110 лет прошло с начала ПМВ. №2
Автор: НиксерЧасть №2.
Если читать мемуары от исторических деятелей той эпохи, то выходит, что вообще никто не хотел войны. Как то само так получилось, никто не захотел уступить. Это как ДТП на дороге, когда водители не стремились специально к аварии, но врезаются друг в друга и попадают кто в больницу, а кто и в морг.
Я приводил в первой части переписку двух императоров. Вильгельм решение быть или не быть большой войне целиком переложил на плечи Николая II.
Теперь весь груз предстоящего решения лежит целиком на твоих плечах, и тебе придётся нести ответственность за Мир или Войну.
Ответственность за несчастье, которое теперь угрожает всему цивилизованному миру, не будет лежать на моём пороге. В сей момент всё ещё в твоей власти не допустить этого.
Ты всё ещё можешь сохранить мир в Европе, если Россия согласится остановить свои военные приготовления, которые, несомненно, угрожают Германии и Австро-Венгрии.
Немедленный, точный, ясный утвердительный ответ твоего Правительства – вот единственный способ избежать бесконечных невзгод.
И царь, который совершенно не желал войны, который отлично осознавал опасность, тоже так и не уступил. Он честно пытался предотвратить войну, предлагал передать решение австро-сербской проблемы Гаагской конференции, предлагал обменятся клятвами, что мобилизованные войска не будут брошены в бой. Однако объявил мобилизацию, а потом на все однозначные требования Кайзера не отменил её, хотя хотел, но не смог пересилить свое окружение. И об этом он предупреждал кайзера.
Предвижу, что очень скоро давление сломит меня и я буду вынужден принять чрезвычайные меры, которые могут привести к войне.
О том, как его сломило давление и кто именно осталось в различных воспоминаниях.
Князь Тундутов был свидетелем пресловутого разговора по телефону между царем и начальником Генерального штаба генералом Янушкевичем. Царь под глубоким впечатлением от решительной телеграммы германского кайзера решил приостановить мобилизацию. По телефону он приказал Янушкевичу не проводить ее сейчас или отменить вовсе. Но Янушкевич не выполнил этого ясного приказа, а спросил мнение министра иностранных дел Сазонова, с которым он в течение многих недель находился в постоянных сношениях, вместе с ним интригуя и подстрекая к войне. Сазонов на это ответил, что приказ царя бессмыслица. Пусть только генерал проводит мобилизацию, а он, Сазонов, завтра же снова уговорит царя и разъяснит ему глупую телеграмму германского кайзера. После этого Янушкевич донес царю, что мобилизация уже в полном ходу и отменить ее нельзя. «Это была ложь, прибавил в заключение к своему рассказу князь Тундутов, так как я сам видел приказ о мобилизации у Янушкевича на его письменном столе. Приказ, следовательно, еще не был отослан по назначению».
В 1914 году и Россия в сущности еще была не совсем готова; Янушкевич и Сухомлинов намечали войну только на 1917 год. Но Сазонова и Извольского, как и французов, нельзя было больше удержать.
Среди государственных деятелей, которые наряду с Пуанкаре особенно много способствовали возникновению пожара мировой войны, на первом месте должна стоять группа Сазонова — Извольского.
Вот по мнению Вильгельма главные виновники войны.
Историю про отмену мобилизации рассказывают еще в таком ключе, правда первоисточник не выявил.
Вечером 30 июля, когда на Центральном телеграфе готовились к рассылке указа о мобилизации, последовал телефонный звонок Николая II: все отменить. В правительстве и Генштабе началась паника. На ночном совещании решили объявить царский звонок недоразумением. Уговаривать императора отправился известный "ястреб" великий князь Николай Николаевич, считавшийся в России главным военным авторитетом и имевший большое влияние на двоюродного племянника. Утром Сазонов позвонил начальнику Генштаба Николаю Янушкевичу, сообщил, что решение остается в силе, и добавил: "Теперь можете сломать телефон".
Отправив эту телеграмму, император Николай II вызвал к телефону военного министра (Сухомлинов), а затем начальника Генерального штаба (Янушкевич) и отменил всеобщую мобилизацию. Оба генерала заявили, что, когда мобилизация уже начата, остановить ее означает вывести из строя всю военную машину. Император, тем не менее, настаивал, но, несмотря на его недвусмысленные приказы, военное руководство продолжало мобилизацию без его ведома.
Альфред фон Тирпиц
Нововременцы желали войны, хотя и не раньше 1916 года. Все же Сазонов и царь еще достаточно крепко держали вожжи в руках, так что, по моему глубокому убеждению, германская политика еще могла отвратить русское стремление к экспансии от нас и от Австро-Венгрии, дав ему выход в других направлениях, не имевших для нас жизненного значения. Только неловкость нашей политики дала перевес русской военной партии и в конце концов позволила Сухомлинову обмануть царя.
Владимир Александрович Сухомлинов
Заседание совета в Красное Село 25 июля. Без всякого вступления государь предоставил слово министру иностранных дел, который нам в получасовой речи обрисовал положение, создавшееся вследствие австро-сербского конфликта для России. То, о чем Сазонов докладывал, было крупным обвинением австро-венгерской дипломатии. Все присутствовавшие получили впечатление, что дело идет о планомерном вызове, против которого государства Антанты, Франция и Англия, восстанут вместе с Россией, если последняя попытается не допустить насилия над славянским собратом. Сазонов сильно подействовал на наши воинские чувства. Он нам объявил, что непомерным требованиям можно противопоставить, после того как все дипломатические средства для достижения соглашения оказались бесплодными, только военную демонстрацию. Он заключил указанием на то, что наступил случай, когда русская дипломатия может посредством частичной мобилизации против Австрии поставить ее дипломатию на место. Технически это обозначало распоряжение о подготовительном к войне периоде. О вероятности или даже возможности войны не было речи.
Николай Николаевич сумел оттеснить от государя всех неудобных для него советчиков, в том числе прежде всего меня. В те предвоенные дни царь находился полностью под влиянием своего дяди.
По-видимому, Николай Николаевич вынудил у государя согласие на это. Но его величество затем вновь изменил свое повеление, получив телеграмму от императора Вильгельма.
Так как я несколько дней государя не видел, то этот разговор меня, понятно, поразил. За кулисами должен был находиться кто-нибудь, с кем государь советовался и в правильности советов которого Николай II, однако, усомнился. Если бы у него явилось самостоятельное решение исполнить желание Вильгельма, ему следовало отдать об этом прямое приказание — мобилизацию отменить.
Но государь, по-моему, на такой шаг не решался потому, что это не отвечало взглядам конфиденциального его советчика. Такое положение "между молотом и наковальнею" заставило его принять среднее решение: "Нельзя ли приостановить?"
По телефону мне пришлось доложить, что мобилизация не такой механизм, который можно было бы, как коляску, по желанию приостановить.
По словам Сухомлинова военное министерство войну не планировало, весь его милитаризм напускное, дань должности. Да и если смотреть по другим источникам, он и в правду хотел только греметь оружием, но не воевать. Никаких геополитических целей не было, Турция в тройственный союз не входит и о проливах разговора не было. Не было разговоров до войны и о Галиции, этот вопрос никого из ключевых фигур в России не волновал. Гасить революцию войной это выдумка немецких историков в 20-е годы. В 1914 году это именно в Германии были популярны рассуждения, что с началом войны все социалисты заткнутся и рабочий вопрос на время отойдет на второй план. По тому, как в германии социалисты боролись за улучшения условий для рабочих, а в России социалисты свою цель видели в революции и свержение власти.
Единственное доказательство версии, что войной хотели остановить революцию держится на словах якобы произнесенных Плеве в 1904 году из книги А. А. Морского «Исход российской революции 1905 г. и правительство Носаря», изданной в 1911 году, через 7 лет после убийства Плеве.
Сейчас у нас есть дневники Куропаткина и там описывается его беседы с Плеве, но ничего подобного нет. Морской взял фразу государственного секретаря США Джона Хея «это должна быть блестящая маленькая война» (a splendid little war) и приписал её Плеве. А фраза стала хрестоматийной по тому, как была очень востребованной, для обвинения свергнутого царского правительства.
Но если войной в России не хотели гасить революцию, война с Германией не могла дать проливы, то зачем её лоббировали возникает вопрос?
Сухомлинов и Сазонов лоббировали не войну, а мобилизацию. Для них отказ от мобилизации это конец карьере и более того путь стать не рукопожатыми для своего круга. После аналогичного кризиса 1909 года с поста военного министра слетел Редигера, а на его место пришел Сухомлинов. А с поста министерства иностранных дел слетел Извольский и на его место сел Сазонов. И Сазонов и Сухомлинов не хотели повторять судьбу Редигера и Извольского.
Владимир Александрович Сухомлинов дожил до 1926 года и в мемуарах себя выставил миротворцем, а ответственность переложил на Николай Николаевича. Его описывал, как тайного советчика, что давил на царя и оградил всех кто стоял за мир. Да и царь открыто писал кайзеру, что давление его скоро сломит.
Николай Николаевич Романов хоть и дожил до 1929 года, но на сколько мне известно в отличие от всех остальных не стал описаний, как боролся за мир, и кто главный виновник катастрофы.
Сергей Дмитриевич Сазонов дожил до 1927 года. В последние годы перед войной Кризисы на Балканах шли постоянно и Сазонов был в стане голубей добиваясь, что б Сербия и Черногория принимали регулярные ультиматумы от Австро-Венгрии (С 1909 года июльский 1914 года уже был пятым ультиматум). И в начале этого кризиса Сазонов предпринимал все возможное, что бы дело решить миром. В разговоре с австрийским послом он предложил провести прямые переговоры между Веной и Санкт-Петербургом с целью найти некую формулу, которая удовлетворила бы основные требования Австрии. Но те уперлись и не пошли ни на какие компромиссы. Сазонов пытался убедить Англию выступить единым фронтом для предотвращения войны, но англичане отказались и вообще сделали все возможное, что б немцы считали, что в случае войны ВБ будет держатся нейтралитета.
Сазонова, который утверждал, что, отказываясь заявить о поддержке России и Франции, мы увеличиваем угрозу войны.
25 июля мы возобновили обсуждение, начатое накануне. Австрия, по словам Сазонова, стремилась установить свою гегемонию на Балканах, и предпринятые ею в Белграде действия направлены против России. В то же время позиция Германии зависит от позиции Британии (немцы после войны это полностью подтвердили). Пока она рассчитывает на наш нейтралитет, она пойдет на все, но если мы твердо примем сторону Франции и России, войны не будет.
Англичане конечно дипломатично отвергли предложение Сазонова и только после этого он стал ярым сторонником мобилизации и противился устремлениям царя ее отменить, угрожая, что Россия не простит царю, если он отменит мобилизацию.
Сазонов вспоминал впоследствии:
«Дав мне время внимательно перечитать злополучную телеграмму, государь сказал мне взволнованным голосом: „Он требует от меня невозможного. Он забыл или не хочет признать, что австрийская мобилизация была начата раньше русской, и теперь требует прекращения нашей, не упоминая ни словом об австрийской. Вы знаете, что я уже раз задержал указ о мобилизации и затем согласился лишь на частичную. Если бы я теперь выразил согласие на требования Германии, мы стояли бы безоружными против мобилизованной австро-венгерской армии. Это безумие”».
«Война (против Сербии, а не мировая) давно уже решена в Вене… В Берлине, откуда можно было ожидать слова вразумления, его произнести не хотят, требуя от нас капитуляции перед Центральными державами, которую Россия никогда не простила бы государю…»
Вот так Сазонов стал убеждать царя, что Россия тебе не простит, если отменишь мобилизацию и царь поддался.
С учетом, что Николай Николаевич не оставил объяснений своей мотивации, то позицию генералов можно проследить по мнению Алексея Брусилова. Его мнение записал Винберг Федор Викторович.
Союз Германии и России может состояться не раньше, как после того, что мы сломим военное могущество Германии.
Наши неудачи на Дальнем Востоке оставили горький осадок на национальном самолюбии. Этот осадок надо уничтожить какой-нибудь победоносной войной. Поэтому война в ближайшем будущем нам необходима; и наиболее выгодным для нас будет воевать с Германией. Вы должны понимать, что цивилизация в каждом народе развивается в ущерб воинственности его. Это мы, более Цивилизованная нация, испытали в войне с нацией Азиатской, менее цивилизованной, чем мы. Война же с Немцами, слишком утонченными и изнеженными, вследствие своей большой культурности, сулить нам быстрый и решительный успех, так как Немцы, несмотря на свою образцовую организацию и дисциплину, несмотря на прекрасное вооружение, не выдержат, с одной стороны, тягостней, трудов и лишений походной жизни, а с другой - неудержимого натиска нашей доблестной Армии: ибо наш солдат, менее избалованный и изнеженный культурой, окажется гораздо более выносливым, стойким и храбрым. Таким образом, сравнительно дешевыми лаврами быстрых побед, мы восстановим наш военный престиж. А затем уже, после заключения мира, возможно, что и начнется сближение между обоими народами.
Вот мотивации тех кто давил на царя. Столь популярный французский или английский след по мемуарам и документам не отследить. Россия хоть и имела огромные долги, но французы не пытались как то нажать на царя. Да и потом уже в январе 1917 году, когда положение России было куда хуже и реально на царя союзники попробовали надавить у них ничего не вышло. Аристократия привыкла на долги смотреть с высока, честь для них важнее.
Так, что быть или нет войне, решали два кузена исходя из вопросов чести и гордости.
Вильгельм потом писал, что войны не хотел, но считал, что за ним правда, сербы сами во всем виноваты и царь должен был от виновника отступится, дать покарать преступников.
Был ли связан царь заступится за сербов словом (договора точно не было) зависит от перевода фразы принцу Александру. Встречал две версии "Россия не останется равнодушной к участи Сербии" и "Россия не оставит Сербию в случае войны". Как в оригинале не знаю. Но в целом Россия имела все основания не заступаться за Сербию. А если в Сербии были бы уверены, что Россия не заступится и воевать придется один на один, то пустили бы австрийских следователей в Белград искать заказчиков убийства наследника престола, потерпела бы их национальная гордость и не на такое раньше соглашались.
Николай II по известным причинам не оставил мемуаров. Великий князь Александр Михайлович писал: «Император Николай II делал все, что было в его силах, чтобы предотвратить военные действия, но не встретил никакой поддержки в своих миротворческих стремлениях у своих ближайших соратников министра иностранных дел и начальника Генерального штаба». И Николай II принципиально отличался от остальных государственных деятелей тогдашней Европы. Характерны слова Императора Николая II, что «война приведет к гибели сотен тысяч русских людей». Подобная мысль не была высказана больше ни одним государственным деятелем той эпохи.
Так уж сложилось, что в окружении царя не осталось миротворцев. Витте и Дурново были в отставки. Столыпина убили 18 сентября 1911 года, Коковцова отправили в отставку 30 января 1914 года, 29 июня 1914 года Распутин с ножевым ранением попал в больницу и не смог оказать влияния на царя. В СПб современники в июле 1914 года больше обсуждали покушение на Распутина, чем убийства наследника престола Австро-Венгрии.
Не знаю на сколько реально было влияние крестьянина на царя, но современники считали, что очень большое. По мнению Коковцова и Извольского реально мог повлиять, да и сам Распутин говорил об этом. "Кабы не эта проклятая баба-злодейка, что мои кишки перерезала, то не бывать войне", - заявил Распутин своей знакомой певице Беллинг.
Вообще травля на него началась, как он выступил против войны. В мае 1914 года репортер газеты "Новое время" взял у "старца" большое интервью, спросив, в частности, что тот думает о внешней политике. Пресса устроила скандал: вопросы войны и мира - во власти проходимца, который толкает Россию к "унижению и предательству славянских народов"!
За войну же выступала питерская общественность и Дума встретила войну с восторгом. Одной из основных причин этой восторженности было стремление общества к переменам государственного строя, которые в его глазах становились возможными благодаря общей грядущей победе в союзе с «передовыми» Францией и Англией. «Война, которою мы ведем бок о бок с англичанами и французами, — заявлял кадет Ф.И. Родичев, — приведет нас к полному торжеству свободы как во внешней, так и во внутренней политике». Еще более определенно высказывался лидер кадетской партии П.Н. Милюков: «Мысль о том, что настоящая война есть освободительная и что борьба за победу есть в то же время борьба за лучшее будущее России, сделалась аксиомой для всех прогрессивных общественных мнений».
Винберг о своих разговорах с Гучковым.
«В 1914 г. в марте месяце Гучков на одном обеде предупреждал знакомых, чтобы они летом не ездили за границу, а в особенности – в Германию: «Не советую ехать вам за границу. Война в это лето начнется обязательно: она решена. Германия может крутиться как ей угодно, но от войны не открутится» – и при этих словах Гучков усмехнулся.
/.../ На возражение, что вряд ли русский и германский Императоры пойдут на столь опасную мировую войну, со стороны Гучкова последовал дерзкий ответ: «Мы это предусмотрели... и устроим так, что оба они очутятся пред fait accompli («свершившийся факт» (фр.) — сост.).
/.../ Тогда Гучкову предложили вопрос: «...Не находите ли Вы, что... война может затянуться? Она потребует колоссальнейшего напряжения народных нервов, и весьма возможно, что это будет сопряжено с опасностью народного недовольства и государственного переворота?» Улыбаясь, Гучков ответил: «В крайнем случае, ликвидация Династии будет величайшим благом для России».
О том, что цель войны проливы вспомнили только в 1915 году, когда оказалось, что в отличие от остальных стран у России нет целей в этой войне, сохранить национальную гордость сербам на это явно не годилась. Благо Турция после того, как англичане конфисковали её два линкора, вступила в войну.
И еще ряд цитат русских деятелей данной эпохи.
Владимир Александрович Сухомлинов
В начале 1914 года в русском Военном министерстве войны не ожидали.
Из его же мемуаров.
В числе гостей графини находился дипломат, который, насколько помню, не был представителем одной из великих держав. По его мнению, австро-сербский конфликт разрешится сам собой, для войны нет никакого серьезного повода. Великие державы имеют достаточно средств, чтобы потушить эту искру. Все мы тогда думали, что это действительно так и будет.
Александр Михайлович Романов.
«Война? Нет, никакой войны не будет. Это только слухи, которые время от времени будоражат Европу. Австрия позволит себе еще несколько угроз. Петербург поволнуется. Вильгельм произнесет воинственную речь. И все это будет через две недели забыто».
Сергей Витте
Эта война - безумие. Почему Россия должна воевать? Из-за благочестивого долга помогать своим кровным братьям? Это романтическая старомодная химера. Что мы надеемся получить? Увеличение территории? Великий Боже! Разве империя Его Величества недостаточно велика? Я предпочитаю не говорить о том, на что мы можем рассчитывать в случае поражения".
Николай II Романов.
«Я бы с радостью принял ваши предложения (посредничество англичан), если бы сегодня днем германский посол не представил моему правительству ноту с объявлением войны. С момента предъявления ультиматума Белграду все усилия России были направлены на поиски мирного решения вопроса, поставленного действиями Австрии. Целью этих действий было подавление Сербии и превращение ее в вассала Австрии. Результатом этого могло стать нарушение баланса сил на Балканах, что для моей страны представляется вопросом жизненной важности. Все предложения, включая те, что были сделаны вашим правительством, были отклонены Германией и Австрией, и только когда благоприятный момент для оказания давления на Австрию был упущен, Германия проявила желание стать посредником. И даже тогда она не выдвинула никаких конкретных предложений. Объявление Австрией войны Сербии вынудило меня отдать приказ о частичной мобилизации, хотя, принимая во внимание серьезность ситуации, мои советники настоятельно рекомендовали мне объявить всеобщую мобилизацию, учитывая, что для ее проведения Германии потребуется гораздо меньше времени, чем России. В конце концов, принимая во внимание проведенную в Австрии мобилизацию, обстрел Белграда, концентрацию австрийских войск в Галиции и тайные военные приготовления в Германии, я был вынужден пойти на эту меру. Внезапное объявление Германией войны России, ставшее для меня совершенно неожиданным, поскольку я дал императору Вильгельму недвусмысленные обещания, что мои войска не перейдут границу, пока ведутся переговоры, подтверждает правомерность моих действий. В этот трудный час я хочу заверить вас еще раз, что я сделал все, что было в моей власти, чтобы предотвратить войну. Теперь, когда она мне навязана, я верю, что ваша страна (Англия) не откажет в поддержке Франции и России. Храни и благослови вас Господь».