Грязь, Молот и кувалда

Морхольд хрипло выдохнул, вцепившись в чахлый куст, торчащий прямо у самого края подъема. Подтянулся, оглядываясь через плечо. Целеустремленные «серые» старательно ползли следом за ним. Хотя приходилось им хуже. Дождь времени не терял, размывая спуск все сильнее. 

Искомое он заметил сразу. Бежево-ржавый «таз», то ли шестёрка, то ли тройка, вот он, стоит, ждет. И даже чуть в сторонке свалены не толстые бревнышки. То, как говорится, что надо. Угу. Если бы не «но».

«Но» смотрело на Морхольда сверху вниз. И даже не просто сверху вниз. «Но» высилось над ним, сипящим и выдохшимся, как мачтовая сосна над чахлой садовой петунией. Как серый волк над зайчиком-белячком.  Как испанский маяк над авианосцем США. 

«Но» имело около двух с небольшим метров в высоту. «С небольшим» явно варьировалось от пяти до пятнадцати сантиметров. В ширину «но» показалось если и меньше, то чуток. 

Одетое в невообразимых размеров нечто, сшитое не иначе как из целых шкур двух, а то и трех кабанов. В таких же огроменных чунях, сделанных никак не меньше, чем из парочки подсвинков. Разве что подошвы явно отодрали от тракторной покрышки. И вооруженное охрененных размеров молотом с крюком на верхней его части. И с рожей, замотанной толстыми полосами брезента. И в старых «совковых» сварочных очках. Жесть, в общем, Ад и Израиль одним словом. 

- Твою-то мать… - Морхольд понял одну вещь: он не успеет. Ничего не успеет.

Так и вышло.

Ножища бацнула его в бок. И не сильно, и не быстро… да только мир потемнел и съёжился. Чуть ли не так же, как от страха съёжилось все у Морхольда же в штанах. И тут же, как последнего щенка-сосунка мамка, его подняло в воздух за шкирку и шваркнуло к тем самым бревнышкам. Приложив об них второй, вроде бы целой, половиной.

Морхольд шлепнулся о вполне себе крепкие деревяшки точь-в-точь, как куль с дерьмом. Смачно, с сочным жирным хлопком отсыревшего мешка и самого Морхольда о грязь. Хотелось заорать или завыть, но вышло только заскрипеть зубами и тихо-тихо рыкнуть. Больше сил ни на что не нашлось. 

Дождь не успокаивался. Колотил тяжёлыми каплями вокруг, бил по голове. Морхольд, заново учась втягивать в себя воздух, осторожно пошевелился. Мало ли, вдруг чудовище решило сразу сделать из него отбивную, заживо. И сейчас у него вместе с крошками ребер внутри вполне себе мирно трюхают в кровяном бульоне селезёнка в компании с прочими разорванными внутренними органами?

Сильно хлюпнуло, он замер. Пока не понял, что хлюпнуло не внутри него, а вовсе даже и снаружи. Просто грязь решила из жидкого дерьма превратится в дерьмо липкое. И как следует вцепилась в одежду, так чудесно ей предоставленную. Так… вроде бы всё в норме. Руки-ноги слушаются, спина болит уже привычно, а не как-то по-новому, голова не кружится, блевать не тянет, от удара не обосрался. А раз так, то что?

Верно. Ещё потрепыхаемся. 

Он осторожно попробовал отползти, стараясь не отсвечивать. Опасался, пока во всяком случае, зря. Чудовище в шкурах и темных очках-маске пока нашло себе занятие интереснее. 

Чудовище, воткнув в грязь крюко-колотилку, уже торчало у самого спуска. Не смотря на стену дождя, заслоняющее все, Морхольд четко видел пар от спины, пролезающий через грубые швы, соединяющие куски его громадного зипуна. Тех кусков, что не прикрывала огроменная торба. И торчавшая из-за её края бледная тонкая рука ему не нравилась.

Что в ней понравится? Если здоровяк так охотится, то что? Да ничего хорошего. Морхольду грозило стать окороком? Сразу после всего прочего, чем занимался парящий, аки разогретый котёл, великан.

Ещё бы он не парил… Поди не вспотей, если берешь и толкаешь вперед тот самый «таз». Натурально, с помощью рук и ножищ, уходящих в грязь чуть ли не по колено. По щиколотку-то уж точно.

«Таз» заскрипел и ухнул вниз, бодро захлюпав разлетающейся жижей. Морхольд грустно проводил исчезающий капот с почти отвалившимся бампером и вздохнул. Вопли, донесшиеся сразу же за этим, сказали многое. Чудище явно выбило страйк в этом фантасмагоричном местном боулинге. Кегли внизу визжали и хрипели от боли, чуть смещаясь вниз, если судить по звукам. Во всем этом невообразимо-мерзком веселье хорошим моментом оказалось одно: Морхольд провожал взглядом бибику, стоя на ногах и сумев поднять одно из бревнышек. Дожидаться более удобного случая он не решился.

Судя по хрусту в спине… вечером, если он его дождётся, Морхольду светило кататься по земле и выть от боли. Но пока, здесь и сейчас, он сделал единственно правильную вещь. Бревно взмыло вверх и упало прямо на затылок чудища. Но не попало. Чудовище оказалось не только огромным и сильным, не-не. Оно явно обладало чудовищно прекрасным слухом. И успело развернуться. Пусть и не полностью. 

Дерево гулко ударило практически в темя. Скользнуло по мокрому брезенту, пошло вбок, но всё же дело сделало. Гигант завалился, медленно, медленно и… ушёл вниз, величаво и неотвратимо, прям как «Титаник» в любимом детском фильме. Что-то треснуло и хрустнуло. Мелькнула правая подошва, грязь практически подлетела вверх и, шурша и чавкая, чудовище покатилось вниз.

Проверять – жив ли любитель толкать машины, или нет, Морхольд не решился. Хотел прихватить с собой колотушку. Но, взявшись за лом, на который и приварили молот, понял – не справится. Слишком тяжела. Глянул вниз, стараясь что-то рассмотреть через дождь. 

Ну, да. Покой ему даже пока и не снился. Кто-то уже начал шевелиться и вставать. Почему-то ему казалось, что даже знал – кто. И Морхольд, снова прихрамывая, пошёл вперед. Стараясь не оглядываться и пытаясь пойти быстрее. Быстрее, ещё быстрее.

Сзади, прорываясь через шелест дождевых плетей и вой снова ударившего ветра, донёсся рев. Злость, боль, ярость, сломанный хребет, выпущенные и растоптанные кишки, лопнувшие под чужими пальцами глаза и рёбра, пробившие кожу, и именно в таком порядке. Так это Морхольд и услышал. Беги, дурень, беги быстрее, ага…

Он бы побежал. Как полчаса назад. Но не выходило. К спине добавился сустав слева. Щёлкало практически у паха. Ногу свело, не сгибая в колене. Боль появилась уже сейчас. Сильно, толчками, била в обе стороны. К лопаткам и от бедра вниз, до самых кончиков пальцев. Он практически прыгал на одной правой, подтягивая ее товарку, так некстати выбывшую из строя.

Жердь, чуть было не сломавшаяся раньше, треснула. Морхольд взвыл, видя, как надлом пошел почти посередине. Как ж не вовремя…

Он полетел лицом вперед, стараясь хотя бы закрыться от удара. Получилось. Вес пришелся на руку и хорошо, что та выдержала. 

Морхольд вывернулся, оглядываясь назад. Ну, что сказать? Как и ожидалось. Судя по всему – до моря добраться не вариант. Смерть шла к нему неторопливо и выглядела очень некрасиво. А может ли она вообще выглядеть по-другому? То-то и оно, что вряд ли.

Выход? Да нет его, выхода. Вообще нет. 

Грязь чавкала. Чавк, чавк, чавк. Куски тракторных покрышек месили её с каким-то особым удовольствием. Гигант шел к нему. Медленно, как будто наслаждаясь моментом.

Удар и падение явно не прошли даром. Его даже чуть покачивало. Убивало-колотушку, что он играючи крутил совсем недавно, пришлось волочить. Та плугом вспахивала совершенно неприлично раскисшую землю. Тащила её, как борона, оставляя даже отсюда видимую борозду. Беда-а-а…

Морхольд сплюнул, переворачиваясь на спину и прижимаясь к обломку бетона. Столб, когда-то несший провода, лежал между ним и смертью. И вряд ли он остановит чудовище, так настойчиво идущее к своему обидчику.

Сдаваться? А вот на-кося выкуси. Помирать, так весело, с огоньком, само собой. Жалко, что дровишек шиш, да маленько. Один молоток против этакой дуры, килограмм в десять. 

Кровь от удара бревном у чуда не успокаивалась. Темнела на и без того тёмном от дождя брезенте, намотанном по голове медленно идущей смерти. Приложил, что и говорить. Жаль, не полностью. Ему бы контрольный звонок в голову девятью миллиметрами. Да не судьба. 

Чудовище дотащилось до столба. Перешагнуло, ещё раз чавкнув. Морхольд оскалился, готовясь к последнему в его жизни удару. Огромная рука чуть дрогнула, поднимая молот в воздух. Грязь слетела вниз, рассыпаясь на крошечные капли. 

Мир свихнулся, Мир окунулся в Войну и почти сгорел. На пепелище павшей цивилизации мы строим нашу жизнь заново, строим во время Беды. Беда порождает разных детей, её дети могут оказаться спасителями, а могут безжалостно убивать. Её дети - мутанты, нарушающие все биологические законы.
Но у Беды есть свои герои. Герои, идущие по дорогам стали, крови, боли и силы воли.
В лучших традициях постапа - хардкорно, с монстроуродами и с уродами-людьми в нужном количестве. ТТХ и патроны, копья и ножи, топоры и мускулы - все идет в ход.
Читать: https://author.today/work/series/18688