Самопожертвование

К растянувшемуся на вершине башни телу Алагара уже со всех

ног бежала Танриль и Третий Архимаг Йоши-Року мчался ей вдогонку.

– Алагар! – вскричала Танриль, подбегая к телу, лежащему лицом книзу, бережно пере вернула и ахнула, лицо его было бездвижно, свет в глазах померк, признаков жизни не наблю далось, – нет! Это моя вина, подоспей я раньше, вдвоем мы бы справились с Варзхелом… Будь

он проклят! – вскричала она.

– Идет война, Танриль, – покровительственно положил ей руку на плечо Йоши-Року, –

если кто и виноват, то только Заргул.

Когда она ощупала пульс Алагара, приложив руку над его шеей, биения не почувство вала. Тело было бездыханно и мертво.

– Нет, Алагар, нет… как же так, – из глаз ее полились слезы, – ты не можешь… Прошу,

дыши, дыши! – она била мертвеца по щекам, трясла за плечи, но безуспешно.

– Уже поздно, Танриль, – смиряясь с судьбой, склонил голову Йоши, – он ушел.

Она понимала, что должна спасать жизни раненых, осознавала, что теряет драгоценное

время подле уже покойного человека, каждая секунда промедления может стать роковой для

покоцанных защитников Ранкора. Но уйти и исполнить свой долг целительница не могла.

– Тогда я верну его, – решилась Танриль.

О некромантии речи не шло, вернуть недавно погибшего человека можно было древней

целительской техникой, которая задействовала всю магическую и жизненную силу врачева теля.

– Понимаешь ли ты, какая расплата за это тебя ждет?

Танриль молчала, концентрируя в себе все ресурсы, что поддерживали в ней жизнь, обра щая их в магическую силу.

– Ты не имеешь права умирать ради него, – стоял на своем Архимаг, – умирающие вои тели зовут тебя, ты нужна им. Их семьи проклянут тебя, узнав, что ради того, чтобы получить

желаемое ты так легко приносишь в жертву тех, кто не пожалел себя ради будущего мира.

– Кэлрен справится, я ее хорошо обучила, – тихо сказала Танриль.

Впервые Йоши-Року повысил голос на свою любимую воспитанницу:

– Ты должна быть в лазарете! Это твой долг! Алагар не единственный, кто умер этим

днем, но остальных же ты не спешишь спасать. Чем тот же Керрис Галарт или болтливый дере венский парниша хуже?

Ответ был очевиден и лежал на поверхности, честный ответ, вынужденная откровенность

– Танриль не умела лгать, а обманывать своего любимого и уважаемого учителя позволить себе

не могла, пусть и противилась его воле.

– Я не смогу жить без него, мастер.

Йоши медленно кивнул несколько раз, словно вкусил старое вино и оценивал его на вкус,

затем ответил:

– Но ведь и он испытывает к тебе сильные чувства, думаешь, Алагар будет счастлив, зная,

что его возлюбленная нарушила свои священные обязанности, взяла на душу тяжкий грех и

отдала жизнь, чтобы вернуть его, что он никогда больше тебя не увидит, не насладится твоим

присутствием?

Танриль утерла слезы, плечи ее содрогнулись, срывающимся и падающим голосом она

тихо ответила:

– Это неразумно, я понимаю, но иначе я не могу. Я люблю его, учитель.

Йоши с досадой слабо хлопнул костлявой рукой по массивному зубу башни и, вглядыва ясь в небосвод, напоследок сказал:

– Любовь коварна и толкает на безумства. Я не буду тебе мешать, делай так, как считаешь

правильным. Каждый должен пройти свой путь так, как у него выходит.

Темная пелена туч накрыла собой все небо, в сгущающейся мгле лицо заострилось, про свечивалось каким-то странным огнем, внутри которого сверкали молнии и грохотали раскаты

грома, над острой головой расходились ветвистые рога, коих было несметное число. Призрач ное существо шириной в сотню метров, высившееся над держателями оружия на стене Вар хула, смеялось над ними, бросало вызов защитникам мира.

– Прощай, Танриль! – кертахол на посохе Йоши заискрился зеленым.

– Куда вы, мастер? – подняла заплаканное, но преисполненное твердой решимости лицо

Танриль.

Йоши улыбнулся ей и сказал:

– Делать то, что считаю верным.

Архимаг исчез в синем сиянии, оставив целительницу, изменившую своему долгу, и ее

любимого человека, жизнь которого покинула, одних. Танриль села на колени рядом с его

телом и положила руки Алагару над грудь. Тело мага окутало зеленоватое свечение, исходившее во все стороны туманящимся сиянием. Когда он резко вдохнул воздух и открыл глаза,
лицо Танрили озарила улыбка, ее снова пробило на слезу, на этот раз это были слезы счастья.
– Танриль? Я, кажется, сплю…
Тепло улыбаясь, Танриль склонила голову набок:
– И этот сон счастливый?
Закашлявшись, Алагар харкнул кровью. Его спину жгла невыносимая боль, казалось, в
нее вонзили сотню раскаленных стальных жердей, однако с каждым мигом боль уходила, тело
его наливалось жизненными соками и силами по мере того, как из Танрили жизнь уходила, она
слабела, но держалась стойко, всеми силами стремясь насладиться каждой секундой единения
с дорогим ее сердцу человека. Эти секунды были последними для нее. Алагар не понимал,
что прощается с любовью юности, маг верил, что перед его глазами мелькают предсмертные
видения, миражи. До боли в сердце прекрасные миражи.
– Танриль, прости… – слабо произнес Алагар, его алые глаза слезились, – прости, что
подводил тебя…
Врачевательница провела тонкой рукой по его алым волосам и, продолжая гладить, мол вила:
– Не стоит! Спасибо тебе за то, что был со мной, что подарил счастье. Любить – действи тельно, счастье. Даже если вместе быть вам не суждено.
– Вернись я сейчас в прошлое… – говорил Алагар то, что хотел сказать Танрили с того
момента, как перестал быть наставником Братства Уравнителей и отказался от революционных
замыслов, – я бы ни за что не пошел за Варзхелом. И никогда бы не покидал тебя.
– Я тебе верю, – сказала она, чувствуя, как последние силы покидают ее тело, свечение
лечащей ауры начинало слабеть и рассеиваться.
– Но мы можем быть вместе, Танриль, – продолжал Алагар, – когда все это кончится,
я обещаю не повторять ошибок прошлого и, клянусь, ты не пожалеешь, что не отказалась от
меня. Мы будем вместе, – повторил он.
– Конечно, будем. Что бы ни случилось, я буду с тобой. Любимые живут в наших сердцах.
Ты всегда сможешь найти меня в своем сердце.
– Танриль… Тан… риль… – Алагара уносило в сон, его глаза закрылись, свинцовой тяже стью налилось все его тело и онемело, боль ушла, и он провалился в сладостную тьму забытья,
сна без сновидений.
Танриль вытерла слезы рукавом серого сарафана, легла рядом с ним, взяла его руки в
свои и, крепко сжав, произнесла свои последние слова:
– Я всегда буду с тобой.
Алагар ее уже не слышал.