Скорпионы и война

- А как должен смотреть хвост, вправо или влево, если ты участник боевых действий?

Затянуться, прищуриться, типа дым в глаза и сделать по форме плеча. Посмотрит в зеркало и поймет – красиво, само то. Если конечно, в голове не опилки, как у Винни Пуха. Как же, мать его, должен смотреть хвост у скорпиона на армейской наколке, сделанной в чеченских чигирях, верно? Очень важный вопрос.

Когда ты сделал их больше пятидесяти, то тебе не нужен трафарет или готовый рисунок. Тебе требуется совсем немного: хороший свет, сухое плечо, грудь или лопатка, немного ваты и одеколона, чтобы протирать от пота с жиром, да насухо, ручку можно даже не тонкую, обычная сойдет, особенно, если яркая. Такой делать набросок одно удовольствие, сам заказчик сразу видит всю красоту, планируемую на всю жизнь и радуется. Во втором Дагестане, на ТГ-6 и на заставе Аксай из-за них мне пришлось спать куда меньше пацанов моей батареи. Но это все ерунда, самое главное – найти первые компоненты.

Потом немного сложнее. Нужен хороший аккумулятор, обычно от радиостанции, и готовая к работе машинка с чем-то, заменяющим тушь. К радости моего поколения техасских рейнджеров, в стране появились гелевые ручки и они всех устраивали. Меня не очень, так как надежды на концентрат туши питал всегда больше, чем на непонятное китайское дерьмо в прозрачном корпусе.

Алюминиевая ложка с обломанным черпачком, моторчик от мафона или плейера, немного изоленты, пустой корпус от ручки или грифельного карандаша, кусок стальной проволоки от ТАшки, полевого телефонного аппарата. Ну и наждачка, заточить его кусок для пробивания кожи.

Остается всего две вещи: сигареты и младший призыв на шухер. Ты все нашел? Молодец, давай колоть, скоро на посты.

Первый батальон таскал броники «Кора» и лепил скорпионов на грудь, красной краской через трафарет. Членостоногие смотрелись убожески, а потому мне стоило учитывать это на будущее. Возвращаться домой многим хотелось не только при дембельском параде, но и с наколками, желательно, чтобы покруче. И если сделать «узор как в От заката до рассвета» казалось: сложным, дорогим, страшно, нужное подставить, то скорпион оказался универсальным клеймом для желающих показать свой статус. Понять, что там, дома, на гражданке, многим будет накласть на нашу с ним войну – доходило до единиц.

Самые прижимистые, а порой просто консервативные, любили жженку. Драли каблук с кирзача, палили его и копость собирали на подставленное стекло. Потом эта муть разводилась тем же самым одеколоном и считалась каким-то особым шиком. Нам это дерьмо затащила с собой часть конвойщиков, расформированных в девяносто восьмом и полгода, не меньше, выживавших из себя всякую всячину, не имевшую никакого отношения к службе. Некоторые даже пытались бодяжить жженку мочой и странно удивлялись, получая отказ в дальнейшей работе.

После семидесяти скорпионов называл их тараканами и мог сделать с закрытыми глазами. Как-то, с пополнением, в полк прибыл какой-то новый умелец раскрашивать солдатские тела и его агрессивные жуки приобрели популярность. Парня сгубила жадность, из-за нее он торопился и через неделю у трех гансов скорпионы вдруг разом поплыли, став очень жирными, слились в странное пятно и стали некрасивыми. А у меня появилась новая очередь.

Спасало одно: мы тогда часто переезжали, вторая чеченская вовсю продолжалась, наша батарея почти полностью подписала контракт и бабло мне платило государство. Лень протыкала меня насквозь и бедный Палыч упрашивал меня почти неделю, пока руки сами не соскучились по машинке и ее ровному жужжанию.

Летом двухтысячного, через пару недель после приезда домой, Катя потащила меня на Грушу. В палатки, костер, еду в котелке, туалеты типа «сортир», спальники, холодную воду для зубной пасты со щетками и прочие привычные радости. Мне вздыхалось, чесалось в затылке, но пришлось ехать.

Когда мы осматривали огромную поляну Грушинского фестиваля, отыскивая всякие нужные места, медпункт нашелся быстро. Красный крест оказалось сложно не заметить. В очереди пьяно лопотал какой-то индивид с остатками коросты от стрипухи. Болячки, каждая с пятак, доросли даже до головы. Индивид кривился, манерничал и доказывал, что его нужно пропустить без очереди:

- Я с Чечни только, вот, от осколков на голове, на плечах, видишь, мать?!

Он пьяно плевался, поворачиваясь спиной к двум теткам, приведшим зачем-то взятых детей, а на лопатке, выгибаясь, синел тот самый таракан. Сделанный, кстати, весьма неплохо. Рядом, уже подживая, розовела блямба от содранной каким-то фельдшером стрипушной болячки.