Слово Мастеру: Хуан Рульфо (16 мая 1917 — 7 января 1986)

Хуан Рульфо (Juán Nepomuceno Carlos Pérez Rulfo Vizcaíno) — мексиканский писатель и фотограф

В моей жизни много молчания… И в моём писательстве тоже.

Всякий творящий автор — лжец; литература — ложь, но из этой лжи воссоздаётся действительность. Поэтому воссоздание реальности — одна из основ творчества.

Чтобы писать, надо по-настоящему страдать.

***

У меня было очень тяжёлое, очень трудное детство. Я жил в семье, которая быстро распалась, и в селении, подвергшемся полному разрушению. Мой отец и все его братья были убиты. Я жил в зоне опустошения. Не только человеческого опустошения, но и опустошения, так сказать, географического. Я до сих пор не понимаю внутренней логики всего произошедшего. Я вовсе не склонен винить в этом революцию. Скорее, это было что-то атавистическое, фатальное, алогичное.

***

Моё формирование в качестве писателя носило не систематический, а, если угодно, произвольный характер и основывалось на чтении всего, что попадалось под руку. Это не было целенаправленным самообразованием, просто я искал, что мне понравится, что затронет меня в человеческом плане.

Вызов творчеству

К сожалению, в детстве никто мне не рассказывал сказок; на моей родине люди очень замкнутые, любой почувствует себя там иностранцем.

Между собой-то они разговаривают: садятся по вечерам и рассказывают различные истории, но как только кто-нибудь подойдёт, сразу же замолкают или начинают говорить о погоде: «Кажется, сегодня будет дождь, вон оттуда вроде бы идут тучи». Словом, мне не посчастливилось слышать от взрослых сказок, поэтому пришлось сочинять их самому. Действительно, я думаю, что один из принципов литературного творчества — воображение. Все писатели — выдумщики, а литература — обман, но такой, что воссоздаёт действительность; таким образом, отражение действительности — это важнейшая основа творчества.

Существует три способа отражения: первый — создание героя, второй — изображение среды, в которой герой будет действовать, третий — показ самого действия, самовыражения героя. Вот из этих трёх компонентов и складывается литературное произведение.

Несколько слов хочу сказать об особенностях моего собственного творческого процесса. Я испытываю страх перед чистым листом бумаги и карандашом, а пишу я только от руки. Я не жду вдохновения, приступая к работе, никогда я не верил в него и всегда считал литературное творчество в первую очередь трудом. Вначале не знаешь, что получится: пишешь множество страниц, прежде чем неожиданно не возникает одно-единственное слово, которое и даст ключ к пониманию того, что надо создать и что из этого может выйти. Иногда получается, что я пишу пять, шесть, десять страниц, а герой, каким я хотел бы его видеть — достоверным, живущим своей жизнью, — всё не появляется. И вдруг он рождается и сам ведёт меня за собой. По мере того как герой обретает жизнь, всё яснее становится его дальнейшая судьба; следуя за ним неведомыми путями, я, однако, привожу его к реальности или, если угодно, к нереальности. Так удаётся сказать самое важное, удаётся воссоздать то, что произошло или могло бы произойти, могло случиться, хотя и не случилось. Мне кажется, самое главное в творчестве — взвесить свой опыт и обдумать, что ты хочешь рассказать: будет ли этот вымысел похож на правду, впишется ли он в знакомую нам действительность, станет ли частью пережитого, то есть в какой-то мере хроникой или репортажем.

Мои земляки много критиковали меня за то, что я всё выдумываю, а не рассказываю правду. «Того, что ты написал, — говорят они, — на самом деле не было». И этого действительно не было. Воображение для меня — первооснова творчества, оно и движется по тем трём важнейшим путям отражения, о которых я говорил: оно бесконечно, безгранично, и, если круг воображения где-то замкнулся, надо разорвать его или найти некую дверь и через неё выйти за пределы этого круга. Так выявляется ещё одна грань творчества — интуиция, которая помогает оживить на бумаге то, чего на самом деле не было. Короче говоря, на мой взгляд, писательский труд основан на воображении, интуиции и правдоподобии. Из этих компонентов и образуется сюжет рассказа. В литературе коллективного труда быть не может, писатель работает только в одиночку, и одиночество превращает его в своего рода медиума, посредством которого читатели общаются с миром непознанного, при этом сам писатель подчас не подозревает, что творит он бессознательно, интуитивно. Мне кажется, всё это в принципе и лежит в основе сюжета любого литературного произведения.

Наконец, есть ещё один очень важный аспект — выбор определённой темы, а главных тем, как всем прекрасно известно, всего три: любовь, жизнь и смерть — других тем нет. И надо преподнести их в такой форме, чтобы не повторить уже сказанное другими. И хотя сами темы вечны и от Адама до наших дней все пишут об одном и том же, каждый может написать об этом по-своему. Надо найти основную форму трактовки тем, которая, мне кажется, главенствует в литературном творчестве и определяет читательский интерес к тому или иному произведению.

Рассказ или книга, уже законченные и опубликованные, для автора мертвы, он больше о них не вспоминает. Но если произведение не совсем завершено, автор всё время мысленно возвращается к нему, понимая, что работа ещё не окончена, ещё не все сказано. И тогда надо просмотреть всё с самого начала, чтобы понять, где произошла ошибка, найти неудавшийся образ.

Лично мне не свойственно рассказывать о себе: в моих произведениях не отражены ни мои впечатления, ни мой личный опыт, ни события моей жизни: я могу только выдумывать или — если есть какая-либо точка опоры в действительности — воссоздавать. Я никогда не пересказываю того, что произошло в действительности, я основываюсь на интуиции, которая и порождает вымысел.

Как я уже говорил раньше, самое важное — выбрать тему, найти героя, придумать, как «оживить» его. Наибольшего труда мне всегда стоило самоустраниться из своего произведения. Я предоставляю своим героям действовать самостоятельно, а не по моей указке, иначе я впаду в искусственность и в пустословие...

Сборник рассказов «Равнина в огне» (1953) — первая книга писателя

Рассказ я считаю более важным и более трудным жанром, чем роман, так как в рассказе надо суметь сказать многое на немногих страницах, надо всё время сжимать повествование и ограничивать себя: невероятно трудно на трёх, четырёх или десяти страницах уместить то, что другие рассказывают на двухстах, — в этом смысле новеллист в какой-то степени походит на хорошего поэта. Поэт всё время должен сдерживать своего Пегаса, чтобы тот не закусил удила, иначе начнётся словоизвержение, писание станет самоцелью и ничего хорошего из этого не получится. Для новеллиста главное — тоже сдерживать себя и избегать пустословия. Я определённо предпочитаю рассказ — особенно жанру романа, представляющему много возможностей для болтовни.

Говорят, роман — это жанр, вбирающий в себя все прочие жанры: и рассказы, и драму, и философские, и нефилософские эссе, и множество самых различных сюжетов; в отличие от романа рассказ очень ограничен и концентрирован, он раскрывает сюжет немногословно.

Мне кажется, что писатель должен быть менее всего мыслителем-интеллектуалом: ведь его идеи и размышления всегда очень личностны и не должны влиять на читателей, писателю незачем заставлять других жить по его идеалам. Если писатель окончательно убедился в этом —значит, он кое-чего уже достиг.

Как известно, нет такого литератора, который писал бы всё, что ему приходит в голову: очень трудно без неизбежных потерь перевести мысль на бумагу; думаю, никому ещё это не удавалось в полной мере. Как ни печально, но это так. Невозможно воплотить полностью все свои идеи в одном произведении: многое из того, что хотелось сказать, навсегда останется невысказанным — таков процесс творчества, по крайней мере у меня он таков. А результат творчества определяет не автор, а читатель: автор не знает, насколько удачна его работа, он чувствует только, что она несовершенна, многое из задуманного сказать не удалось, но в конце концов что-то он всё-таки выразил, а как — об этом уже должен судить читатель.

Первое издание «Педро Парамо» (1955)

О романе «Педро Парамо»

Прямо скажем, это нелёгкое чтение. Я хотел погрузить читателя в происходящее, а не описать события. В этом романе главный герой — селение и его обитатели. Некоторые критики считают центральным персонажем романа Педро Парамо. На самом деле главный герой романа — селение. Вымершее селение, где живут призраки, где все до единого жители умерли, и даже рассказчик — и тот мертвец. Здесь нет различения между временем и пространством. Ведь мёртвые не ведают ни времени, ни пространства. Они не движутся во времени и пространстве. Они просто появляются ниоткуда и исчезают. В этом странном («confuso») мире единственные, кто после смерти возвращаются на землю (таково распространенное поверье), — души тех, кто умер во грехе. А поскольку в том селении почти все умерли во грехе, то все они и вернулись. Они заново населили деревню, но теперь её жителями стали души мёртвых.

Постер к фильму «Педро Парамо» (1967)

За гранью воображения: Хуан Рульфо — фотограф

Когда я фотографирую, то не думаю о литературе, это два совершенно разных жанра.

Автопортрет в Невадо-де-Толука (штат Мехико, 1950-е)

Реальность не говорит мне ничего литературного, но может сказать фотографически. Я восхищаюсь теми, кто может писать о том, что слышит и видит, я не могу проникнуть в реальность, она загадочна.

***

Слово Мастеру — список статей

***