по ту сторону

Он хорошо понимал, что литература, да и любое искусство, это как самогонный аппарат. Пока в нем есть жизнь браги, он дает результат. Капает в стекло, готовя новые отмычки для уставших от реала сознаний. Подливая бражку любви, пока ее градус не иссяк, он все время сбегал от хэппи ендов и себя, женщин и даже друзей. Книжный червь может быть красивым и хулиганистым авантюристом. Демоном своих дорог к слову, бесстыдству, необратимости.

На последней читке в кругу друзей с каждой строкой их становилось меньше. Блажит, думали они, равнодушно реагируя критическим минимумом резонанса. Как очередной идиот он пришел к ним с открытием, чтобы выпустить на волю. Из камеры искусственных отражений. Но кому нужна воля, когда дома ждет теплый ужин и уютный провал в нирвану путешествий по людям.

Если просто уронить и разбить зеркало, вспоминая примету о несчастье, это событие станет пылью одной дороги. Он бил свои зеркала и в реале, и в слове, нагло, раздражая и бога, и черта. Осенью его стихи вспоминаются чаще. А чёрный человек уже не страшен. Там, по ту сторону, свой проводник. Скатиться с горы так, чтобы она рассыпалась, это он умел. За это его и помнят...