Композитор Николай Каретников
Автор: Игорь Резников
Судьба Николая Каретникова, 94-я годовщина со дня рождения которого отмечается сегодня, своей причудливостью и драматизмом выделяется даже среди судеб его коллег по «второму русскому авангарду» - Э. Денисова, С .Губайдулиной, А. Шнитке, К. Караева, А. Караманова - хотя в чем-то и перекликается с ними. Вся его жизнь распределилась между двумя краеугольными вехами — оттепелью 60-х и перестройкой 80-х, определившими его судьбу. После первой он впал в немилость властей и стал внутренним диссидентом, после второй обрел новое дыхание и надежду на творческий ренессанс, но так и не успел воплотить все задуманное. Николая Каретникова называют духовным проводником советского авангарда, вкладывая в эклектичное определение творческого письма мастера глубокий философский смысл. Каретников соединил новейшие западные системы композиции и почти полное подчинение себя православию и духовной музыке.
Каретников — коренной москвич. Его отец, артист-вокалист, преподавал вокал в Московской консерватории вместе со знаменитой оперной дивой Дейша-Сионицкой. Музыкальному гению и редкому драматическому сопрано Марии Адриановны отдавали должное Чайковский, Римский-Корсаков, Арриго Бойто. Портреты этой «Нетребко своего времени» бесконечно тиражировались в открытках. Дейша-Сионицкая усыновила своего молодого коллегу, хотя имела и собственного сына. Таким образом она стала приемной бабушкой Николая Николаевича, который родился 28 июня 1930 года в ее квартире на Большой Бронной, рядом с Камерным театром. И, как сам потом говорил, «родился под вокальные упражнения»: пело и занималось с учениками все семейство». 
Дейша-Сионицкая и Шаляпин
От своей приемной бабушки Николай унаследовал старинный рояль, клавиш которого касались пальцы Чайковского, Римского-Корсакова, Рахманинова. На нем же он импровизирует с детства, а после войны и эвакуации продолжает играть, учась уже в Центральной музыкальной школе. Здесь талантливого мальчика замечает профессор Шебалин и берет в свой консерваторский класс, из которого вышли также Хренников, Фельцман, Пахмутова, Чичков, Денисов, Губайдулина, Мокроусов и другие замечательные мастера.
В классе В. Я. Шебалина. Справа - Аля Пахмутова
Окончив консерваторию в 1953 году, всего через месяц после смерти Сталина и Прокофьева, Каретников сочиняет музыку в традиционно-академическом ключе, имеющую успех — ораторию «Юлиус Фучик», балет «Геологи», поставленный в Большом театре. Однако его взгляды и мировоззрение вскоре резко меняются.
В 1957 году в жизни Каретникова произошли два поворотных события: он пришёл к православию, а в музыке открыл для себя творчество композиторов нововенской школы и принципы додекафонии.
Огромное влияние на него оказывают лекции музыковеда Филиппа Гершковича, единственного советского музыканта, учившегося в Австрии у нововенцев Берга и Веберна. Интерес к этим «запрещенным» авторам усиливают гастроли в Москве пианиста Глена Гульда, включившего их в свою программу. Услышав эту музыку, Каретников писал: «Новую Венскую школу я должен был услышать хотя бы в 18 лет, а не в 27. У моего поколения украли 8-9 лет жизни, важнейших в развитии человека, и эти потери никому и никогда не возместить».
Тогда же он знакомится с протоиереем Николаем Голубцовым, крестившим дочь Сталина Светлану, духовным наставником пианистки Юдиной, другом и учителем отца Александра Меня. Впоследствии о. Александр не только духовно окормлял Николая Николаевича и его семью, но и всячески поддерживал его творчество и порой подсказывал темы для духовных сочинений.
Все эти события коренным образом меняют творческие интересы молодого композитора. Он начинает писать додекафонную музыку на основе стиля Шенберга и параллельно обращается к православному церковному пению. Двум этим составляющим он остается верен до конца жизни. Причем, обе эти, вроде бы, абсолютно противоположные и взаимоисключающие друг друга, сферы очень гармонично сплелись в его музыке, звучащей в целом напряженно и драматично, как и свойственно модернизму, и в то же время — удивительно возвышенно и человечно, что всегда было присуще именно церковным песнопениям.
Вот одно из первых "переломных" сочинений композитора.
Рубежным здесь становится его балет «Ванина Ванини» (1962), тоже поставленный в Большом театре, но вскоре снятый с репертуара и разделивший творческий путь автора строго пополам — на до и после. С тех пор его произведения попадают под запрет, не исполняются, не издаются, ложатся «в стол». В их числе 3-я и 4-я симфонии, Духовные хоры памяти Пастернака, опера «Мистерия апостола Павла».
Испытав духовное перерождение и переосмыслив эстетические взгляды, он исключил из своего портфеля почти все произведения, написанные до 1961 года, и сознательно отказался от статуса признанного и исполняемого советского композитора. Независимая эстетическая, общественная и нравственная позиция Каретникова привела к его длительной изоляции от ведущих течений музыкальной жизни СССР. При этом Каретникову было даже хуже, чем Денисову или Губайдулиной - он даже не попал в список запрещенных: одно дело, когда официально запрещают, другое — когда тебя нет вообще. Такую «замолченность» сегодня признают все музыковеды. Это привело к тому, что творчество Николая Каретникова до сих пор практически не изучено. Убеждённый приверженец «классической» серийной додекафонии шёнберговского типа, на основе которой он выработал собственный стиль, и одновременно самобытный продолжатель традиций православной духовной музыки, Каретников не отказывался от тональности и других техник там, где они были оправданы замыслом, − и соединял додекафонию с иными формами музыкального письма. Ему удалось перешагнуть через экспериментальность языка нововенцев, органично сочетая принцип серийности с симфонической традицией российской композиторской школы.
В 1969 году Николай Николаевич познакомился с Ольгой Юрьевной Нечкиной, тогда еще студенткой Московского энергетического института. Вскоре они поженились, а венчал их отец Александр. 
У пары впоследствии родились сыновья Антон и Николай, но музыкантами они не стали.
Инструментальные сочинения, оперы и духовные песнопения Каретников писал практически «в стол», а его имя ассоциировалось в первую очередь с многочисленными прикладными работами — для театра и в особенности для кино. Здесь его музыка находит достойное применение – в фильмах «Скверный анекдот» (1965), Легенда о Тиле» (1976) и «Бег» (1970) А. Алова и В. Наумова, ««Прощай, шпана замоскворецкая…» А. Панкратова (1987); в спектаклях «Десять дней, которые потрясли мир» (1965, Театр на Таганке) Ю. Любимова, «Заговор Фиеско в Генуе» (1977, Малый театр) Л. Хейфица, «Тевье-молочник» (1985, Центральное ТВ) и многих других.
Лишь в конце 80-х годов его музыка вновь начинает появляться на театральной и концертной сцене, как на родине, так и за рубежом, хотя до сих пор остается еще мало известной широкой публике. В начале 90-х Каретников вновь обращается к инструментальной и хоровой музыке, работает над 2-й камерной симфонией, оставшейся, увы, неоконченной.
Среди наиболее крупных сочинений Каретникова — оперы «Тиль Уленшпигель» (1965–1985) и «Мистерия апостола Павла» (1970–1987). В первой из них парадоксально сочетаются разнообразные стилевые идиомы. Вторая опера стилистически более однородна; по типу замысла и характеру музыки она родственна опере А. Шёнберга «Моисей и Арон». Каретников также является автором трёх балетов, четырех симфоний, двух камерных симфоний, двух циклов духовных песнопений, камерной и фортепианной музыки.
Он умер в своей родной Москве, которую покидал очень редко, и похоронен на Кунцевском кладбище, где также покоятся пианисты Зак и Флиер, дирижер Силантьев, популярные композиторы -песенники Кац, Листов, Птичкин и Молчанов - с последним он, кстати, вместе учился в консерватории.
В 1990 году опубликована книга воспоминаний композитора «Темы с вариациями». Избранные новеллы из неё были впервые напечатаны в журналах «Огонёк» и «Юность» в 1988 году, вызвав неоднозначную реакцию общественности. Книга была переведена на французский и японский языки и издана в Париже (1990) и Токио (1996) издательством Éditions Horay.
В 1992 году режиссёр Вадим Зобин снимает документальный фильм «Профессия композитор» о работе композитора с дирижёром Романом Матсовым над записью 4-й симфонии Каретникова.
В 1997 году профессор Ростовской государственной консерватории А. Я. Селицкий публикует монографию о Каретникове «Николай Каретников. Выбор Судьбы: исследование». Книга переиздаётся издательством «Композитор» в 2011 году.
В 2011 году издательство Corpus переиздаёт книгу Каретникова «Темы с вариациями: Рассказы» в рамках серии Memoriа.
В мае 2020 года к 90-летию со дня рождения Каретникова издательство Ивана Лимбаха выпускает исправленное и дополненное издание «Тем с вариациями» с фотографиями из личного архива композитора и предисловием поэта, переводчика, богослова и филолога Ольги Седаковой. В сборник вошли две книги воспоминаний Каретникова: «Темы с вариациями» и «Готовность к бытию».
Николай Каретников был очень интересным собеседником. Видео, которым я завершаю свой очерк, соединяет исполнение одного из главных сочинений композитора - "Восемь духовных песнопений памяти Пастернака" - с его размышлениями о классической музыке.
Спасибо, дорогой Виктор!
Прочитала с интересом. А музыка -- нет, совсем не моя. Даже к фильму об Уленшпигеле. Неправильное что-то (для меня, конечно же).
Спасибо!
Легенда о Тиле- вообще неоднозначный фильм.
Спасибо и вам. Думаю, вы все же не можете выйти из круга привычного.
Аккаунт удален.
Мне особенно приятно, что вы посвятили этот экспромт одному из моих любимых композиторов - и в человеческом, и в музыкальном смысле.
"Переломное" сочинение... уж простите служивого, но Холмс-Ливанов в первой серии, когда Ватсон припёрся снотворный порошок запить, играл лучшее.
Поддерживаю. Кошка, упавшая на клавиши, вот примерно так же играет...
А за пост - спасибо, как всегда интересно, хоть в классической музыке я и не разбираюсь, но вот так, понемногу, по шажку, благодаря ув. автору, постигаю!
Это ваше мнение, вы, конечно, вправе придерживаться его. Но позвольте высказать и мне мое: у вас явно не хватает слухового опыта воспринимать музыку сверх привычного, недостает и любознательности и художественного кругозора. Все это возможно приобрести, нужно лишь не смотреть, как говорил Д.Д.Шостакович, "не смотреть на музыку через забор". Ну не "Яблочко" же ему вновь сочинять, уважаемый капитан-лейтенант!
Спасибо, Игорь Яковлевич. Воспоминания у него блистательные и по форме, и по содержанию.
Спасибо, Лариса Валентиновна. Так не убирать?
Спасибо, очень интересно послушать и прочитать! И эта доверительная интонация... Порылся, оказывается, он написал музыку к спектаклю "Атомная станция" по Лакснессу... в последнее время очень интересуюсь этим гениальным писателем. Мир тесен...
Какое интересное и важное переплетение!
Как и всегда, безупречная статья.
Как по форме, так и по содержанию. Как правило, на АТ авторы пишут статьи не столько о чём-то, сколько о ком-то: о самом себе. Это самолюбование стало настолько обыденно-привычным, что статьи Игоря на их фоне выглядят чем-то исключительным. Ведь они совершенно лишены какой бы то ни было позы. Никакого заигрывания с читателем, стремления ему понравиться. Более того, в своих статьях Игорь удивительно деликатен. Он никогда не пытается навязать читателю свою точку зрения. И это замечательно.
Эта статья снова заставила меня озадаченно чесать макушку. Ведь музыка Николая Каретникова мне также непонятна, как, скажем, классическая пекинская опера. Я просто не в состоянии оценить её совершенство. А всё потому, что большинству из нас, людей, не получивших с детства навыков понимания классической музыки во всем её многообразии, не удаётся провести то, что в аналитической геометрии называется (в простейшем случае) поворотом системы координат. Ведь все помнят декартову систему координат x,y, z и единичные отрезки на ней? (Хотя в аналитической геометрии правильнее говорить об ортонормированном базисе, но это не суть). Так вот, если взять некий геометрический объект как вещь в себе и начать вращать не его, а саму систему координат, то многие параметры в уравнении, описывающих этот объект, изменятся. И при этом можно добиться поразительного эффекта: уравнения выглядевшие сложно, даже хаотично, внезапно обретают стройность и простоту. Приводятся в каноническую форму.
Именно такого умения проводить поворот системы музыкальных (живописных, литературных) координат нам как раз часто и недостаёт. Мы замурованы в той единственной системе, к которой привыкли. И поэтому для многих из нас музыка дадаистов кажется хаотичной и даже бессмысленно. Но эта хаотичность, конечно же, кажущаяся. И кошка, пройдясь по клавиатуре сыграет такую музыку примерно с той же вероятностью, с какой обезьяна за клавиатурой напишет "Войну и мир". И это здорово, что такая музыка есть. Не только потому, что среди меломанов есть её ценители. Она (как и многие жанры, появлявшиеся до неё и после неё) доказывает, что человек в своём творческом начале не утратил стремления к поиску, к созданию нового, а не слепого копирования старого. А значит, эволюция Человека Созидающего продолжается. Мы ещё не совсем погрязли в конъюнктуре. У нас ещё есть шанс.
Бесконечно тронут вашими теплыми словами. А очень верное рассуждения, в частности, о том, что нем всем трудно вырваться за рамки привычного, заставляют меня снова и снова напомнить вам о нашей задумке.
Спасибо, дорогой друг!
Спасибо за интересную статью! Мне кажется только, что ваши статьи о современной музыке можно было бы дополнить постом, где бы объяснялось, что такое додекафония и какое значение имело её появление. Возможно, такое объяснение улучшило бы отношение к "непонятным" произведениям.
Спасибо за отклик. Думаю, вы правы.
Спасибо, Игорь Яковлевич! Первый сын, вместе с мамой Ингой Каретниковой, в 1972-м году уехал в США. Дмитрий Каретников много лет работает арт-директором Princeton University Press. Старший из сыновей, рожденных Ольгой Юрьевной, Николай, закончил экономфак МГУ, занимался бизнесом, потом резко поменял образ жизни, закончил Мастерскую индивидуальной режиссуры и теперь занимается проектами в кино и театре. Антон, младший сын, учился в Гнесинской музыкальной школе, отец хотел, чтобы он стал музыкантом. Но не сложилось, Антон закончил журфак МГУ, занимается продюсированием и менеджментом культурных проектов. Им создан Фонд Николая Каретникова, занимающийся продвижением советского неофициального искусства, прежде всего наследием композиторов-нонконформистов. Фонд в содружестве с Московской филармонией сейчас работает над проектом, который называется Musica Sacra Nova. Цель изучение творческого наследия советских и российских композиторов-авангардистов с позиции нового религиозного искусства, распространение и ввод в культурный обиход редкой музыки. На сезон 2024-25 гг. в Чайковском зале филармонии есть хоровой абонемент "Musica Sacra Nova. Духовная музыка из бывшего СССР".
Спасибо, Николай Владимирович! Как обычно, вы дополнили материал о вашем тезке и моем любимом авторе ценными сведениями. Благодарю!
Да, мне тоже пришлось спросить у "гугла", что такое "додекафония" (хотя первоначальное предположение оказалось правильным). :)))
А вот то, что это автор музыки к "Тилю" (который кинофильм), я забыл или не знал. А ведь "Легенда о Тиле" поражает прежде всего сочетанием потрясающей операторской работы и совершенно "магической" музыки (ну, и Ламме Гудзаком в исполнении Евгения Леонова, хотя исполнитель (за-)главной роли там невыразителен).
Давно не получал таких выразительных откликов. Спасибо огромное!
Прекрасный был композитор.
Я с вами полностью согласен!
Спасибо громадное! Каретников для меня один из тех композиторов, о котором я слышал лишь в пол уха и совсем не знал музыку. С огромным интересом прослушал и почитал материал.
Очень этому рад, спасибо, Алекс! Между прочим, если вы посмотрели последний ролик, то, наверное, как и я, обратили внимание, что Каретников ставит Джезуальдо вровень с Бахом.
Послушал я. И вспомнил гениальный рассказ Андре Моруа "Рождение знаменитости":
То есть, насколько я могу понять, вы отказываете Каретникову в честности и искренности своего творчества? Вспомните, что, во первых, он творил в условиях несвободы, оставил свое положение успешного и признанного властями композитора и никаких дивидендов, в отличие от Пьера Душа, кроме шишек от этого не получил. Даже в этом смысле я считаю ваш пример некорректным. Но самое главное: в ХХ веке стало совершенно ясным, что прежние методы композиции исчерпали себя, что требуется нечто принципиально другое, и не для эпатажа публики, а для выработки нового музыкального языка. Если бы это было по-другому, то композиторы по-прежнему писали бы в манере, допустим, Орландо Лассо - и не было бы ни Баха, ни Шопена, ни Чайковского, ни Шостаковича. Те же неовенцы не из пальца свою теорию высосали, она подчиняется строгой логике, как и контрапункт, гармония и пр. Шенберг, правда, несколько слишком оптимистично, считал, что через полвека его музыку будут насвистывать мальчишки во дворах.
От кого-от кого, а от вас не ожидал.
Ознакомилась с любопытством, спасибо.
Но Веббер и даже Рыбников лично мне ближе "кошек по клавиатуре". Со всем уважением, просто разные вкусы: додекафония воспринимается как белый шум и отсекается в "не нужное".
Есть музыка, созвучная уму. Есть мелодии созвучные душе. Иной раз поп цепляет сильнее классики, если попадает в резонанс по мыслям, голосу и настроению. Тут такого не произошло.
Но прочитать статью и комментарии было интересно.
Спасибо за вашу реплику.
Скажу исключительно о себе. Ни разу в жизни поп не тронул меня вообще как-то, а уж тем более сильнее классики.
Теперь по поводу отсечения "в ненужное". Человеку вообще свойственна приверженность к знакомому, привычному. Чтобы заинтересоваться незнакомым и непривычным, требуется проявить некую заинтересованность, любознательность, стремление в чем-то разобраться. Но человек именно таков: гораздо легче сказать "не хочу".
Ну, и должен напомнить, что очень многое из того, что сейчас мы признаем за абсолютную классику и красоту, современниками воспринималось именно как "кошки на клавиатуре".
"Переломную" музыку не очень понял, но из песни слова не выкинешь.
Такая реакция мне по душе. Спасибо!