«Rhapsody in Blue»

Сегодня исполнилось ровно сто лет со дня премьеры «Rhapsody in Blue» Джорджа Гершвина. С его именем и этим произведением связана одна из интереснейших глав истории музыки. 

Сын эмигранта из Одессы, Гершвин (1898 - 1937) родился в Нью-Йорке. Его детство прошло в Ист-Сайде, где его отец был владельцем небольшого ресторана. Озорной и шумный, отчаянно проказничавший в компании своих сверстников, Джордж не давал родителям повода считать себя музыкально одаренным ребенком. Все изменила покупка пианино для старшего брата. Редкие уроки музыки у различных учителей и, главное, самостоятельные многочасовые занятия и импровизации за фортепиано определили окончательный выбор Гершвина. Его карьера началась в музыкальном магазине нотоиздательской фирмы «Реммик и компания». Здесь, вопреки желанию своих родителей, шестнадцатилетним юношей он начал работать музыкальным продавцом-рекламистом. «Каждый день в девять часов я уже сидел в магазине за роялем, играя популярные мелодии для каждого, кто приходил...»- вспоминал Гершвин. Исполняя на службе популярные мелодии, Гершвин сам страстно мечтал заняться творчеством. Дебют песен восемнадцатилетнего музыканта на эстраде Бродвея положил начало его композиторскому триумфу. Только за последующие 8 лет он создал музыку более чем к 40 спектаклям, 16 из которых были настоящими мюзиклами. Уже в начале 20-х годов Гершвин — один из популярнейших композиторов Америки, его музыка стала известна и в Европе. Однако его творческому темпераменту оказалось тесно лишь в рамках эстрадной музыки и мюзикла. Гершвин мечтал стать, по его собственному выражению, «настоящим композитором», владеющим всеми жанрами, всей полнотой техники для создания произведений крупной формы.

Гершвин не получил систематического музыкального образования и всеми своими достижениями в области композиции он в основном обязан самообразованию и требовательности к себе в сочетании с неуемным интересом к крупнейшим музыкальным явлениям своего времени. Будучи уже всемирно известным композитором, он не стеснялся обращаться с просьбами о занятиях композицией и инструментовкой к М. Равелю, И. Стравинскому, А. Шенбергу. Первоклассный пианист-виртуоз, Гершвин долгое время продолжал брать уроки игры на фортепиано у известного американского педагога Э. Хатчесона. Обращался он и к Рахманинову, который ответил ему: "Я предпочитаю, чтобы вы оставались первоклассным Гершвином, а не превращались во второсортного Рахманинова".

Становление и расцвет его творчества совпали с «веком джаза» — так называл эпоху 20-30-х годов XX века в США крупнейший американский писатель Скотт Фитцджеральд. Это искусство оказало основополагающее влияние на композитора, который стремился выразить в музыке дух своего времени, характерные черты жизни американского народа. Гершвин считал джаз народной музыкой. «Я слышу в нем музыкальный калейдоскоп Америки — наш огромный бурлящий котел, наш национальный жизненный пульс, наши песни...» — писал композитор. В 1924 г. была создана «Рапсодия в стиле блюз». Вслед за «Рапсодией» появляется Фортепианный концерт. Одним из значительных событий для композитора стало посещение Европы (1928) и встречи с Равелем, Мийо, Ориком, Пуленком, Прокофьевым во Франции, Кшенеком, Бергом, Легаром, Кальманом в Вене. Итогом этой поездки стало оркестровое программное сочинение «Американец в Париже». 

Затем Гершвин пишет Вторую рапсодию для фортепиано с оркестром и «Кубинскую увертюру». Наряду с симфонической музыкой композитор с увлечением работает в кино. Тогда же он вновь обращается и к театральным жанрам. Среди созданных в этот период произведений —сатирический мюзикл «О тебе я пою» (1931) и «лебединая песня» Гершвина — опера «Порги и Бесс» (1935). Музыка оперы наполнена выразительностью, красотой интонаций негритянских песен, острым юмором, а порой и гротеском, насыщена самобытной стихией джаза.

История "Рапсодии" началась в двадцатые годы прошлого столетия. Поздним вечером 3 января 1924 года Гершвин со своим старшим братом Айрой и их общим другом захотели немного отдохнуть. Гуляя по Манхэттену, они в поисках развлечения заглянули в один из бильярдных клубов. Айра, слегка устав от игры, решил отвлечься и, взяв в руки ежедневную газету «Нью-Йорк Трибюн», в разделе развлечений прочитал интересное сообщение, которое на всех друзей воздействовало интригующе. В анонсе сообщалось, что 12 февраля, в день рождения 16-того президента США Авраама Линкольна, в Иоулиэн -холле Нью-Йорка состоится концерт знаменитого оркестра Пола Уайтмена с программой, в которой будет исполнена новая американская музыка. Особое внимание молодых людей привлекла информация о том, что композитор Гершвин с увлечением работает над джазовым концертом.

Эта информация ошеломила Джорджа, так как через три недели должна состояться премьера его мюзикла «Lady, be good», и вдруг такая новость! До 12 февраля он, оказывается, должен сочинить новый концерт! Чтобы прояснить ситуацию, композитор, дождавшись утра, позвонил Уайтмену и тот объяснил, что это происки его конкурента, который хочет присвоить идею экспериментального концерта себе.

Поначалу Джордж немного сомневался, ведь времени осталось так мало, но дирижёр его уговорил. Не откладывая в долгий ящик, Гершвин сразу приступил к сочинению нового произведения. Он работал даже тогда, когда переезжал в Бостон, где должна была состояться премьера его нового музыкального спектакля. Например, главная тема «Рапсодии в стиле блюз» была написана в поезде. Но не только сжатые сроки заставляли Гершвина работать в небывалом темпе. Композитор вспоминал: « Так много болтали об ограниченности джаза, так неверно понимали его функцию. Принято считать, что джаз должен звучать в одном темпе и основываться только на танцевальных ритмах. Я решил, насколько возможно, разбить эту ошибочную концепцию одним ударом. Вдохновленный этой целью, я принялся писать с непривычной скоростью». Так вот, Гершвин писал не джазовый концерт, а именно рапсодию – произведение в свободном стиле для фортепьяно и оркестра, включающем в себя элементы европейской симфонической музыки и американского джаза.

Изначально композитор именовал своё новое творение «Американской рапсодией», но брат посоветовал назвать произведение так, как оно называется сейчас. Это название несет в себе множественный смысл. Ведь по-английски «blue» - и содержит намек на блюз, и обозначает голубой цвет, и иносказательно – меланхолическое настроение, и может, подобно нашему «как гром среди ясного неба», передавать внезапность, полную неожиданность. Вероятно, в название своей рапсодии Гершвин вложил все эти смыслы.

В день премьеры, 12 февраля 1924 года, в Иоулиэн-холле Нью-Йорка собрались певцы, пианисты из «Тин Пен Элли» (индустрии развлечений), звезды джаза и мюзикла, выдающиеся критики и академические музыканты, среди которых Сергей Рахманинов и Игорь Стравинский, Леопольд Годовский, Фриц Крейслер, Яша Хейфец. Дирижировал Пол Уайтмен - руководитель биг-бэнд, получивший образование как классический скрипач. На концерте, который предоставлял возможность послушать «эксперименты в современной музыке», звучали произведения разных авторов, но их сочинения восхищения у публики не вызывали. Некоторые слушатели уже начали покидать зал. Но вот по залу пошло восторженное волнение: за рояль сел Джордж Гершвин. Зазвучала «Рапсодия в блюзовых тонах», и от прежней скуки не осталось и следа. Оркестранты играли, словно выворачивая себя наизнанку от эмоций, искренне, от души. Дирижер Пол Уайтмен не замечал, что по его щекам катятся слезы восторга, слезы катились и у слушателей. Гершвин играл неподражаемо. Отзвучали последние звуки «Рапсодии». Зал захлебнулся бурей оваций!

На следующий день публикации в газетах наперебой расхваливали талант Гершвина. Критика единодушно приветствовала гениальный мелодический дар Гершвина, «оригинальное чувство гармонии» и «ритмическую изобретательность». Но самое главное достоинство сочинения заключалось в том, что впервые произошло органичное соединение состава оркестра, ассоциирующегося с произведениями Моцарта, Бетховена или Чайковского, и блюзового стиля. С легкой руки Уайтмена новое направление стали именовать симфоджазом. «Рапсодия» с тех пор имеет очень много вариантов аранжировки. Например, однажды брат Джорджа Гершвина Айра услышал знаменитое произведение в исполнении банджо-октета (и получил от такой инструментовки весьма негативное впечатление). Выдающемуся американскому джазмену Дюку Эллингтону так нравилась «Рапсодия» Гершвина, что он несколько раз делал разные инструментовки этого произведения для своего оркестра.

Впоследствии «Рапсодия в стиле блюз» оказалась наиболее часто исполняемым во всем мире произведением, написанным американским композитором. Дирижер и музыкальный критик Уолтер Дамрош говорил: «Многие композиторы ходили вокруг джаза, как коты вокруг тарелки с горячим супом, ожидая пока он остынет, чтобы насладиться им, не опасаясь обжечь языки, поскольку они привыкли к тепловатой, дистиллированной жидкости, приготовленной поварами классической школы. Леди Джаз, украшенная интригующими ритмами, шла танцующей походкой через весь мир, вплоть до эскимосов на Севере и полинезийцев на Южных островах. Но нигде ей не встретился рыцарь, который ввел бы ее как уважаемую гостью в высшее музыкальное общество. Джордж Гершвин совершил это чудо. Он — принц, который взял Золушку за руку и открыто провозгласил ее принцессой, вызывая удивление мира и бешенство ее завистливых сестер».

Интересное мнение высказала Валентина Конен: «Рапсодия Гершвина вовсе не написана в стиле блюзов. Это симфоническое произведение в европейских традициях, в частности, близкое стилю Листа и Рахманинова. Но Гершвин воплотил в нем самобытную, неприглаженную красоту раннего джаза – его бьющую через край темпераментность, облик свободной импровизации, яркие, варварские краски. Он уловил захватываюшие, энергичные синкопирующие ритмы джаза, необычную темперацию блюзов, воспроизводяшую вокальный стиль подлинных негритянских певцов и богатые красочные созвучия. Образы и интонации, сложившиеся вдали и независимо от академической музыкальной среды, он воплотил в звуки симфонического оркстра и соединил их с художественными приемами классической музыки». Это утверждение вполне перекликается с высказыванием самого Гершвина: «Произведение, написанное всецело в джазовом стиле, жить не будет. Живет только такая музыка, которая обладает либо свойствами фольклора, либо свойствами общечеловеческого искусства, выраженного в прекрасной форме. Несомненно, здесь содержатся элементы джаза, но только элементы, а не весь джаз».

Всё начинается с эффектного двухоктавного восходящего пассажа кларнета. Изначально Джордж Гершвин сочинил его в виде звукоряда из семнадцати нот. Однако исполнение Росса Гормана, который на репетиции произведения сыграл последние ноты глиссандо (скользя), привлекло внимание композитора, и именно этот вариант был записан в партитуру. Знаменитый пассаж подводит к первой теме, своеобразный характер которой придает синкопированный ритм. Вторая тема, исполняемая тромбоном и валторной, имеет ярко выраженное блюзовое звучание, так как насыщена интонациями так называемого блюзового лада. После проведения трубой третьей темы, и четвёртой, где включается весь оркестр, на первый план выходит виртуозные импровизации пианиста, основанные на всём предыдущем музыкальном материале. Далее в произведении появляются не только звучащие ранее мотивы, но и новые, например выразительная распевно-лирическая тема, которая затем талантливо будет трансформирована в заводную токкату. В финале рапсодии композитор, используя предшествующие темы, отобразил ликующий праздник, веселью которого нет предела.

Выдающееся сочинение Джорджа Гершвина, «Рапсодия в блюзовых тонах», стала визитной карточкой композитора. Ныне она с равным успехом исполняется музыкантами и академического и джазового направлений. Она сегодня так же, как и в двадцатые годы прошлого столетия, остаётся для слушателей интересным и животрепещущим произведением.