О любви и похищениях

Похищение женщины влюблённым мужчиной - классический сюжет, который кажется нам всем знакомым с детства. Но на самом деле гендерное измерение этому тропу придал только 19-20 век. До этого идея похищения мужчины женщиной была никак не менее востребована и пикантна - начиная с Одиссея и героев рыцарских романов, приглянувшихся волшебницам и феям, и до сравнительно поздней литературы. Скажем, сегодня мне попался роман Скаррона, опубликованный во Франции в 1651 году.

Герой этой истории отправляется на свидание со своей возлюбленной, но во время этого свидания его похищают по приказу другой женщины.

"Он не преминул явиться у решетки в привычный час. Но в самом разгаре разговора его схватили четыре человека в масках, достаточно сильные, чтобы обезоружить и отнести почти на руках в карету, ожидавшую в конце улицы. Я позволяю читателю догадываться о ругательствах, какими он их осыпал, и негодовании за то, что они подло его схватили. Он пытался было подкупить их обещаниями, но, вместо того чтобы их склонить, добился лишь, что его стали еще более сторожить и лишили всякой надежды на возможность освободиться своей храбростью и силой.

А между тем карета, запряженная четверкою, мчалась во весь опор; они выехали за город и через час въехали в великолепный замок, ворота которого уже были открыты для их встречи. Четыре маски вышли из кареты вместе с дон Карлосом и повели его за руки, как посла на поклон к турецкому султану. С той же церемонией поднялись они на второй этаж, где их у дверей в огромную залу встретили две девушки в масках, каждая со свечой в руке. Мужчины в масках отпустили ему руки и ушли, низко поклонившись. Они не оставили ему ни пистолета, ни шпаги, и он не поблагодарил их за то, что его хорошо стерегли. Это не потому, что он был недостаточно вежлив; но можно ведь простить недостаток вежливости человеку, на которого неожиданно нападают.

Представьте себе, как был удивлен наш испанец, очутившись в этой богатой зале, с двумя замаскированными девушками, которые, не говоря ни слова, повели его в соседнюю комнату, еще лучше убранную, где и оставили одного. Если бы у него был характер дон Кихота, он, попав туда, насторожился бы и почел себя по меньшей мере Эспландианом или Амадисом; но наш испанец был тронут не более, как если бы он был в гостинице или на постоялом дворе, и нашел эту прекрасную комнату печальнее темницы, прекрасной только снаружи. Он полагал, что здесь, где ему отводят такую хорошую квартиру, плохого не сделают, и не сомневался, что дама, которая говорила с ним накануне в церкви, была волшебницей, вызвавшей все эти чары. Он удивлялся женскому характеру и тому, с какой быстротой они выполняют свои решения. Со своей стороны, он решил терпеливо ждать конца приключения и, несмотря на возможные обещания и угрозы, хранить верность своей возлюбленной.

Спустя некоторое время вошло несколько богато одетых слуг; они накрыли стол и подали ужин. Все было великолепно; не были забыты даже музыка и курильницы.

Музыка играла некоторое время и после ужина; а когда слуги вышли, дон Карлос долго прогуливался, размышляя о всех этих чудесах, а может, и о других вещах. Две девушки и карлик в масках, посадив его за туалетный стол, начали его раздевать, не потрудившись узнать, хочет ли он спать. Он покорился всему, что они делали. Девушки, поправив постель, вышли из комнаты, а карлик снял с него башмаки и чулки и раздел. Дон Карлос лег в постель. Все это было проделано молча.

Для влюбленного он спал довольно хорошо. На рассвете его разбудили птицы в клетке. Карлик в маске явился для услуг и подал ему самое прекрасное в мире белье, чудесно вымытое и сильно надушенное.

Молчание нарушила девушка, спросив дон Карлоса, приятно ли ему будет видеть хозяйку этого зачарованного замка. Он сказал, что это доставит ему удовольствие. И она вошла вскоре после этого в сопровождении четырех богато одетых девушек.

Никогда наш испанец не видал существа более прекрасного. Он был столь восхищен и изумлен в одно и то же время, что все поклоны и шаги, которые он сделал, дав ей руку, пока она ввела его в соседнюю комнату, очень походили на спотыканья"

Тем не менее, в ответ на притязания прекрасной дамы герой говорит:

"— Я не могу отрицать, сударыня, что для меня самым большим счастьем было бы, если бы я понравился вам и мог полюбить вас. Я вижу, что оставляю прекраснейшую женщину в мире для другой, которая прелестна, быть может, только в моем воображении. Но, сударыня, нашли ли бы вы меня достойным вашей любви, если бы считали возможным, что я могу оказаться неверным? Пожалейте меня, сударыня, не осуждая меня, или, вернее, будем сожалеть вместе: вы — о том, что не можете обладать тем, чего желаете, а я — о том, что не вижу той, которую люблю" (с)

В итоге возлюбленная, которой герой остался верен, берет дело на себя и освобождает его из плена (не стану выражаться яснее, чтобы не спойлерить сюжет для тех, кто, может быть, захочет прочесть книгу)

Мужчина здесь выступает в очевидно пассивной роли - его несут на руках в карету, увозят неведомо куда, раздевают, разувают, укладывают в постель, не спрашивая его согласия, причем надеются всем этим обращением склонить его к любви. И никто из читателей не возмущался и не удивлялся этому, а многие и получали удовольствие - иначе бы роман не стал настолько популярен, что в 2024 году я читаю его по-русски.

Лишнее свидетельство нелепости и относительности наших гендерных стереотипов и ролей, а также тупости и необразованности тех, кто любит поговорить о "традициях" и о "традиционных ценностях", едва ли зная что-нибудь о прошлом.