Субботние встречи

Конский топот усиливался, догонял, чавканье грязи раздалось прямо за спиной. Беглец оглянулся. Из пелены тьмы на него неслось что-то огромное: страшный монстр, черные крылья вяло шевелились за спиной, крупные комья грязи летели во все стороны, белесые струйки дыхания вырывались из ноздрей, словно дым. Бедолага заверещал, кинулся с бетонки, поскользнулся на грязном склоне, проехался пятой точкой и замер, натянув шапочку с помпоном на лицо. Так и остался сидеть, вцепившись в ушки шапки скрюченными руками. Чудовище закричало, резко затормозило, грязь плеснула во все стороны. Кто-то ругался сверху непонятными словами вперемешку с понятными, потом вцепился в воротник куртки и потащил добычу вверх. Встряхнул, поставил на бетонные плиты, дернул за помпон шапки. Но подросток держал крепко — чудовище лишь оторвало помпон. 

— Ты — Саша? — рявкнуло в самое ухо. 

Перепуганное создание отрицательно замотало головой, натягивая шапку еще ниже до самого подбородка. Не помогло — шапку все же сдернули. 

— Ты — Саша, — утвердительно загудело над головой. Подросток отчаянно распахнул глаза и сказал срывающимся голосом:

— Ну, я! И что! А иди ты… 

— Не хами! Разговор есть к тебе, Саша. Меня зовут Таред ап Минвэддинг, — он кое-как, шипя от боли, шевельнул пальцами правой руки, над плечом заплясал зеленоватый светлячок. Толку от него не было никакого, освещать ничего толком не освещал. Только темные тени выросли вокруг. Тареду было стыдно, что ничего лучше наколдовать не удалось, но клятая рука после утонувшего трактора совсем не слушалась, лишь до сих пор ныла и стреляла в плечо. Сашка все равно впечатлился — разинул рот, вытаращил глаза, и наконец–то стал похож на ребенка, а не на мелкого босяка. 

— О! — одобрил он, — круто! 

— Если хочешь, и тебя научу, — ответил Таред. — У тебя получится, — он уже откровенно врал. А что еще оставалось? Одаренного ученика нет и не будет. А так — орден получит мальчишку, король останется доволен, пацан хоть отъестся, пока все не выяснится. Ну, а потом уж пусть все шишки валятся на Тареда. Не впервой. Хуже не будет. 

— Надо поговорить, — повторил он, и — замолчал. Беда заключалась в том, что Таред ап Минвэддинг с детьми разговаривал еще хуже, чем с женщинами. Вот и теперь, он мялся, несколько раз сказал «э–э–э…» и «видишь ли…», потом выдал сердитое: «А чтоб его через семь ворот да оглоблей в дышло!», и кратко, но доходчиво объяснил все — как объяснял солдатам перед боем. Историю и настоящее положение дел королевства и Ордена он уместил в полсотни слов. И не все из них были цензурными. Сашкино будущее в Ордене он и вовсе описал тремя предложениями. 

— Зашибись, — без всякого выражения сказал подросток после очень долгой паузы. — Мамка-то обломалась, выходит, — он хмыкнул. — А не фиг наезжать! А то ржет она: «Дочитаешься своих сказок! Дождешься рыцаря на белом коне, как же!». Ха! Вот те и здрасьте: и рыцарь, и конь в придачу. Только ты, дядя, какой-то неправильный рыцарь. Старый, хромой и плешивый в придачу. И конь у тебя неправильный — грязный и черный! 

Урихгра вздернул морду и оскорблено захрапел, Таред неосознанно почесал едва наметившуюся лысину и хотел возразить, но Сашка, зло сузив глаза, продолжил: 

— Та ладно, дядя! Все правильно. Мне другого рыцаря и не положено. Невелика цаца Сашка Орхипенко. Странно, что в школе еще держусь. Деректриса вон спит и видит, как бы меня в этот гадский специнтернат выпихнуть. 

— В какой интернат? — не понял Таред. 

— Для дебилов! Понял, дядя?! 

Таред вспомнил давешних синих воробьев с простуженными носами, у автобуса. И нахмурился. Руки сами сжались в кулаки. 

— За что выпихнет? — спросил он. 

— За что?! 

Сашке хотелось рассказать, что если твоя мамаша регулярно не сдает деньги на ремонт школы, или на дополнительные занятия учителям, зато ежедневно «сдает» их в ганделик на водку, то вряд ли директор будет рад такому ученику. Но говорить об этом глыбе мрака, возвышающейся над тобой на две головы, и огромной черной скотине, фыркающей над ухом, казалось глупо. 

— За неуспеваемость! 

— А у нас неуспевающих не бывает, — задумчиво протянул рыцарь. 

— Это почему? 

— Да так, — уклончиво ответил Таред. Потом подумал, что врать в таком деле негоже, и добавил: 

— Неуспевающих у нас не отчисляют. Они прямиком на кладбище попадают. Если есть, конечно, что хоронить. 

Сказал — и мысленно ругнулся. Прав, прав Кридан, дипломат из него никакой. Теперь уж Сашка точно откажется. 

— А можно подумать? — тонкая рука нырнула в карман, вытащила мятую пачку сигарет, подросток, отвернувшись, подкурил. Урихгра громогласно чихнул и злобно заржал. Таред закашлялся, плюнул, махнул рукой, и пошел прочь. Конь — за ним. 
— Я брошу, дяденька! — отчаянным голосом вдруг выкрикнул за спиной Сашка, бросая сигарету и пачку в грязь, — забери меня только отсюда! 

— Вот те раз! — опешил Таред. — Я ж тебе всю правду сказал. 

— А хуже, чем здесь, уже не будет! 

— Ха! — сказал Таред. 

— А что, лучше на Окружную?! 

Таред не знал, что он имел в виду, но по голосу понял, что дело плохо. 

— Думаю, Окружная отменяется, — сказал он, и положил руку на плечо ученика. — Едем! Но…