Немного текста...

Ирдалийская ночь как плотный полог. Звезды усеивают чернильную тьму. Воздух пахнет морем и травами, и аромат их такой плотный – хоть режь. Вспоминается, как после разговора с Элоэтти я бродил по городку, дожидаясь катера  в город. Время было, так отчего не побродить по знакомым местам, не спуститься к морю, не постоять босиком у самой кромки воды, отмечая как похожа она и не похожа на те волны, которые баюкали меня  недавно в странном невероятном мире Аюми? 

Но еще до заката я вернулся в Кор-на-Ри. Заскочил на несколько минут к родне, спросил об Арвиде, и пошел домой – к Эдне, зная, что она обрадуется моему возвращению. Милая моя, рыжая, с тяжелым большим животом, она говорила, что чувствует себя намного спокойнее и увереннее, когда я с нею рядом. Милая моя ирдалийская девочка. 

Мы часто сидели на террасе – она так уютноукладывала свою голову мне на плечо, прижимаясь ко мне всем телом. А от ее волос тоже пахло  морем и травами. И сладким  медом. Она клала мою ладонь на свой живот, тихонько шепча: «чувствуешь, чуешь?»

И мои пальцы словно наливались  потоком особенного тепла. И словно просыпались доселедремлющие нейроны. Я чувствовал так, словно видел, как наш малыш, пока еще укрытый ее телом, пинается, словно передает мне приветы.  И когда мы сидели вот так, то ли вдвоем, а то ли втроем, и глядя, как  неспешно звезды катятся в ночной океан, собираясь нырнуть до самого дня, на мою душу снисходило умиротворение. 

Все чего я хотел, о чем мечтал, вот оно – здесь, сейчас.

Иногда я дразнил ее. 

— У нас будет девочка…

— Мальчик, - возражала она. – Я была у медиков, я точно знаю.

— Рыжая девочка…

— Мальчишка! И вовсе не рыжий! У кого-то в родне вместо огненных опаленышей сплошь головешки.

— Ну хорошо, хорошо, пусть будет мальчик. Пусть даже не рыжий. Но ведь он будет первым, но не последним, да? 

Она смеялась, очень часто смеялась, поворачивалась ко мне, находила в темноте губами губы и тогда меня всего, как в первый день знакомства охватывало пламя. Я горел, я пылал. Руки сами  находили путь к ее телу – под одежду. Я ласкал ее, едва сдерживаясь, чтобы не овладеть ею здесь и прямо сейчас, забыв обо всем. Просто потому что  мысли, они таяли и терялись где-то. Оставались только желания. Мое. Ее. Быть. Любить, Продолжаться в детях, словно прикасаться к бессмертию. 

Что в сравнении с этим все  девять волшебных камней Аюми?  Ничего? Или – все то же самое?

Камни… иногда казалось – они читают меня. Они меня пьют. Запоминают каждую мою мысль, каждое мое движение, каждый шаг. Они впитывают каждый вдох, и не умаляя жизни во мне, сами становятся чуть более живыми.

Иногда казалось – я сам смотрю на мир из-за тонкой пленки пробегающей по их поверхности синевы – из глубины самого камня. Казалось – я отпочковавшаяся от основного ствола, от  безмерной сини новая веточка. Но я и они – мы едины.Пройдет мое время – и я не в небытие уйду, а упаду в чужие руки - подобным этому - синим камнем. И лежа на чужой ладони, буду что-то шептать, о чем-то петь, говорить с людьми, чьих рук по случайности коснулся. Буду надеяться, что хоть один из ста мой голос услышит.

Я продолжусь в этом мире. Не только своими детьми. Мое я, влившись в общность я тех, кто были и до меня, будет тянуться к людям, продолжать строить свой диалог. Или молчать. И однажды, наверное, мне повезет. Меня услышат, потянутся ко мне и наши разумы соприкоснутся…. И мы будем прорастать друг в друга – как было прежде, не раз.  Я – отдавая себя, кто-то принимая меня в свое сердце. 

Единение… такое же, как с любимой женщиной. Такое же. И совершенно иное. 

Подумалось, те камни, что я держал в руках, те камни, что пришли ко мне сами и те, которые передали мне – сколько людей они видели, сколько судеб… 

Они, должно быть, о чем-то говорили и Анамгимару Эльяне… Но разве такой как он их услышит?

Мир качнулся, словно выворачиваясь наизнанку. «Ну, а почему, собственно, нет?» Отчего-то вдруг стало страшно, словно вдруг я оказался в разгар бури в открытом море. И холодно, и страшно, очень страшно.Эльяна держал эти камни в руках – о чем они могли с ним говорить? О чем с ним мог бы говорить я?

Я растерялся. Совершенно.  Внезапно вспомнился рассказ Арвида – о переломавшей и его и собственную жизнь глупой девчонке. 

И я не знал, каков был Анамгимар. Даже не догадывался. Я и видел-то его всего несколько раз. Мне не довелось  говорить с ним, заглядывать в его душу. Но ведь когда-то, как и все мы, он пришел в этот мир – без знания, опыта. Без ненависти и высокомерия. Когда-то… Когда-то, как Эдна носит нашего малыша, его носила в своем теле мать… Любила ли она его? Мне не узнать об этом…

Но непроизвольно я крепко обнял Эдну в своих объятьях. Словно обещая ей, а более того – нашему малышу - свою любовь и защиту.