Блуда с МУДО, Иванов и Slipknot

Из книг Иванова у меня нет последней, «Пищеблока». Несомненно, написана она хорошо, является большой литературой, но стоимость в шестьсот рублей заставляет лишь щуриться на нее в "Ашане" и идти себе дальше. Все равно появится в библиотеке и будет прочитана, никуда она не денется. А сам Иванов, глядишь, к тому времени новую напишет. 

            Алексей Иванов оставался вне моего поля зрения долго. Заметку о «Сердце Пармы» в журнале «Мир Фантастики» помню еще из года так две тысячи пятого-шестого, «Географ глобус пропил» был просмотрен почти по выходу, но знакомство затянулось надолго. За последние полтора года прочел все его книги, включая «Псоглавцев» и вторую книгу того же проекта, первоначально выпущенные под псевдонимом. 

            Книги уральского самородка для меня – как альбомы Slipknot: выбивающиеся из общего ряда, жесткие и жестокие, но скрывающие внутри грохота со скрежетом мелодизм и лирику. Некоторые, как и песни, продирают насквозь, каждой буквой говоря – мы не отпустим тебя, пока не доберешься до последней ноты, то есть, точки. Так оно, в принципе, и оказалось. 

            За полтора года успел восхититься странному и бесконечно красивому узору «Сердца Пармы», продираясь вместе с героями через совершенно безумный и очень не русский мир Урала, ужаснуться ряду моментов «Золота бунта», напоминающих Дель Торо и его больной взгляд на мир, диковато косясь на мушкетный ствол, вдруг ставший фаллоимитатором для героини, порадоваться узнаванию себя самого среди толпы девятиклассников «Географа» и увидеть те самые домашние праздники из девяностых, погрузиться в самый настоящий русский Сайлент-Хилл «Псоглавцев», поскрипывая золой горящего торфа на зубах, поностальгировать по давно прочтенному Пикулю из-за широчайшего и объемного «Тобола», адски обплевавшись от лютого дерьма экранизации. Единственное, оставшееся переваренным, но не восхитившим, «Общага на крови». И все его книги по краеведению, тяжелые, как блоки моей хрущевки, собранные в дом.

            И, так уж вышло, поставить на первое место совершенно пронзительную и щемящую правду о недавней истории в «Ненастье». В общем, Алексей Иванов стал мною любим настолько же, насколько Кори Тейлор со-товарищи всегда радует через наушники. 

            Совершенно отдельно в этом списке стоит «Блуда и МУДО». Я купил ее с рук у дядьки, жалеющего места на книжных полках. Издание от «Азбуки», с красочным и совершенно лживым оформлением, куда больше подошедшим бы для гипотетической книги «Ведьмачья академия 18+: Бонарт, Трисс и Йеннифер». 

К счастью, внутреннее содержание оказалось тем самым Ивановым, совершенно не фальшивым, злым и откровенно наслаждающимся собственным стилем. Если во всех его исторических фантазиях кружева и вязь слов, складывающихся в предложения с абзацами оправданы жанром, то тут автор Иванов явственно играл в сложнейшие конструкции, подгоняя их под современную действительность. 

            Бредовый и, одновременно, очень настоящий сюжет, крутящийся вокруг Муниципального Учреждения Дополнительного Образования, вольного художника Моржова, его жизненных сложностей, женщин различного градуса возраста с красотой, а также любимых декораций Иванова – русской глубинки, вполне равны альбому «5: The Grey Chapter». И, учитывая как-бы бестселлер про пятьдесят оттенков серого, имеющего в виду не только мистера Грея, но и шкалу сексуальности в серых тонах, а также память о умершем клавишнике «Слипака», можно сказать, что «Блуда и МУДО» есть что-то похожее. 

            Жесткая по содержанию книгу о ненужных людях, делающих что-то по-настоящему хорошее, о подростках, ничего в этом не понимающих и не ценящих, о жизни молодых женщин без желания менять судьбу и ищущих свой шанс, и все это на фоне Моржова, настоящего циника с душой поэта, только поэта, вполне осознающего необходимость тяжести товарища Маузера в собственном кармане. 

            Герой, совершенно не похожий на мятущегося интеллигента Служкина, сделавшего Иванова популярным, прет по жизни как ледокол «Ямал» через Арктику, полагаясь только на себя и понимая, что мощь его конечна, когда-то атомное сердце заткнется и сломается, сам он встанет во льдах, зарастет ими по самые борта и станет айсбергом, обгаженным белыми медведями и тупиками, но… но не сегодня. Потому Моржов, желающий именно жить, а не проживать, не предлагает деньги за «потемкинские» сертификаты, хотя вполне может, а пытается их «начичить», как Чичиков «Мертвые души». И делает это вовсе не из желания завалить красивую Милену, как оно подается читателю. Шиш.

            Да, Моржов трахает все шевелящееся, а не шевелящееся расшевеливает и трахает еще сильнее. Да, он легко понимает творящееся внутри провинциальных молодых женщин, уже записавших себя в «женщины», но все еще желающих называться «девушками», пользуется этим, но зла не творит. Более того, Моржов готов раскрыться любой, но наталкивается на тот же самый эгоизм, что не выжил в нем самом. Эгоизм, порожденный волчьими законами девяностых и чуть заплывший жирком нулевых. Но он хотя бы пытается что-то делать ради тех, кто сам этого делать не желает, просто следуя течению. 

            От того и получается все временами рвано, как и песни Слипака с предпоследнего альбома, одного из самых «музыкальных», но в ряде песен прорывающегося первобытным рыком Кори и безумным звуком ансамбля сумасшедших клоунов-садистов из девяносто девятого года. И, как каждый альбом парней из Айовы, «Блуда и МУДО» заканчивается тихим минором, оставляющим после себя привкус пепла. И хорошо, если пепла сигаретного, а не после кремации.