Легенды авторских миров, или Легенда о Появлении

— флешмоб подхвачен у Неуловимого Джо здесь и у Александра Нетылева здесь —

     — Просто вэй, а?

     Мальчик изумлённо поднял голову: вместо гнева и немедленного выбрасыванья из комнаты, дома и числа подопечных Луч смеялся.

     — Или — просто менестрель?

     — Просто ученик, — выдавил он. — Простите, милорд мой магистр. Это глупо… да?

     — Принижать себя у вэй не принято. Равно как и играть словами, говоря с учителем. Быть менестрелем отнюдь не просто, учеником Луча — тем более. А моим учеником — в особенности.

     — А Ступени? — прошептал осмелевший (обнаглевший до невероятия, как сам расценил) Эвин.

     — О, вот это как раз было бы просто. Разве не легче идти проторёнными тропами?

     — Смотря где тропу проторили. — Эвин глотнул: от собственной дерзости во рту пересохло. — И кто.

     — И что поджидает в конце? — Луч кивнул: — Да. Но и путь по бездорожью во тьме лёгким не будет. Со мною ты не найдёшь ни простоты, ни гладких дорог. Даже без Ступеней. Ты всё ещё боишься меня?

     Эвин растерянно молчал. Он не был готов к подобным разговорам, приветливому голосу, и смеху, и мальчишеской небрежной манере сидеть на кушетке с ногами, не стряхивая с волос лепестков арилий… и держаться так, будто он, Эвин, равный. В деревне дело другое: двое среди неслышащих, не-вэй, — там вроде они и вправду стали равны на время, вэй’Ченселин Тарис и он. Но магистр и ученик!..

     — Когда я спрашиваю, — с прежней мягкостью промолвил Луч, — о чувствах и ощущениях, не нужно медлить с ответами. Прикосновения разума искажают рисунки Кружев. Так я пугаю тебя?

     — Я не знаю, — выдохнул мальчик, тотчас понял, что невольно нарушил строжайший из запретов — не лгать учителю, — и почти со слезами пролепетал: — Сейчас да, простите, милорд, но и нет, я… не знаю.

     Он думал, за такой ответ Луч непременно рассердится, — но тот, напротив, казался довольным.

     — Чар пугает, — сказал он, — Чар манит. Кто не испытывает страха вообще, тот вряд ли способен чему-то научиться, поскольку эта двойственность, эта противоречивость — основа Чар. Понимаешь?

     Мысли Эвина заметались, как испуганный мышонок при виде кошки. «Понимание» и «знание-чувство» — не одно и то же, ведь не всё, что чувствуешь верным, сумеешь объяснить, а понимать и значит — уметь объяснить… или нет? Ох, а он снова молчит, а учитель велел на вопросы отвечать без промедления!

     — Я ощущаю, — тихонечко сказал он. — Мелодии Чар и прекрасные, и грозные, и потерять их — хуже, чем умереть, но от них всегда и больно. Только я думал, это потому, что я не пробуждён.

     — Нет. Дело в твоей природе, в устройстве человека. Легенду о Появлении ты, полагаю, знаешь?

     Мальчик обрадовался до того, что даже дышать стало легче: уж здесь-то он не промахнётся!

     — Вначале стал Свет и озарил Тьму Предвечную, и часть её смешалась со Светом и родился Сумрак, а из него вышел мир: земля и вода, деревья, травы и ветер, и всякая живность в земле, воде и воздухе. И подобно брызгам воды, упавшей на камень, брызнули капли Света от удара о Тьму, и из них явилось Мерцание Изначальное. Те искры Мерцания, к которым Тьмы пристало больше, были тяжелее прочих и проникли в Сумрак, и некоторые коснулись живых существ и вошли в них, и так появился разум, и те существа обрели умение мыслить. А самые светлые и легчайшие искры Мерцания сплелись в Кружево Чар, и незримые нити его пронизали ткань всего мира; а пройдя сквозь разум — живую часть Сумрака, напитанную Мерцанием, — сплелись в особые Кружева, своё для каждого из тех существ, и те Кружева, названные душами, или Тенями Чар, ожили и обрели подобие голоса и слуха, и жить будут вечно, как вечно и породившее их Мерцание Изначальное. Так появились люди — единственные в мире Сумрака, у кого есть душа и разум, и кому Тени Чар даруют возможность слышать мелодии Кружев.

     Эвин перевёл дыхание. Ну вот. Не так красочно и многословно, как в трактире, — зато самое главное.

     — Тебе часто доводилось это рассказывать? — осведомился Луч.

     — Да не очень. Дети иногда спросят, откуда люди взялись, а взрослые уже знают, им неинтересно. Ни приключений, ни любви, ни посмеяться… не трактирная история. От нас чаще хотят забав, а не уроков.

     — Не «нас», — заметил Луч. — Ты вэй, не забывай. Так взрослые не слушают, поскольку «уже знают»? М-да. Если учесть, что взрослые больше умеют, а посему способны куда больше и натворить, им бы следовало почаще размышлять о влиянии Тьмы на людскую природу… Человек — дитя Сумрака телом и разумом. Он рождается, и некоторое время все его потребности — от Сумрака. И способы ощущать мир — также. Поэтому соприкосновение с чем-то абсолютно не-Сумрачным — естественно, пугает.

     — Меня пугали только Ступени, — удивился мальчик. — А сами-то Кружева — ни капельки!

     — Но ты ещё и не пробуждён. Огонь тоже с виду красив, а не грозен. Пока не попробуешь потрогать. А вместе с тем — огонь греет и кормит нас, он необходимая часть нашей жизни. В точности как и Чар.

     — Летом, — задумчиво сказал Эвин, — и тепло, и много всяких плодов… и без огня проживёшь.

     — Не слишком долго. Если кто-то не сумеет развести огонь.

     — Слышащие? Чар-вэй?

     — Именно. Чар-вэй. Но кто много возится с огнём, тому проще и обжечься, а?

     Эвин кивнул. Сравнение весьма точное: работа с Кружевами нередко оборачивалась «ожогами», а порой один пепел от Чар и оставался. Все в Тефриане знали, сколь опасную жизнь ведут их заботливые охранители, именуемые чар-вэй. 

     Проклятие Звёздного Тигра. Том I – Путь Круга