Доброе утро!

- Я все видел, - говорил похожий на взъерошенного черта старик Копатыч. – Я все знаю. Виноваты вот эти трое, из-за них все ужасти.

Хмурый невыспавшийся гвардейский дознаватель, скакавший всю ночь с отрядом по тревоге, закипал злостью от того, что тут наворотили тыловые бездельники. Злостью и бешенством, потому что разгромленный, развороченный форт Гренелли на Каркасском тракте он тоже успел рассмотреть. Страшные и трагические дела свершились там, а здесь... произошёл какой-то омерзительный... дебош... полуживая пьянь под каждой телегой, каждым забором и в каждом углу, снесённая неизвестно кем или чем капитальная постройка, немыслимое количество пустых бутылок, разбросанной и сожжённой еды, тухнущей рыбы, цельных свиных туш, брошенных в грязь и пепел, покрытых копошашимися мухами.... безумие, БЕЗУМИЕ! В военное время... Неблагодарные скоты. Такое устроить...

- Енти двое, - ехидненько продолжил Копатыч, - весь вечер дисциплину хулиганили и водку пьянствовали, а потом фокусы начали показывать. А вот ентот, каланча, царицу полей нам попортил. Натурально при всех на себя насадил. Непорядок это, крамола! Бездуховность!

Лицо дознавателя скорчилось в гримасе, он схватился рукой за лоб и нервно прикрикнул:

- Прекратить!! Отставить!

Казалось, ничего гаже этого разговорчивого однорукого старика нельзя было и представить в это жуткое утро.

Подошли трое бойцов комендантской роты, которых прислали из Кабер-форта. Вместе с ними бедняга дознаватель подступил к Эмилю, безмятежно лежавшему на обломках вчерашнего.

- Встать! – закричал дознаватель, и бойцы, упреждая драму, просто подняли Эмиля на ноги, схватив его за одежду.

Лицо Эмиля Травинского без тени смущения или вины, совершенно серьезное, чистое и уверенное, разоружило бравых гвардейцев – они в общем-то привыкли работать с заведомо виновными. А этот совсем не выглядел виновным, даже одет был вполне прилично. Пропыленная куртка с почти сорванным рукавом несколько портила его образцовый внешний вид.

Эмиль выбил пыль из своей свалявшейся в грязный валик зеленной повязки.

- Доброе утро, - сказал он ангельским голосом.

- Доброе утро??!? «Доброе утро»!!!??? – взбеленился дознаватель. – Да я тебя сейчас в кандалы закую, «доброе утро»! Где ты, черт бы тебя побрал, каланча ты эдакая, видишь доброе утро?!

Он так разозлился, что уронил с носа очки. Был он довольно близорук и найти их сразу не смог. Эмиль моментально поднял очки и подал их разгневанному дознавателю. Тот сразу же, слегка судорожно потер стеклами о рукав рыжего старомодного грегорианского мундира: служил он видимо всю жизнь, и успел наесть себе на этой службе язву шириной с три своих нутра.

- Мы, видимо, не с того края начали, - кротко сказал Эмиль. – Чтобы чересчур не занимать ваше время, скажу, что далеко не все вчера удалось предотвратить. Некоторые непорядки, непотребства, а также правонарушения произошли. Но усилиями Туонской студенческой дружины раскрыты два свежих местных дела. Дело об ограблении дилижанса, и дело о краже лошадей. Отчет о проделанной работе я предоставлю вам, как только доберусь до бумаги и ручки. Кроме того, есть одно старое местное дело, которое можно... дораскрыть... совместными усилиями...

- Вот как? – дознаватель сразу же взял нос по ветру. – Старое дело, говоришь? Давнишнее?

- Два эпизода. Триста одиннадцатый и триста шестой года. Ритуальное жертвоприношение дня урожая, из наследия одного неприятного стародеванского культа, все знают по чуть-чуть, но надо хорошо спрашивать. Скорее всего, есть более старые эпизоды, но я сейчас вижу только эти два.

- Хм, любопытно. А что ты еще видишь? – дознавателю стало интересно.

- Многое, - ответил Эмиль, задумался и тихонько, для ушей одного только дознавателя, продолжил: - Наш мир – это запредельно опасный перекрёсток такого количества реальностей, такого множества совершенно непознаваемых дорог, что... я бы вообще никому не рекомендовал соваться на такие праздники. Но человек смел. Человек любознателен, смел и пытлив. И в этом, только в этом наша надежда как Человечества. Если бы не это, мы бы и тины озерной не стоили, господин следователь...

Дознаватель раскрыл уставшие заплывшие глаза, не веря что слышит такие речи. Лицо длинного, пыльного с повязкой, у которого он до сих пор не спросил даже имени, оставалось таким же чистым, спокойным, серьёзно-ангельским, такие лица надобно слушать не перебивая, даже если снедающая тебя язва больше тебя самого.

- Капрал Бабуля, полагаю, сможет составить первичные отчеты, - продолжил длинный уже совершенно доминирующим тоном. – Чуть позже я представлю вам все добытые материалы дела и письменные показания коллег. Пока я буду работать над всем этим, вы можете взять первого свидетеля нашего совместного дела. Маленькая девочка в ткацкой мануфактуре хутора Уппеля, ее взяли на воспитание и на вырост в качестве будущей церемониальной жертвы. Разумно будет заняться с изъятием свидетеля немедленно, ибо некоторые заинтересованные лица не преминут ее перепрятать или убить. Я готов ехать с вами, показывать дорогу. Но мне нужен конь. И тут мы переходим к первому делу - делу об изъятии украденных лошадей и передаче их университетской дружине.

Бойцы комендантской роты пооткрывали рты. Но опытный дознаватель, оценив все за и против, а так же премии и награды, кивнул ангельскому юноше:

- Собирайся. Едем. Возьмём свидетеля, раскроем дело - будут тебе лошади. Не все, разумеется, но будут...

(Эпизод)