исполинского паука на ярусах выше.

Пройдя под вечносияющей иконой покровительницы сектора "Ц" (хозяйственный Отшельник про себя отметил, что задницу святой пора перекрашивать) и ее мечты-консорта, Уша Вибритатора, наспех осенив себя шестеренкой на горящую под иконой Красную Лампу, мужчины оторвали взгляд от зеленых волос вечно юной С.С и окунулись в мирское.

На площади громоздилась покрытая кумачом трибуна. Правда, без священного графина: слушалось гражданское дело.

- Приступим к официальной процедуре. Дело номер две тысячи триста тридцать восемь... Джексон О-Е - пять тысяч шестьсот одиннадцать, он же Одноглазый Джек, против Нормы. Джексон характеризуется физическим и умственным отклонением первой величины. Вы находитесь пред ликом святой С.С., Джексон?

Минутное молчание.

- ... Джексон?

И тут раздался голос, пронзительный и такой же усталый:

- Посмотрите получше! Разве вы не видите, что я давно уже здесь! Зачем задавать дурацкий вопрос?

- Я должен просить вас следовать судебной процедуре, которая установлена Нормой. И не выкрикивать дерзостей, не имеющих отношения к делу. Присутствуете ли вы пред ликом святой С.С., Джексон?

- Да, я присутствую.

- Опишите свое отклонение от Нормы так, как вы его понимаете.

Несчастный тяжело и очень громко вздохнул:

- Я не верю в Невидимую Руку Рынка.

Толпа отшатнулась. Над рядами прошелестело: "Горби меня побери!" - и сразу отчетливый подзатыльник, сопровождаемый сдавленным: "Ты что несешь к ночи, придурок!" "Обколются своими прививками, а потом состоят из химических веществ!"

Судьи переглянулись. Дело выглядело несложным. В конце-то концов, неверие в Невидимую Руку - грех. Но это не катастрофа. Вот если кто очередной раз поставит раком Рынок и супругу его Биржу, это катастрофа.

Но это не грех.

Воистину, в мире все устроено ко благу. А слова "всеобщее" во многих языках просто нет, и уже поэтому квантор всеобщности неприменим в гражданском судопроизводстве Внешнего Круга.

- Исполни епитимью, сыне, да впредь не попадайся.

Довольный мягкой карой Джексон схватил поданную гранату и закричал довольным голосом:

- Допрежь всего святую чеку извлечь надлежит!

Люди с площади бросились кто куда, один Отшельник стоял глыбой. Храмовники похожи на монахов тем, что умеют читать, дабы осветить знаниями доблесть. Отшельник читать умел, и знал: радиус сплошного поражения всего десять метров. Большие осколки, летящие за двести, в Невидимой Руке, а посему истинно верующему не опасны.

После хлопка судьи вылезли из-под трибуны. Тело Джексона завернули в кумач и повлекли на конюшню, чтобы завтра отвезти к Вратам для последующей отправки в Конвертер.

Служки постелили на трибуну зеленое сукно. Вынесли новый графин. Воды в него налили доверху.

Наконец, поставили граненый стакан.

Не простая уголовщина, покушение на устои, надо же!

Служки втащили пару связанных - мужчину и женщину. Довольно молодых, не слишком пока перепуганных: или не понимали, где находятся, или очень хорошо держали себя в руках.

Судьи переглянулись. Поглядели в бумаги. Потом на толпу.

Потом средний Судья спросил вовсе не протокольным тоном:

- Но мы не знаем имен подсудимых!

Крайний Судья нахохлился:

- Затруднение? Устраните!

- Не можем, - заюлили служки, - ибо даже языка их не знаем. Лепечут чего-то не по-нашему.

Толпа заворчала:

- Пропавший сектор!

- Сектор "Ё"!

- Ё-модуль!

- У меня есть прибор-переводчик, - из толпы выступила рослая блондинка в неожиданно чистом длинном платье и коротком синем жакете. - Сейчас я только настройку сделаю.

Суд переговорил между собой и разрешил. Тогда девушка, вполне грамотно не оставляя без присмотра большой коричневый чемодан, прошла вплотную к подсудимым. Вытащила из чемодана и подняла на уровень глаз поначалу сплетенный из бронзовых обручей шар. Когда же стрелка белого металла в том шаре указала безошибочно на мужчину, то и все собравшиеся на общинной люди поглядели на него же.

Оба задержаных не поражали ни ростом, ни крепостью. Но, несмотря на кажущуюся хрупкость, слабаками называть их ни у кого не повернулся бы язык. Они походили на бич Бибопа: тонкие, гибкие, даже в руках служителей управы внушающие страх. Волосы черные, глаза серые, кожа светлая и тоже словно бы сероватая, и одежда отливает не то серебром, не то алюминием.

Пока толпа и суд разглядывали странную пару, самозваная переводчица поднесла почти к губам арестантов зеленый камень, что-то в него шепнула, а потом сказала суду громко, ясно, с неприятным отсутствием самоуничижения в голосе:

- Задавайте свои вопросы!

Судьи переглянулись вновь и по молчаливому соглашению отодвинули пока что Протоколы, и центральный из пятерки спросил почти как человек:

- Вы кто такие?

Мужчина хрипнул. Правильно понявшие служки поднесли ему воды. Глотнув, он выпрямился, оживая на глазах, и ответил гордо:

- Стажер Норио Кунато. Мой ведомый - стажер Эйко Ямано. Мы вылетели на разработку астероида, но вступили в бой со стаей гаун, и в ходе маневров случайно врезались в вашу... Колонию. Мы приносим извинения за прискорбный инцидент. Если вы допустите нас к обломкам Стражей, мы найдем способ связаться с домом и Сидония выкупит нас.

Здесь пахло чем-то вовсе Ненормативным, так что толпа разбилась по группкам, не понимая, чего ждать. Судьи переглядывались, не понимая: ни что сказать, ни что делать.

- В Инструкции нет указаний! - обреченно доложил самый молодой, закончив лихорадочное перелистывание блокнота.

Шаги подкованных ботинок Отшельника громом раскатились по рифленой палубе общинной. Выйдя в первый ряд, Леонид пробасил:

- Эти ваши гауны как выглядят?

Судьи вытаращились на нарушителя Регламента, но что делать, не сообразили тоже. Очень уж давно не ломалась Процедура, и никто не знал, что делать в случае Неповиновения пред ликом святой С.С. Нужные Параграфы находились глубоко, на первых листах Инструкции, кои не перелистывали с тех самых пор, более из благоговения, нежели по иной причине.

Норио Кунато повел плечами. Служки, отпустив его и девушку, с явной опаской натопырили на пару несколько копий и новоизобретенных длинных ножей.

Кунато довольно распрямился, пошевелил пальцами:

- Вот такой зонтик щупалец, до десятка. Говорят, есть и больше, но я таких не видел. Сверху голова. Голова у них декоративная, только чтобы в нее есть. Мозг там распределенный. Если они нападают на людей, то голова человеческая. Если нападают на кого-то еще, то и голова сделана по форме тех... Организмов.

Крайний слева Судья пробормотал с важным видом:

- Десять ног... Засекается на левую заднюю. Но это устранимо...

- Мы сегодня такую гауну выкинули за борт в невесомости, - пояснил Отшельник сразу всем. - Это уже третья сволочь за неделю. Похоже, мы вошли в места их произрастания.

- Точно, - прибавили из толпы. - По зомбоящику сказали, проходим очередную мезонную отмель. Стеречь баб от внекорпусного зачатия, руки мыть, и все такое.

Судьи помотали собственными головами, даже ощупав их для надежности. Потом средний сказал:

- Э... Чисто по-человечески мы не против помочь вам. Но есть Регламент! Вы не предусмотрены никакими Процедурами. Мы, конечно, немедленно запросим Корабельный Архив. Но, э-э... Ответ придет нескоро. А чем вас кормить? На вас не предусмотрена пайка.

- Ничего, - совершенно спокойно испортил все Кунато. - Мы способны питаться солнечным светом. У нас в геноме хлорофил.

- Демоны!

- Гэмэо!!

Вот сейчас люди шарахнулись всерьез, куда там епитимье бедолаги Джексона! Стражи позорнейшим образом разроняли копья и длинные ножи. Видя беспомощность закона, храбрый Бибоп схватился за шпалер; правда, Боумен железной хваткой заставил его опустить револьвер в кобуру обратно.

Судьи кинулись под трибуну все разом; вроде бы это первое, чему учат в Патриотической Школе, но от жути ученье из головы вылетело. Стол толкнули, святой графин покатился и раскололся с позорным звоном, и только стакан, хотя и повалившись набок, отстоял честь священного предмета и не укатился никуда. Оно и понятно: граненый.

Демоны, увы, замешательством не воспользовались. Дурачок Норио кинулся помогать перепуганной девушке. Пока он хлопал ее по щекам, пока поднимал упавшую в обморок - стражи опамятовались. Общинная заполнилась жителями Центона, вооруженными дедовскими ножами. Выстроившись ровными рядами - черно-серые накидки, белые капельки воздетых к трибуне лиц, поле взбунтовавшихся цветов по сизой рифленой стали - люди пошли на ужасных гостей из внешней тьмы, выкрикивая:

- Убей мутанта!

- Сожги еретика!

- Конвертер!

- Конвертер!

Отшельник шагнул вперед, простер обе руки. Толпа остановилась, полагая, что храмовник - пусть и не полноправный Отцептор, но все же удостоенный благодати - совершит казнь собственным тяжеленным крестом.

Между толпой и демонами осталась только девушка-переводчица, смотрящая на приближающегося Отшельника без малейших признаков испуга. Она не удивилась и тому, что Отшельник развернулся внезапно лицом к толпе:

- Добрые жители сектора "Ц" звездолета "Арьергард"!

Оглянулся через плечо на демонов, подмигнул им...

Подмигнул?

Он что, собирается их защищать?

Бибоп и Дэвид прыгнули к нему с обеих сторон:

- Леня, прикрути характер: коптит!

- Ты один, как пельмень в открытом космосе!

- Ну не один, - проворчал Боумен, опуская в казенник ампуломета родовую реликвию, Лиловый Шар. - Или ты, ковбойская морда, решил-таки нас кинуть?

- Не, я с вами, - Бибоп ловко фаршировал револьвер фосфорными пулями. - Но нам не победить против тысячи втроем! И как посмотрит ваш Диагональный Иерарх на столь вопиющее нарушение заповедей? Это вам не с Горби пиццей торговать и не с Чубом заводы тырить. Здесь можно в шататели скреп угодить, под Равноудаление попасть!

Отшельник засмеялся:

- Я нарушал многие законы, преступал всякие заповеди, но своему слову не изменял никогда!

Очухавшийся Судья высунул голову из-под зеленого сукна:

- Ты еще не давал им никакого слова!

- Будешь гавкать - я это сделаю. Захлопнись, плебей!

Отвернувшись брезгливо от вытекающей из-под сукна лужицы, Отшельник снова простер обе руки, раскинул крестом, словно бы возложивши на внезапно загустевший воздух:

- В бою должно искать не победы, но подвига. Срали мы на гаун! Мы бессмертны! Нас ждет Валгалла!

Жители Центона согласно выдохнули. Отшельник вдохнул и заорал во всю ширину обтянутого багровой мантией пуза:

- Жители Внешнего Круга! Мы - кожа мира, его защита, его кулаки, его пальцы, протянутые к сиськам Вечности!

- А-а!

- Сиськи!

- Святая СиСи!

- Сектор "Си"!!

- Си! Си-и! Си-и-и!!!

- Сиськи!

Отшельник проревел:

- Мы последняя волна колонизации. После нас тишина!

- После нас тишина! - деревня согласно ударила в рифленую сталь пола: кто каблуком, кто подтоком копья, кто кулаком, припав на колено.

И тогда Отшельник сказал буднично, просто:

- Задумайтесь, балбесы, не испортит ли нечестивая плоть демонов священный Конвертер, податель Энергии.

Толпа качнулась назад. Самая мысль о малейшем ущербе Конвертеру ужаснула всех без исключения. Это значит, снова лететь без радиационной защиты! С прошлого такого периода прошло лет сто, но мьюты все еще попадаются на верхних палубах и даже угоняют с ферм стада муравьев!

А убийства без утилизации тела на звездолете "Арьергард" и вовсе никто представить себе не мог. Это как: пять пудов массы просто пропадет, что ли?

Отшельник столкнул граненый стакан и без уважения раздавил его кованой подошвой. Толпа ахнула, но уже как-то без особенной истерики. Беспокойство о Конвертере, о рождающихся мутантах, о смертях беременных, черной тучей заслонило страхи малых прегрешений.

Теперь Отшельник мог спокойно завершить мысль:

- Стандарты и Процедуры удел теленков Среднего Круга. Мы - Внешний. Здесь будет так, как мы хотим.

Пока толпа переваривала, Отшельник прибавил:

- Два штурмовика, осведомленных в повадках гаун, пригодятся нам уже очень скоро. Коль скоро они демоны, нам это на руку. Святая сила Отцептории поможет восстановить лоханку, на чем там они прилетели. Свершим над ними Увольнение По Собственному, и пусть катятся! В самом деле, не в Конвертер же их совать. Еще испортим тонкий механизм!

После чего, обернувшись к столу, Отшельник отыскал нужную бумагу, размашисто написал приговор: "Все свободны!" и шлепнул поперек него личную печать- "инкан". После чего нагреб из ящика регистрационных браслетов, надев их себе, Норио, его девушке, Бибопу и Дэвиду. Тот самый оклемавшийся Судья проявил подлинный героизм, пролепетав Отшельнику:

- Основание?

- Во имя Рынка!

- Именем Его! - прочие Судьи, высунувшиеся из-под стола до пояса, попытались осенить себя святой шестеренкой, но запутались в свисающем зеленом сукне и тоненько заскулили, не смея позвать на помощь.

Последний браслет Отшельник протянул переводчице. Та взяла его пальцами, как диковинную игрушку, но надевать не стала. Вытащила из чемодана прозрачный пакетик и упаковала в него, предварительно пшикнув туда же из баллончика белым туманом, настолько холодным, что пакетик враз покрылся каплями осевшей влаги.

Пакет переводчица убрала в чемодан и все, наконец-то, повлеклись к Дэвиду в дом.

***

К Дэвиду в дом пришли под вечер, за полчаса до тушения огней. Отшельник отчалил к Матери Клинков. Ковбой Бибоп кинулся в загородку к любимому компьютеру, долгую разлуку с которым всегда переносил плохо.

Трясущиеся от пережитого Норио с Эйко упали на лавку, оперлись друг на дружку, и так сидели, дыша в очередь. Боумен расстарался для них свежайшим пчелиным молоком, но даже оно не вывело пару из ступора.

А уж когда в окно заглянула производительница этого молока, рекордсменка по имени Жанна, и грудным басом пожаловалась:

- Хозяин, из Цугцванга опять шершни прилетали, всех нас переимели... Ты бы сделал уже с ними что-нибудь, по двору не пройти! - то гости просто выключились оба.

- Вот незадача, - Дэвид почесал Жанну по мохнатым заглазьям и вытолкал покамест в хлев, - может, им света не хватило? Ну, для хлорофилосинтеза, или как оно там?

- Боюсь, наоборот, - прозвенела ясным голосом переводчица. - Им более, чем хватило.

Глянув на часы, гостья подумала: надо разбудить, пока Норио не вошел в полный цикл сна. Уснет, и жди потом добрую пару часов. А сидеть в ауле Боуменов почему-то не хотелось даже лишней секунды.

Сидонийцы спали, повалившись друг на дружку, закрыв глаза, как пьющая воду горлинка. Цепляясь за мгновения, гостья спросила:

- Ну вот, их Землю сожрали эти самые гауны, только большие.

Дэвид, который тоже слушал рассказ Норио, только молча кивнул.

- А если вы - "Арьергард", то кто сожрал вашу Землю? От чего вы отступаете?

Боумен махнул рукой:

- Эх, дочка...

И оба посмотрели на серые матовые стены аулы, на золотые трубки светильников, на непривычный лиловый потолок.

Тут гостья сообразила: потолок прозрачный. Аула - дом под звездным небом. Буквально, потому что над Внешним Кругом нету даже атмосферы. Он - Внешний.

- Значит, ваши предки стремились вверх, а вы просто бежите от неприятностей. Сложно назвать это прогрессом, но не мое дело судить. Я видела столько Земель, что на самом деле впору спрашивать: которая из них моя? Везде по-разному. Вам на месте виднее.

Ваойлет подтащила чемодан поближе:

- А вот мне задерживаться не резон. Я не демон, меня в Конвертер можно.

- Ты еще мятеж Хаффа не застала. - Боумен поморщился. - Дед рассказывал.

- Я читала, - гостья пожала изящными плечиками, - готовясь к забросу. Как там... "Первым Хафф согрешил, будь он проклят вовек". И дальше чего-то про люки, палубы, свет и воздух. Но там же про "Авангард", а вы называетесь "Арьергард", верно?

Боумен кивнул:

- Мы летим следом, по взбаламученному межзвездному газу. Они идут со скоростью в один процент световой. У нас целых пять процентов. Так что догоним, превышения достаточно. Вопрос, когда.

- И что сделаете, когда все же догоните?

Боумен вздохнул:

- У самурая нет цели, есть Путь.

- Банальность, разогнанная до пяти процентов скорости света, превращается в глубокомысленный ответ. Раз так, простите, Норио-сан. Как там по-самурайски... Долг тяжелее, чем гора, да?

Достав из все того же бездонного чемодана пузырек редкостно вонючей гадости, переводчица поднесла его к носу Кунато, не беспокоя покамест его девушку.

Штурмовик Сидонии чихнул, подскочил и захлопал глазами.

- Покорнейше прошу простить мою настойчивость, - гостья выложила конверт в фольге, на смачный хруст которого балованая Жанна снова просунула голову из дворового окна, и Боумен принялся чесать ей головогрудь чисто по привычке.

- ... Но я обязана завершить работу, порученную моей фирме более пятисот лет назад, и не могу больше ждать. Воистину, госпожа Ниса и представить не могла, во что превратится мир через столько лет. Однако, господин Кунато, вот этот прибор, - и переводчица снова поднесла к самому лицу Норио сплетенный из бронзы шар, - именуемый "танатометр", может, при неких условиях, удостоверять немертвость искомого человека. И он свидетельствует, что пра-пра-пра-правнуком госпожи Нисы являетесь именно вы. Пусть Гомеостатическое Мироздание теперь выясняет, как это стало возможным. Лично я думаю, что исчезновение Свидетеля Канона не пошло во благо, но мое мнение не суть закон природы...

Убаюкав Норио журчанием длинной речи, гостья подсунула ему на подпись обычную разграфленную тетрадку, разве что из драгоценнейшей в космосе натуральной целлюлозной бумаги. Пребывая в полном обалдении от произошедшего, Кунато расписался и взял запакованный в фольгу конверт. Видимо, живой мозг молодого и неглупого пилота уже адаптировался к страшным чудесам, потому что письмо Кунато вскрыл не медля и прочитал тотчас, не задавшись вопросом, откуда сам-то он знает язык древних:

"Дорогой потомок! Я не знаю твоего имени и, наверное, не должна навязываться. Но коль скоро я написала много писем дочери, то почему бы не написать хотя бы раз внуку и правнуку? Моя дочь вряд ли увидит эти строки, а ты достаточно далек от меня, чтобы я не боялась признаться: кажется, я не умру, пока не закончу все письма. Когда же я продиктую последнее, мне только и останется, что ждать. Диктуя эти письма, я представляю, кто и как их прочтет, и таким образом, словно бы живу вместе с вами в будущем..."

Норио еще читал, не замечая всхлипываний очнувшейся рядом Эйко, ворчания Боумена, довольного хрумкания конвертом дорвавшейся до настоящей целлюлозы Жанны - а гостья, улыбнувшись довольно и грустно, подхватила чемодан, вышла из аулы семейства Боуменов через портик в тускло освещенный коридор и довольно скоро исчезла в чересполосице теней.

Спустя несколько мгновений по коридору прогромыхал Отшельник, разговаривающий с Матерью Клинков:

- ... И в морду, а там прямо искры! Боятся, падлы, никелировки!

Мать Клинков чесала затылок верхними руками, а средними несла подарочный торт из гидропонной капусты, и потому смешно замирала, всякий раз порываясь ими взмахнуть, но вовремя останавливаясь и ворча:

- То-то я твой крест никак сварить не могла. Додуматься, из тракторных полуосей! Там же, наверное, марганца полпроцента, а то и поболее!

Распрощавшись с Матерью Клинков перед портиком Боуменов, Отшельник решил не беспокоить друзей хотя бы сегодня, и прошел в соседний портик, а оттуда в собственный дом.

Посреди аулы - то есть, главного помещения дома - за рабочим столом Отшельника сидел мужчина без отчетливых признаков возраста. Кожа его казалась то желтой, то черной, то белой. Глаза то делались раскосыми, то округлялись. Волосы тоже принимали тот или иной колер, в зависимости от того, как падал пляшущий свет стоящей перед мужчиной настольной лампы в зеленом абажуре.

В круге света на столе лежала свежая "Ленинградская правда" с большой передовой под названием: "Любовь ленинградцев к товарищу Сталину безгранична". Гудел и бормотал приемник на этажерке за спиной. Мама на кухне побрякивала посудой и разговаривала с соседкой. Пахло жареной рыбой. Во дворе-колодце за окном вопили и галдели ребятишки, шла игра в прятки. Через раскрытую форточку тянуло влажным оттепельным воздухом. Еще минуту назад все это болталось отдельно от будущего.

— Ну, вот, Леонид, — произнес с некоторой торжественностью голос Наставника. — Первый круг вами пройден. Желаете распределить очки навыков сейчас или подождете открытия новой ветки?

Отшельник сел на стул, положив рядом с лампой громадный крест, сваренный из никелированных тракторных полуосей. Взял газету, обтер лицо, и едкий пот поменял заголовок на: "Мы рождены, чтоб Кафку ставить..." - а дальше неразборчиво.

Отшельник, он же Леонид Андропов, он же бывший шахтер, введенный во Храм за удачно расколотый ядерной миной астероид, выдохнул:

- Господи, тебя же нету! Что же ты, зараза крылатая, делаешь!

И Наставник ответил без улыбки:

- То, что вы сами хотели бы, но из-за выученной беспомощности стесняетесь.

***

- Стесняться нечего! - отрезал Боумен. - У меня вызов из Главной Рубки. По такому поводу можно затребовать и десяток. Я прошу шестерых. Цените мою скромность!

Смотритель поворчал, но муравьев привел. Эйко пряталась за мужчинами. Норио дрожал, но держался достойно рыцаря Сидонии. Боумен привычно потрепал скакунов по чувствительному месту на загривке и запрыгнул в седло.

- Садитесь, нам до Врат еще скакать и скакать!

Залетные последовали за ним с отчетливым страхом, но муравьи человеческих чувств не воспринимали. Потому-то их и любили. А что дыхание трахейное, так кто у нас без недостатков. Маленькую турбинку для вентиляции в каждое дыхальце, и поскакали!

Слова Боумена "еще скакать и скакать" в цифровой форме означали тридцать миль. Тридцать миль по коридорам внешней надстройки звездолета "Арьергард".

Тридцать миль по рифленой стали палуб, между гудящих от протекающей энергии сверхпроводящих кабелей, в безжалостном полосовании глаз редкими фонарями, и тягостном давлении бесконечной тьмы либо сумрака, кислоразбавленного парой светильников на полмили. В густом запахе горелой изоляции, нагретого железа, сырости и ржавчины, где успел выпасть конденсат, натекший из вырванных тем или иным лихом люков - где-то успели починить, где-то и не пытались. В несмолкаемом рокоте муравьиных когтей по металлу и усыпляющем шепоте их же по фиберглассу.

Откормленные муравьи лучшей породы Центона проделали перегон за день, и вечером путники подоспели ко Вратам Лифта.

У Врат, как обычно, царило столпотворение. Внутрь, к Среднему Кругу и Конвертеру, стояла очередь с покойниками и упаковками добытых в Пространстве материалов. Задрав носы, кучковались переезжающие в Средний Круг. На них не плевали, но глядели косо. Конечно, Средний Круг живет богаче. Но там запираются от чужих, там куча всяких лицензий, правил, стандартов. Стоит ли жизнь необходимости гнуться-кланяться?

Из Врат, соответственно, выходили хмурые изгнанники. Они как раз не потянули жизни по расписанию. Кого-то депортировали за драки, кражи, грабеж и тому подобное. Кто-то уехал сам, не в силах терпеть расчерченной на клеточки жизни.

Штурмовики Сидонии слушали объяснения Боумена с заметным удивлением и, наконец, не выдержали:

- У нас дома все иначе!

- Вы пока не сталкивались с гаунами!

Боумен покачал головой меланхолично:

- А вы пока не встречали Разрушителя. Поверьте, ваши гауны побегут от него со всех десяти щупальцев. Кто успеет.

- Что это за тварь?

- Где она живет?

- В мезонных полях. Мы называем такие места "мезонная отмель", потому что надо как-то их называть. Напомните, как приедем в Средний, там всякие библиотеки, концертные залы. Книжку вам дам почитать. Балладу о Бете-два.

Над Вратами замигал разрешающий белый огонь. И Боумен, спрыгнув с муравья, жестом пригласил Норио следовать за ним.

Оставив ездовых тварей служителям, Кунато с Эйко вошли пластиковым пандусом в пасть Лифта. Браслеты на руках позволили всем троим пройти в первых рядах. Дверь сомкнулась позади, светильники моргнули, нагнав жути.

А потом Лифт словно бы провалился сквозь небо; привычные к смене тяжести пилоты не забеспокоились. На их удивление, уход пола из-под ног фермер Боумен перенес легко, но потом Норио вспомнил: Дэвид еще и ходит охотиться в Невесомость, как некогда далекие предки ходили за зверем в лес или поле, и оставили в языке слово "полевать".

Интересно, зачем их все-таки вызывали?

Через долгие пятнадцать минут желудки перестали подпрыгивать. Шум в ушах стих. Дверь открылась и путешественники очутились уже в Среднем Круге.

***

В Среднем Круге гости провели немного времени. В основном потому, что люди смотрели на пришельцев из Внешнего Круга с откровенным страхом. Словно бы ждали, что те вот прямо сейчас начнут бить посуду, плевать на пол и ругаться матом. Книжку выдали, но молоденькая служительница глядела на брутального фермера-пограничника Боумена с таким ужасом, что даже Эйко почувствовала и дернула мужчин за рукава:

- Пойдемте, а то эта клуша сомлеет, воображая, как вы ее дерете в два ствола прямо на стопках книг.

Шлеп! Библиотекарша густо-густо покраснела и сползла в обморок.

Путники вернулись к вокзалу, заплатили какую-то мелочь и поднялись на обзорную площадку.

Звездолет "Арьергард" представлял собой громадный планетоид, общей длиной с остров Сахалин, а диаметром несколько километров. Сердцевину планетоида выбрали наномеханизмы-проходчики и выбросили под углом к продольной оси, чтобы закрутить полученное веретено на расчетное число оборотов и создать внутри центробежную силу, равную привычному земному тяготению. Сила эта прижимала все к наружным стенкам, которые стали землей и почвой. По оси "Арьергарда" от носа к хвосту ежедневно пролетал полукилометровый шар плазмы: искусственное Солнце, ночью путешествующее обратно, из хвостового поглотителя в носовой излучатель по сверхпроводниковым каналам. Потому что называть кабелем жилу цельной меди толщиной с электричку язык не поворачивается.

Транспортировка энергии происходила снаружи, на внешней обшивке "Арьергарда", где не действовала гравитация, а вот центробежная сила чем дальше, тем сильнее. Где толстая кора-почва не защищала от радиации. Но зато имелось халявное охлаждение для кабелей.

Таким вот образом Солнце буквально путешествовало каждую ночь через подземный мир. И самые смелые писатели Среднего Круга щекотали нервы читателям столь же смелыми идеями, что предки землян прилетели в таком вот ковчеге. Отсюда и мифы, что Солнце еженощно путешествует сквозь ад.

В аду работали вахтовики, обслуживая носовой экран и кормовую группу реакторов, и эти самые кабеля. И порты, откуда летали челноки для ловли попутных астероидов на массу для Конвертера, лед и металлы. Со временем в ад волей-неволей переехали люди неуживчивые, лихие, резкие на удар и обидное слово, не ценящие искусства и знания, и не стремящиеся к ним. Люди, прижившиеся в мире грубом, вещном, безжалостно убивающем за любое нарушение техники безопасности. Ничего милого и доброго в аду внешней надстройки не водилось.

Единственное, оттуда любой мог видеть звезды. Если находил достаточно большую чешуйку прозрачного кварца и не боялся излучений - то хоть через потолок собственной аулы.

Жители Среднего Круга по всем направлениям видели только загибающуюся к небесам почву с белыми городами и зелеными лесами, блестящими нитками рек да синими глазами озер. Люди жили на внутренней поверхности мега-цилиндра, защищенные толщей скорлупы "Арьергарда" от высокоэнергетического излучения, от микрометеоритов, от вспышек незнакомых солнц, чем и оставались вполне довольны. Добротно, надежно, тепло и уютно, а чего еще надо? Посреди неба каждый день Солнце; его традиционно именовали Котенком, и рассказывали детям сказки: дескать, если Котенка не любить, он погаснет! И настанет великая Тьма!

За звездами следовало выйти из уютной обустроенной земли Среднего Круга. Либо во Внутренний Круг высокоученых обитателей Ходовой и Главной рубок - пройдя жесточайший отбор и выдержав конкурс. Либо в ад Внешнего Круга, куда принимали любого и всякого, имеющего крепкую спину и здоровое сердце, и где вахтовики с бродягами вперемешку обустроили себе за века полета отдельный мир.

Тик-так, сказали часы на высокой башне, стилизованной под средневековую ратушу. Тик-так, вам пора двигаться дальше.

И Боумен повлек своих спутников к Лифту, где все трое предъявили браслеты на входе, и получили отдельную капсулу. Приемнику капсулы Боумен скормил присланную карту, повинуясь которой Лифт и повлек их еще дальше вверх, дальше вглубь.

В Главную рубку.

***

В Главной Рубке Дэвид увидел не только командира экипажа. Как раз в этот момент освещение выключили, и силуэты людей казались фантастическими в свете многоцветных огоньков контрольных панелей.

— Боумен?

— Да, это я, капитан.

Свет усилился и Боумен увидел всех. Тонкие навигаторы Вебер и Сиретти в одинаковых пижонских очках; поговаривали, что они любовники, и потому не сильно привечали. Пухлый медведь Кустов, главный инженер фотонных двигателей. Худой высокий Барреж, носивший напыщенный титул ответственного за сообщество. Вечно хмурый круглый Шнейдер, представитель Объединенных Социалистических Правительств, потому что каждый город на внутренней поверхности "Арьергарда" управлялся самостоятельно и даже корректно соперничал за ресурсы с соседними такими же городами.

Боумен занял кресло математика. Норио с Эйко встали за его местом, несколько удивленные холодностью приема. Они-то считали сенсацией себя. На крайний случай, гаун. Увы, с интересом на них глядел только главный экзобиолог, улыбчивый дядечка с глазами палача, Фрэнк Пул.

- А где сенсор?

- В местной командировке. Я его нахер послал.

- Фу, Дэвид, ваши Внешние шутки...

- Обещаю на собственных похоронах не хохмить.

Вошел сенсор Осден. Выглядел он так, будто его только что освежевали. Неестественно белая и тонкая кожа выставляла напоказ кровеносные сосуды, некое подобие выцветшей дорожной карты, выполненной в красной и голубой красках. Адамово яблоко, мускулы рта, кости и сухожилия запястий и кистей проступали так отчетливо, словно демонстрировались для урока анатомии. Волосы цвета давно запекшейся крови, тускло-рыжие. Разглядеть брови и ресницы удавалось лишь при определенном освещении, зато каждый мог видеть кости глазниц, сеть сосудов в веках и лишенные цвета глаза. Не красные, как у альбиносов — но и не голубые и не серые: в глазах Осдена категорически отсутствовал любой цвет, оставались одна ясность, как у холодных вод, и беспредельная прозрачность. Сенсор никогда ни на кого не смотрел прямо.

— Согласен, — заговорил он высоким металлическим тенором, — что даже аутизм предпочтительнее смога дешевых потасканных эмоций, которым вы, люди, окружаете меня. С чего вы на сей раз источаете ненависть?

Приблудные пилоты чувствовали себя в таком собрании явно лишними и собрались уже сказать об этом Боумену, но растерянно умолкли, заметив, как бледен командир исполинского "Арьергарда", седой капитан Арнгейм.

Арнгейм придвинул к себе микрофон и поглядел на Боумена:

— Очень досадно, друзья, что у вас возникла маленькая неполадка. Понимаем, у вас хватает забот и без того. Но у нас тут есть запрос из Бюро общественной информации. Не можете ли вы передать нам коротенькую запись для широкой публики? Расскажите, что случилось, и объясните, какое письмо получил господин, э-э, Норито... Норико...

- Норио Кунато.

- Простите ради Рынка. Понимаете, Норио... Вы, конечно, сенсация. И ваша Сидония, движущаяся где-то настолько рядом, что вы можете в нас врезаться, тоже огромная редкость. Похоже, у нас близкие скорости. Ну, там еще гауны. Жутковатые твари, конечно. Только после Разрушителя... В общем, ваше появление на борту можно хотя бы объяснить.

Арнгейм склонил голову и сказал четко, ясно, теперь полностью соответствуя представлению гостей с Сидонии о настоящем капитане, первым после бога на любом борту, от каноэ до звездолета:

- А вот красотка с письмом что, пробралась на борт "Арьергарда" пятьсот лет назад? Откуда она тогда, полтысячелетия назад, могла знать, что искомый пра-пра-пра-правнук впилится на своем штурмовике именно сюда, а не в безжизненную ледяную глыбу? Допустим, таких девушек много. Вы же не единственный пра-пра-пра-пра, в четвертом колене потомков чертова прорва. Но каждую линию необходимо прослеживать. Передавать это письмо от прадеда правнуку. Дело для семьи, верной загадочной цели в четырех-пяти поколениях. Фантастика, простите. Проще такой вот звездолет выстроить. И намного логичнее этой девушке искать вас на Сидонии, ведь к нам вы попали абсолютно случайно!

Глядя на недоумевающих сидонийцев, сенсор Осден фыркнул с явным презрением к непониманию мира глупыми соседями по дурдому:

- Вы понимаете, ее нигде нет. Она не существует. Я не чувствую ничего, связанного с этим письмом. Письмо возникло ниоткуда. Но, боюсь, в никуда оно не уйдет.

- Почему боитесь?

Сенсор поглядел на книжку в руках Эйко, прочитал заглавие: "Баллада о Бете-два", и оскалился:

- Дура-дурой, но соображает! Потому что мы уже имели дело с такими существами... Ниоткуда. Прочти, узнаешь.

- Так что, Боумен, я прошу вас помочь нам составить пресс-релиз, - ответственный за сообщество Барреж попытался улыбнуться, но получилось у него едва ли не страшнее, чем у Осдена.

- Постарайтесь, чтобы все звучало пободрее. Мы могли бы, конечно, и сами, но от вас это будет намного убедительнее. Надеемся, что не сильно помешали.

Дэвид не удержался от улыбки. Поразительная нечуткость и бестактность. «Чтобы звучало пободрее…» Легко сказать!

Незнакомая письмоносительница пришла ниоткуда и пропала в никуда. Не отметившись ни на одной камере ни до суда, где столь феерически выступил Отшельник, ни после. Допустим, что из каких-то секретных соображений она ушла в технологические тоннели. Так ведь боевики с ползанием героя по вентиляции конструкторы "Арьергарда" тоже смотрели. Звездолет слишком сложен и дорог, чтобы потерять его по глупой жадности, сэкономив камеры для контроля темных углов и здоровенных вентшахт, уходящих за подвесной потолок!

=======================================

Итак, безумству храбрых -- венки по скидке. Дерзайте!