Сильные рецептурные средства в рамках субботнего флешмоба

Теперь даже ей было понятно, что бой разгорелся в полную силу. Казалось, сотрясался не корвет, а корежилось пространство. Заворачивалось, сминалось в черную дыру. Время пропало, сначала рассыпалось трухой, а потом скаталось в маленький невероятно тяжелый шарик. Она бросила руку профессора и поползла к двери. Жалкие два с половиной метра казались вечностью. «Бедный кот, — пришла дурацкая мысль, когда она скреблась пальцами в витапласте в задраенную дверь. — Никто и никогда не узнает, жива ли я или мертва. Даже я уже не знаю этого».

А потом наступила тишина. Полная, без звуков и вибраций.

«Наверное, все же мертва.»

— Да, — сказал Инг, открывший дверь, и наклонился над Ви, скрючившейся на пороге, — попервах всегда страшно. Пойди продышись немного по коридору.

Ви было все равно, за что цепляться. Сначала за его штанины, потом за косяк двери. Ходить тут особо было негде. Ви дошкандыбала до раскрытой двери рубки управления.

На обзорном экране висели какие-то страшные железные цветы. Ви вспомнила учебный фильм и пояснения инструктора: «При прямом попадании трибарического снаряда в судно с защитой ниже класса „гамма три плюс“ шансов нет. Снаряд легко проходит сквозь защиту и создает в середине судна сильную взрывную волну. Корабль словно выворачивает наизнанку». А вот эти мелкие пылинки, похожие на пыльцу, — не только обломки, но и тела людей, плывущие в вакууме. Космическая пыль, не имеющая никакого значения ни в маштабах Вселенной, ни с высоты чьих-то амбиций и планов. Пыль, несомая «звездным» ветром сиюминутных политических разборок.

«На...ши...»

Ви развернулась и прыгнула. Тяжело вцепиться человеку в лицо пальцами, если большинство из них искалечено. Но Инг этого совсем не ожидал. Царапина все же прочертила его щеку. Удар отбросил ее на пол. Но она вскочила, как крыса, и снова прыгнула.

— Не стрелять! — он ухватил ее за оставшиеся ошметки волос, завернул руку, и поволок прочь. Зашвырнул в крошечную душевую кабину у себя в каюте и включил холодную воду на полную. Ви билась так, что удержать ее Инг мог, только втиснувшись в кабинку сам. Потом она сникла, сползла на пол, тряслась и плакала. А Инг поливал ее сверху отборными ругательствами — вода автоматически отключилась, это на корабле ресурс ценный, для длительной «терапии» не рассчитанный. Затем он устал и ругаться.

— Да на курац это все надо, — стаскивая мокрые штаны и рубашку, бормотал он. Выкрутил, а потом со злости хлестанул мокрой одеждой по стене. — Теперь сушить все! И ты снимай!

Ви отчаянно замотала головой.

— Ты дура, доктор Ароэ? — устало спросил Инг и почесал кончик уха. — Не хватало, чтобы простудилась еще. А ты вот о чем сейчас подумала, мне просто интересно?

Подумала Ви о глупом: что сушить надо, но если снять, то у нее бельишко ветхое. Резинка на трусах в одном месте оторвалась. И в голову ей не могло прийти сегодня утром, что придется показать это все вражескому офицеру.

— Понятно, — сказал Инг, выкручивая и ее одежду. — Ты ж молодая еще девка, хоть уже и доктор наук. Вам что, так мало платят?

— А для кого это нужно? — безнадежно спросила Ви.

— Для себя и патологоанатома. Я всегда о нем думаю, — криво усмехнулся Инг.

— А он тут при чем?!

— А еще доктор наук, а логики никакой. Война... она у нас все время, даже когда и не война. Никогда не знаешь, где с утра окажешься — еще тут или уже там. Ладно, если прямое попадание. А если нет? Вытащат тело, хорошо еще, если свои. Тогда меня в общий крематорий не сбросят, все-таки кап-два. Но перед тем, как переодеть в парадную форму — патологоанатому на стол. Может, какие интересные поражения тканей от всяких там новых вооружений. Для полевой медицины полезно. И что, я — в драных трусах? Стыдно! Так что я всегда готов, — и протянул Ви полотенце.

Ви сглотнула: почему-то на смерть и готовность к ней она никогда с этой стороны не смотрела. И с полотенцем не знала, что делать. Инг завернул ее, насколько хватило флотского полотенца, легко поднял и усадил на койку, сверху накинул еще и казенное жесткое одеяло. Ее все равно била дрожь.

— Лечиться надо, — тяжело вздохнул Инг и, снова почесав кончик уха, вытащил из недр тумбочки фляжку и кружку. Кружку он всунул в дрожащую левую руку Ви и скрутил крышку фляжки. Дух крепкой палинки сразу заполнил пространство.

— Я палинку не пью.

— Сама ты палинка! Это перепек двойной перегонки. Бабка Кася делала, — обиделся Инг.

— Я это пить не стану, — покачала головой Ви.

— А я тебе оружием угрожать буду, — подмигнул Инг и от души плеснул в кружку, поддерживая руку Ви снизу. — А если серьезно, то это как лекарство. А то ты не только простынешь, у тебя скоро крышу совсем снесет. Мы ребята более привычные. Но тоже бывает... Так что точно говорю — лекарство. Есть еще, кое-что покрепче и рецептурное. Бесов на раз изгоняет. Главное с дозировкой рассчитать. Но к тебе мне это точно применять неохота. Ты пей, давай! — Инг лихо подпихнул Ви под левую руку и перепек сам полился в рот.

Он проскользнул по пищеводу и попал в желудок, это Ви точно знала. Но почему-то ощущение было, что сразу попал в голову, а оттуда уже разлился теплом, по расслабившимся мышцам. Она откинулась на стенку. В голове шумело, словно она сидела на песчаном берегу и море неторопливо облизывало теплым языком ее ступни.

— А что тогда рецептурное? — вяло поинтересовалась Ви.

Инг показал мосластый кулак:

— Глупо стрелять, когда находишься в брюхе боевого корабля. По-разному бывает. А Ромик вообще ухитрился влезть в десантный скафандр и зачем-то крушил прикладом винтовки блок стыковочного шлюза.

— И что? — спросила Ви, в голове у которой все сильней шумел морской прибой и пригревало солнышко.

— Вообще-то у корвета два шлюза. Но Ромик вряд ли это помнил тогда. Поэтому Огурца, который тоже надел десантный скафандр и зашел снаружи, он не узнал. Впечатлился — с той стороны только пустота или бесы, кто во что верит. А дальше — по рецепту.

— Огурец... он толковый, — кивнула Ви. — А у нас отец Кристоф — знатный экзорцист. Кого хочешь изгонит. Дядюшка тоже как-то нарвался.

— Как? — Инг снова подтолкнул ко рту Ви кружку.

— Кулаком в челюсть. Потом с утра извинялся и сказал дядюшке, что бес сидел как раз на левом усе. А ты чего не пьешь?

— Так кружка же одна! По очереди лечимся, доктор Ароэ.

— А меня Ви зовут, — сказала она. Инг обрадовался и снова подлил перепека:

— Так за знакомство, Ви! Красивое имя, Ви, Виталина. Вита — это жизнь, да?

Зря он это сказал, да под перепек, который открывает все двери. А некоторые лучше не открывать. Но он же был всего лишь капитаном корвета, а не военным психологом или приходским священником. «Не знаю, что там в святцах, — сказал Кристов отцу, — но назови Виталиной. Богу видней. Из всей смены в родзале выжили только она и акушерка, которая держала ее на руках. Просто одна из упавших плит легла криво. Немного места осталось».

Ви заплакала. Инг утешал, как умел. У него были осторожные, но одновременно настойчивые руки. Теплые, немного шершавые.

Ви потом уже вспомнила, что большую часть фляжки приговорила все-таки она, Инг в лучшем случае лишь пригубил, а то и вовсе притворялся.

Проснулась Ви от того, что ее левая рука сильно затекла, придавленная плечом Инга.

«Это тоже, наверное, рецептурное», — подумала Ви, осторожно выпростав руку. Нашла свою одежду, ополоснула лицо и глянула в небольшой квадратик зеркала. Срезанные кое-как Огурцом пряди волос стояли колом.

Она глянула на тумбочку, где в ножнах спал, судя по рукояти, такой же нож, как у Огурца. А Инг точно не спал, хоть глаза и были закрыты. Ви потопталась и повздыхала: трогать нож без спроса не хотелось. Инг открыл глаза и подтянул ножны к себе:

— Вижу, что-то надумала. Но с женщинами сложно понять.

— Подумала, что штука острая. Хочу сбрить, — Ви провела рукой по голове. — Это безобразие надо как-то исправить. А то перед патологоанатомом стыдно будет. А ты что подумал, мне просто интересно?

— Ехидничаешь? Это хорошо. Значит, лечение прошло успешно, — улыбнулся Инг. — Только это офицерский кортик, и он действительно острый. Но зачем так извращаться? У меня безопасная бритва.