Стоит ли обижаться на правду...или отрицать очевидное?

Переживая по поводу вчерашней рецензии, написанной мною… и продолжая слепо ощупывать границу между фанфиком, оммажем и прочими плагиатами… пробуя пальцами на прочность тот узелок, что стягивает воедино своё и чужое (ведь все мы вышли из Гоголевской шинели и самонадеянно стоим на плечах предков-великанов)… я тут подумал — а не рассказать мне ту историю из юности, на которую я ссылаюсь в рецензии, тут, в уютном бложике? Может она, эта история, хоть немного примирит «воров и мстителей»? Потому что, если честно, я уже подустал воевать…

Итак…

в начале тучных двухтысячных российские офицеры вдруг перестали ассоциировать себя с ронинами, несущими службу на пепелище замка хозяина — теперь они чувствовали себя без малого новой аристократией и, уезжая укреплять интересы страны в разные экзотические гребеня (когда это еще не стало мейстримом), по примеру офицеров Российской империи частенько клали в чемодан томики стихов.

Обычно это были различные издания Гумилёва, кстати… и стихотворение про изысканного жирафа, попадалось в них куда чаще всех остальных. Не знаю уж, зачем они это делали (чаще всего томик Гумилева находил свое последнее пристанище под колченогими ножками стола или кровати), но видимо для пущей связи поколений офицеров-интеллигентов…

Так или иначе, но поддавшись общему поветрию, я однажды тоже положил в ручную кладь какой-то стихотворный сборник — на мою беду или мое счастье им оказались «Письма римскому другу», подаренные однажды хорошим другом-женщиной, Мариной Александровной Волошиной (та самая, которая была доцент кафедры цитологии и генетики, а для нас самонадеянных Новосибирских «поэтят» — просто Марина из Академгородка, и которая в то время сама недавно вернулась из двухлетней командировки в Индию).

 И вот Бродский, впервые прочитанный в душной гостинице Танжера, произвел на меня (тоже слегка баловавшегося сочинением стихов) такой эффект, будто… не знаю даже, как объяснить… будто рисовал всю жизнь углём на печке, и вдруг добрый дядя Иосиф показал мне мольберт и как смешивать краски… Я тогда еще не знал страшных слов вроде «пост-акмеизм»-а, но настолько «вдохновился» поэтикой Бродского, этой совершенно раскрепощенной манерой письма, что (много-много лет спустя правда) написал стихотворение про свою африканскую командировку, снабдив его, разумеется, пояснениями/посвящениями Иосифу Александровичу.

А ещё 15 лет спустя я оказался на одной литературной мастерской, куда ехал с прозой, но пришлось спешно выуживать из записных книжек именно стихотворения, и эти самые письма из африканской тетради были предложены к обсуждению помимо всего прочего.

Разумеется, молодые поэты (такие же самонадеянные, как и я сам когда-то) тотчас заявили, что «подражания на грани плагиата» недопустимы и, если уж мы захотим почитать Бродского, то обратимся к первоисточнику, а не станем прибегать к сомнительным перепевам. Я не держал на них зла, так как отчасти признавал правоту их слов…, но счёл уместным напомнить в заключительной речи, что Бродский, к сожалению, умер… и не напишет больше ничего ни про экспедицию в Западной Сахаре… да вообще ничего не напишет, и мне не по себе оттого, что эта живописная тропа зарастет бурьяном менее талантливых подражаний, которые были, есть и, несомненно, ещё будут…

Нашими профессорами на этом семинаре были Олег Демидов и Алексей Юрьевич Колобродов. Волнуясь, я дождался их приговора и тогда (к большому моему облегчению) прозвучало, что при всем моем почтении к стилю Иосифа Александровича и наработанному им инструментарию, которым я так благодарно воспользовался — назвать меня обычным подражателем у профессоров не поворачивается язык… И что я, сам того не желая и не подозревая, занимался в этом тексте преодолением эстетики Бродского и пошёл своей, хотя и довольно близкой дорогой, не сваливаясь при этом в откровенное эпигонство. И что нет ничего оскорбительного в том, чтобы единожды отдать дань уважения мастеру… при условии, разумеется, что делаешь это искренне и хорошо.

Под конец Алексей Юрьич даже шутливо процитировал стихотворение Андрея Добрынина (одного из куртуазных маньеристов) «Бродский не был великим поэтом…». Спустя пару месяцев после того разговора Студия СТиХИ совместно с издательством «КПД» предложили мне выпустить сольный поэтический сборник, где стихотворение о забытых уже африканских делах предполагалось сделать центральным, а название — поместить на обложку.

Вот такая в сущности смешная вышла жизнь

Это ученическое свое стихотворение я сегодня опубликовал на Автор.Тудей вот тут: https://author.today/reader/240817/3320530

Пусть там и будет, как напоминание мне, откуда мы все пришли и… куда все уйдём.

Мира и покоя

!