Тень от шкафа

Если прислушаться, то появляется запах розмарина, если приглядеться, появляется редкое ощущение надежности, если вслушаться, то можно услышать все.

Пока горела желтая вода,

пока душа жила как в бочке с медом,

как мертвая железная оса,

упавшая с крутого небосвода,

когда из тьмы и ржавчины шел дым,

свивая в кольца вымысел и слово:

любовь ползла и из последних сил

любила и шептала «все не ново...»

Диван, совмещенный с сервантом, жутко неудобная вещь, а выбросить жалко и полный функционал использовать не получается, он же без ручки. А желание нести доброе и светлое или, наоборот, темное и черное, у писателя все равно присутствует, поэтому каждый несет свой сервант сам. Обычный народ, сидит себе на лавочке, вытянув и перекрестив конечности. Прижимает к уху плоский ящик, наклоняет голову, сплевывает и вопрошает пространство перед собой и разговаривает с ним:

- Э, долбое*! Иди на ху*, *лять...

Хорошо бы написать сказку про козлов, пока они еще не выросли. Мне тут подсказали, что именно так и поступают профессионалы. Но писатели-профессионалы тщательно охраняют свою поляну, делянку, торфоразработки и добытым опытом не делятся. Эдакие эльфы в Великом Лесу. Охраняют. Многие, получившие по мозгам, обижаются, думают, что это от зависти к их таланту! Это не так. Просто поляны на всех не хватает. Любуйтесь из-за ограды на задники и огороды. Ну и, пишите, если есть что сказать миру и себе. Пока есть время и потребность.

Люди портятся. От всего. Собственно, не новость, но обычно верят в хорошее.

Это как с яблоком. Или черви жрут его, пока оно лежит, или гниль. Либо кожа дрябнет, пятна плесени накрывают. В результате, жрать его уже никто и никогда не станет.

Так и с текстами. А с моей красотой может сравниться только ум, чувство юмора и благородство. Наивность - всего лишь пикантная приправа к безграничным совершенствам.

Сунулся я тут почитать новенькое у знакомых женщин. С мужчинами все и так понятно, там мечи императоров и последний вздох некроманта, а женщина обычно пишет про чуйства, даже если пишет голимый Лыр и нудный романфан с эльфами. Так вот, сунулся и не смог. 

- Ну, кто так начинает?! Восемнадцать определений на одно предложение! Окстись!!!

Вероломство, предательство может принести много бед невинным, но справедливость в итоге все равно восторжествует и преступившие закон и честь понесут наказание. Если к  тому времени благополучно не помрут от вполне банальных болезней и роковых хворей. Справедливость, мня, она неповоротливая и слепая на правую сторону.

- В прошлом году свинью зарезали, в этом пока не успели…

Монстры и мистические существа всегда мечтают о месте, где они могли бы отдохнуть от суеты и от людей. Люди доставучии, лезут и лезут. Но американские туристы не зря славятся своей прозорливостью и любопытством! Молодой парень под видом зомби пробрался в спальню к чудовищу, чудовищу понравилась его смелость, и оно помогло парнишке стать настоящим. Теперь живет в России и учится любить прекрасное.

- Скука-то какая…

- Я так и сказала!

- Боишься?

- Чего?

- Смерти.

- Если я здесь умру, меня мама убьет! Ты слышал? Животное какое-то идет…

- Это мужчина-пума.

- Нет, это Мрак (отзывается на Марк, Мак и Ррры). А вчера вечером здесь появились странные следы. Я знаю кто ты.

- А я не знаю. Решение нужно принимать прямо сейчас, а я мерцаю. Понимаешь, в следовании за булыжниками есть свои плюсы, за ними и спрятаться можно, и в салочки поиграть, и прикрыться, но… двигаясь так, мы раскрываемся. Как только нас узнают, ту же все и кончится.

- Что кончится?

- Расстреляют. Из самых благих побуждений, но насмерть. В общем, будешь стрелять – стреляй в сердце и целься получше, не так как в прошлый раз.

Сирень опять зацветает, она белая, ей можно.

Твоя челка упала

И скрыла глаза,

Где закатное солнце

Стремительно пряталось в кучу земли,

Поднимаясь из грозного, красного неба,

И гроза громыхала

В потоках воды,

Размывая асфальт

И смывая обертки конфет

И чужие стихи на газетах.

Шелуха шелушилась

Змеиною, тонкою пылью,

С этой розовой в сумерках кожи,

И слово,

Казалось,

Вот-вот, разродится

Банальным звучаньем

И криком, что рушится в пропасть,

Но ты – промолчала

И скрыла

Глаза под упавшей в закат темной птицей,

Лишь звезда появилась,

Как все в этой жизни,

Внезапно.

И кончился дождь,

Обрываясь во тьме

Тишиной

Из случайных набросков

И легких штрихов карандашных,

Как этот портрет

Из намеренно грубых мазков

И уснувшего рядом дыханья.