Баллада об умеренном хорьке

Со мной уже который год живёт ручной хорёк.
Мы с ним живём наоборот: он вдоль — я поперёк.
Не спорим мы по мелочам. Мы строго по уму
Привычки делим пополам: часть мне, а часть ему.

Я просыпаюсь поутру и погружаюсь в грусть.
Я в рот ни крошки не беру — пока не похмелюсь.
С каким подарком для меня ни лез бы день в окно,
Но окончание у дня, как правило, одно.

А мой хорёк совсем другой: он утром солнцу рад.
Он презирает алкоголь как самый гнусный яд.
Омлет и миска молока — предел спартанских нужд.
И самый запах кабака ему исконно чужд.

Едва вступая в жаркий спор, основою основ
Я расстилаю свой ковёр из самых скверных слов.
В узорах этого ковра лежат, забывшись сном,
Другие важные слова — предлоги, в основном.

А мой хорёк совсем другой: когда внутри кипит,
Он выгибается дугой, пушится и шипит.
Пускай по части сильных чувств душа его пуста,
Но брань с его не сходит уст. Ведь есть мои уста.

Куренье, драки и долги — ну, в общем, всё подряд.
Я виноват, а он — не лги! — ни в чём не виноват.
Слова узревших мой порок наивны и просты:
«О как прекрасен твой хорёк, и как ужасен ты!»

Баллада — вроде дневника: сказал и скинул груз.
Я не пеняю на хорька, но всё же тягощусь.
Я всем, на что себя обрёк, готов махнуться с ним.
Но это я. А вот хорёк, увы, неисправим.