Рассказ из лакированной шкатулки. Бумажный лис

Очень давно я не писал стихов. Они словно спрятались, скрылись от меня. Было время, когда идеи, образы, строки, словно яркие цветы, были повсюду — срывай смелее и плети венок. И вот спрятались, словно наступила долгая-долгая ночь. Или даже зима. Зима для меня одного.

Я вышел пройтись перед обедом и подошёл к старой яблоне, которую когда-то посадил сам. Луч солнца из-за тяжёлого облака на секунду пронизал желтеющую листву, и я, едва сдерживаясь, чтобы не побежать, устремился обратно, в кабинет. Лишь бы не опоздать!

Как назло, в кабинете не оказалось ни листочка писчей бумаги. На столе стояла бумажная игрушка-оригами — я сам неделю назад смастерил её, чтобы порадовать сына, — и сейчас мне казалось, это моя последняя надежда. Я развернул квадратный листок и, обмакнув кисточку в тушь, написал:

Провёл рукой
По ветви старой яблони,
Ни одного плода.

Не хватало двух строк.

Вдруг в комнату вбежал сын. Я очень многое ему прощал, не разозлился бы и сейчас, если бы не эти две строки.

— Папа, а где лис? — спросил он весело, подходя ко мне.

— Какой лис? — я был раздосадован. Но, в конце концов, он не виноват.

— Бумажный лис. Помнишь, ты его сделал?

— Ты всё равно с ним не играл, а мне понадобился лист бумаги, — я указал на стол.

Сын посмотрел на мои сиротливые три строчки, осторожно приподнял уголок листа и решительно покачал головой:

— Лис был рыжий, а твой листок с обеих сторон белый.

Я подумал, что всё равно уже ничего не напишу, и, чтобы порадовать его, решил собрать игрушку снова по старым линиям. Но лис ни в какую не получался. Сыну было очевидно, что лис куда-то подевался, и он упорно требовал от меня ответа, как умеют делать, наверное, только маленькие дети.

— Ну, хорошо, я расскажу тебе, как было дело…