Кому и зачем предлагают баб?

Думаю, ни для кого не секрет, что язык наш со временем меняется. А потому, когда мы читаем произведения, написанные, скажем, пару сотен лет назад, нам нет-нет да встречаются места, которые ныне воспринимаются несколько забавно или странновато. 

Вот и давайте вспомним кое-что из подобного. 

Самое яркое, что сразу приходит на ум, это сказка из сборника А.Н. Афанасьева, которая начитается так:

«Орал мужик в поле и выорал самоцветный камень...» 

Когда я читал эту сказку своему сыну, который был знаком с одним-единственным значением слова «орать», у него сделались непомерно большие глаза. Особенно с учетом того, что дальше уточнялось: «И был этот камень с лошадиную голову...» Да и у меня в первые мгновения перед глазами возникла картинка весьма презабавная.  

Или, скажем, есть сказка «Ай да кума!», в которой старуха предлагает герою: «В матке вот тут колупай». И далее: «Он колупать стал — вот такой комок коровьей шерсти закатан…»

Но довольно сказок — обратимся к эпосу. Вот фрагмент из гомеровской «Илиады» в переводе Гнедича:

«Или, немедля исторгнувши меч из влагалища острый, встречных рассыпать ему и убить властелина Атрида...» 

Впервые я читал эти строки в буйном подростковом возрасте, и мне тогда было невдомек, что слово «влагалище» в прежние времена означало всего-навсего «ножны». Но я все-таки ухитрился понять это из контекста.  

Что ж, перейдем теперь к русским писателям-классикам. 

Всем нам с детства известна «Сказке о мертвой царевне» Пушкина. Но даже в ней есть строчка, воспринимающаяся сегодня не вполне однозначно: «И царевна к ним сошла, честь хозяям отдала...» 

Иногда при чтении просто возникают забавные образы. К примеру, Бестужев-Марлинский в повести «Аммалат-Бек» употребляет метафору «будильник души человеческой», хотя здесь вовсе не имеется в виду тот бытовой аксессуар, к которому все мы так привыкли.

У Грибоедова в «Горе от ума», когда Молчалин пытается соблазнить Лизу, он хвастается своими дорогими приобретениями:

«Есть туалет, прехитрая работа — 

Снаружи зеркальцо, и зеркальцо внутри, 

Кругом все прорезь, позолота…»

У Гоголя в «Портрете» художник Чартков, готовясь писать картину, «прищурил несколько глаз». Так и тянет уточнить: у героя глаз несколько или он всего-навсего один слегка прищурил?  

Тургенев сплошь и рядом использует слово «возразить» в непривычном для нас контексте. Например:

 — Я развелся с женою, — проговорил с усилием Лаврецкий, — пожалуйста, не спрашивай о ней. 

— Слушаю-с, — печально возразил старик. 

(«Дворянское гнездо»)

У Гончарова приснопамятный Обломов жалуется на собственного слугу: «Да, вот подите-ка, заикнитесь об этом Захару, так он сейчас баб предложит!..» Есть ли смысл пояснять, что под «бабами» подразумеваются просто женщины-крестьянки, и предлагаются они всего лишь с целью уборки в доме?  

Или в том же «Обломове»:  «Были еще две княжны, девочки одиннадцати и двенадцати лет, высокенькие, стройные, нарядно одетые, ни с кем не говорившие, никому не кланявшиеся и боявшиеся мужиков». Тут никоим образом не утверждается, что юные особы испытывали страх перед разнузданным мужским полом. 

А вот фрагмент из другого гончаровского романа — «Обрыв»: 

— А теперь, извините меня, мне хочется пораньше встать! — ласково, почти с улыбкой, прибавила она. 

«Гонит!» — с горечью подумал он и не знал, что сказать.

Здесь Райский вовсе не считает, что Вера ему нагло врет. Просто ему кажется, что она пытается его поскорее выпроводить. 

А вот уже Некрасов — роман «Мертвое озеро» (да-да, знаменитый поэт писал не только стихи, но и прозу!): 

«Она говорила довольно развязно по-немецки».  

Тут героиня отнюдь не употребляет в своей речи каких-либо экспрессивных немецких выражений, а всего-навсего изъясняется на языке свободно, бегло. 

Впрочем, можно взять и некрасовскую поэзию — например, «Песни о свободном слове»:

 «Авторы наши в натуре

Стали статейки пущать».

Стоит ли говорить, что фраза «в натуре» не имеет никакого отношения к приблатненному жаргону? Равно как и слово «наехать» у Достоевского: 

«Он рассказал, что страдает за правду, что прежде служил по уездам, что наехал на них ревизор, что пошатнули как-то за правду его и компанию...» 

(«Господин Прохарчин»)

Но особенно Федор Михайлович радует нас в «Братьях Карамазовых»: 

«Да в английском парламенте уж один член вставал на прошлой неделе, по поводу нигилистов…»  

Салтыков-Щедрин в романе «Пошехонская старина» то и дело употребляет слово «подлянка». Однако это тоже отнюдь не жаргон, а просто-напросто женская форма от слова «подлец». 

Ну и закончим нашу подборку отрывком из «Войны и мира» незабвенного Льва Николаевича. Вот что он пишет о Николае Ростове:

«Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где‑то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда». 

Если кто-нибудь вспомнить что-нибудь еще — милости прошу, дополняйте!