Три взгляда на литературу

…или в Питере пить, в Питере пить, в Питере с литературоведами пить.

Есть у Яны Тихоходовой одно свойство… она любит дико слоупочить, и потому всё время вынуждена делать к постам приписки «Этот пост должен был быть здесь давно, но я, короче, как обычно, так что вот». Итак, этот пост должен был быть здесь давно — в нём я опишу свой личный опыт, который, разумеется, не является всеобъемлющим, и раскрою своё сформировавшееся мнение, выглядящее, если кратко, следующим образом: «Существуют три взгляда на литературу: взгляд читателя, взгляд писателя и взгляд литературоведа».

Читательский взгляд, как мы все знаем, воплощается тысячами вариантов: кому-то, чтобы было круто, подавай динамичный захватывающий сюжет, кому-то — живых сопереживательных персонажей, кому-то — продуманный дивный иной мир; кому-то, кому-то, кому-то — повторюсь, воплощений здесь тысячи, но их все объединяет, так сказать, «незнание кухни». Читатель — это благословенный человек, который просто, блин, читает книгу. И всё, и точка, и абзац, и финал истории — и вот спасибо этим прекрасным людям за то, что они есть.

Взгляд писателя я пока что оставлю за скобками, — им я свою телегу хочу закончить — и перейду к таинственному, загадочному, сакрально-сокровенному взгляду литературоведа.

Эти ребята — поехавшие. Кхм. То есть, я хочу сказать, что это восхитительные, чудеснейшие люди, которые, когда писатели жалуются на свою «профессиональную деформацию», громко ржут и подают зажигалку.

Литературоведы — это такие интересные личности, которых в художественном произведении интересует прежде всего художественная составляющая. Ну потому что речь — внезапно, кто бы мог подумать! — идёт о художественном произведении.

То, что для господ рецензентов-любителей является постскриптумом, написанном на коленке в самом конце («Язык, ах да, язык! Ну ничо, ничо так у автора язык, гладенько, грамотненько, взгляд не спотыкался, поставлю 8/10»), для литературоведов является основой основ — целью и пространством самого пристального изучения. 

Язык, системы образов, приёмы, повторяющиеся образные мотивы, отсылки к литературному наследию, эстетика — вот куда и на что литературоведы смотрят с величайшим вниманием. Это, конечно, не означает, что их не интересуют и другие вещи: например, проблематика вкупе с авторской точкой зрения на неё и её актуальностью в современном мире; однако интрига, «живость» персонажей и закрученность сюжета… Мирское и суетное, суетное и мирское. 

Книга — это текст. В первую очередь и как аккорд завершающий — текст.

И казалось бы, сии господа должны испытывать ко всякой «бульварщине» отвращение, и не снившееся даже самым темпераментным обитателям литпорталов… Так вот — нет. По моему опыту — нет.

Потому что, как однажды сказал один замечательный человек, «ведь сколько бы грязи ни проецировалось на экран божественного кинотеатра, экран всегда чист — ловите фишку?» (с). И настоящие фанатики любители своего дела являются не судьями, а исследователями. Литрпг — говно для сопливых задротов? Лавбургеры — говно для глупых девочек без царя в голове? 

«Исследователь жизни плевать хотел на это — закинулся бумагой и сам себе звезда» (с).

И всякие мечты про «изведение бульварщины под ноль» господам профессионалам чужды, потому что они являются чем-то из разряда «Ребят, у нас тут того… что-то какая-то некрасивенькая теорема глаза мозолит; может, уберём её, а?». Во-первых, это в принципе какие-то странные речи, а во-вторых — почему вы уверены, что имеющийся у нас многослойный, многоцветный, многоголосый карточный замок без неких карт станет лучше? Готовы ли вы поручиться, что корни Прекрасного так или иначе не растут в том числе из вот этих вот карт? 

Однако есть здесь один тонкий, но очень важный нюанс: если литературоведы и говорят о направлениях бульварщины, то говорят они — о явлении в целом. Литературоведа может — не обязано, но может — «научно» интересовать литрпг и лавбургеры, но не отдельные их образчики. 

У литературоведа найдётся множество содержательных слов о жанре, но не конкретно о «Как я взял 666-ой левел» Васи Васечкина или «Как я полюбила ректора-дракона» Аси Асечкиной, потому что смотрите выше рассказ об их приоритетах.

Потому что ничего интересного для них нет — в отдельных образчиках. Более того, во всей библиографии Васи Васечкина и Аси Асечкиной для них ничего интересного нет.

Ловите фишку?

Так вот. Писатель. Писатель же — это такой несчастный человек, который меж двух огней болтается, как говно в проруби. «Для Атоса это слишком много, а для графа де Ля Фер — слишком мало» (с), то есть читательский взгляд не выжать, потому что кухню в той или иной мере изучил, а для литературоведческого поехал просветился всё же недостаточно.

Писатель — это несчастнейший человек, потому что его задачей, в моём понимании, как я думаю, является умудриться сесть на оба стула. Одарить и тех, и других — сделать так, чтобы читатели кричали: «Как же увлекает, ещё, пожалуйста, ещё»; а литературоведы задумчиво тянули: «Интересно, хм-м-м, да, интересно… Знаешь, я хочу об этом поговорить».

P. S.: Ах да, к — почему-то; я, честно, никак не могу понять, почему — наболевшему вопросу о фанфиках. Забудьте, вообще забудьте вопрос «Являются ли фанфики литературой?», потому что да — да, однозначно являются, это отрицать в голову никому не приходит в принципе.

А вот вопрос «Являются ли фанфики художественной литературой или нам стоит присобачить какое-нибудь иное, новое прилагательное?»… Вот он может запустить интересную дискуссию, в которой «закон что дышло: куда повернул, туда и вышло». Более того, истинный профессионал эту дискуссию вам в лицах изобразит в одно своё рыло — да, вот настолько она уже изучена и всех задолбала  

И на этом, как говорится, всё: чем богаты, тем и рады — что жалкий быдлофизик вынести смог, то теперь ваше.