К петербургско-московскому флэшмобу

По предложению Анны Веневитиновой я посмотрел, что у меня есть про СПб и про Москву. Нашел только про Павловский парк. В конце концов, это пригород Петербурга -- почему бы и нет?

Финал Оксфордской истории:

Валандил — нет, пожалуй, все-таки Валька Ткаченко — задумчиво брел по покрытой осы́павшимися листьями дорожке Павловского парка. Погода выдалась как раз та, за которую октябрь и назвали золотой осенью: день стоял теплый и ясный, и солнце щедро бросало на прохожих яркие лучи, словно посылая им прощальную весточку от уже ушедшего лета. А что лето ушло, чувствовалось вовсю: совсем облетели раскидистые липы, полупрозрачными стали кроны плакучих берез, а всё еще покрытые зеленовато-желтой листвой могучие дубы казались Вальке мэллорнами покинутого эльфами Лотлориэна. Непривычное, неведомое прежде щемящее чувство утраты не покидало его уже вторую неделю, с того самого невероятно яркого, так похожего на реальность сна. Раз за разом в Валькиной памяти всплывал певучий голос пригрезившейся ему тогда юной рыжеволосой эльфийки, звучали как наяву ее слова: «Спасибо вам, Валентине!», «Мы ведь не умеем лгать», «Она даже знает про народ Дану»... О, Валька теперь и сам знал немало и о племенах богини Дану, и о Кухулине, и о похищении чудесного быка из Куальнге: легенды древнего Улада стали его новой страстью. Но и книги Профессора не были им заброшены — просто они стали восприниматься иначе, крепко-накрепко сплетясь с этими солнечными осенними днями, сразу и светлыми, и печальными, как последний отблеск уходящего навсегда волшебства.

А сейчас, пока Валька брел по дорожке парка, в голове у него, совсем как у барда древних времен, рождались стихи:

Много столетий назад

Эльфы на Запад ушли,

Но ворошит листопад

Память Срединной Земли.

И в голосах журавлей,

В шуме осенних дерев

Чудится спящей Земле

Арфы эльфийской напев.