Мафии

Мафий в общаге консерватории было две: белорусская и краснодарская. Даже буряты, сидящие на своем шестнадцатом этаже, на выселках, скромно выделили в большой мир общаги только одного посла - Даши, веселого, круглицего обалдуя с черными кудряхами. Но мафии у бурятов в силу национального характера не было, а у краснодарцев по той же национальной причине - была. И какая!

Кубаноиды - как называли кубанцев, обосновались на девятом. Оттуда долетали истории об их неиссякаемой фантазии на приколы.

Как-то весной мимо общаги пробегали марафонцы. Перед потоком бегущих, посередине и в конце потихоньку ехали милицейские машины.

Краснодарцы похватали свои духовые инструменты. Выстроились на общем балконе девятого этажа и давали озвучку. Пока бежали марафонцы, на весь район звучал танец маленьких лебедей, а как только появлялась милиция - тромбоны и тубы орали: "Наша служба и опасна и трудна". Марафонцы ржали, милиция, подозреваю, тоже. Да и вся общага покатывалась со смеху. Весна, солнце, юность, чего не веселиться то?

Они гоняли по этажам на роликах, нахлобучив строительную каску, гоняли по-очереди, потому что ролики были одни на всех.

Жили краснодарцы все в одном блоке впятером, а в однушке с ними на общих туалете и ванне жила Динка. Солнце ясное, крошечная девушка с отличным чувством юмора. Иначе бы она там не выжила. Динка работала в библиотеке консерватории в нотном отделе и ей выделили комнату в общаге.

Краснодарцы обожали и мучили Диночку, как любимую живую игрушку. Как-то просто подхватили ее и засунули прямо в одежде в теплую пенную ванну. А однажды провели общий звонок к себе в комнату и оттуда звонили в комнату к Динке каждые пять минут. Та выйдет - никого, и опять, и снова. Брызгали на нее из шприца водой в замочную скважину - будили на работу. И все же она была за ними, как за каменной стеной.

"Кубаноиды - это раса." - написала мне в ВК Дина, когда я вчера спросила разрешения включить ее в историю. Я знаю, как она улыбалась при этом. Еще бы - скучно с краснодарцами не было никому и никогда. Они сотрясали все этажи детским совершенно мальчишеским хулиганством, всегда держались вместе, всегда были готовы принять в компанию друзей, оставаясь при этом крепкой краснодарской мафией.

Кто-то из них сейчас в мэрии Краснодарского края, кто-то - бриллиант Амвея, но тогда эти здоровенные черноволосые, всегда лыблющиеся парни, наводили шороху на общагу.

В отличие от степенных белорусов, бузивших редко, чинно и по поводу.

Белорусы - гордые, белобрысые (кроме жгучей брюнетки Кати Шиманович, разумеется) все, как на подбор, были вокалистами. Это давало им незыблемое право петь Беловежскую пущу в любое время суток. Слышно было этажей на пять вниз и вверх до звезд, потому что белорусы жили на тринадцатом. Звучание этой глубокой и лиричной песни на несколько голосов означало, как правило, что кому-то пришла посылка с Минска. Картоха, соленья, самогонка. Гуляют, всех приглашают. Можно идти на звук.

Спокойные, размеренные, ведущие философские беседы за жизнь, все они, в отличие от волосатых "детей"-кубанцев, казались старше своего возраста. Девушки вели себя как будущие Кобалье, а юноши, как Ленские.

Вчера начала писать историю, а сегодня увидела в контакте пост о нашем Пашке, Павле Янковском. Московская Новая опера, ведущий голос и, черт подери, и впрямь Онегин. Вот так-то! Многих можно увидеть на сцене Мариинки, Екатерину Шиманович, например.

Да что там, каждый член мафии, хоть белорусской, хоть краснодарской, - отдельный яркий портрет и достоин своей истории.  

Я же вправе говорить только о близких друзьях. О тех, о ком смогу рассказать как следует.

Например, об Андрее Быковском. Певец, гитарист, рокер и актер, он дал голос и характер моему любимому персонажу - Эрику Травинскому, а через много лет поджег мою тринадцатилетнюю дочь любовью к гитаре, открыв ей целый мир песенного сочинительства. Об Андрее надо отдельно от мафии говорить, хоть он и истинный белорус - светлые волосы, благородные черты, горячая, но собранная в струну, натура. О нем будет целый рассказ. Клянусь!

Просто вижу одно зимнее солнечное утро. На общей кухне так много света, что можно вспомнить все в подробностях: три электрические плиты, три рукомойника, два стола, старый, кусками  ободранный линолеум, светло-зеленые стены.

Мы с Андреем курим, сидя на корточках. Он пьет чай. Он всегда пьет хороший крепкий чай с сигаретой. Жует попавшуюся чаинку, глядя куда-то мимо, в себя и говорит:

- Понимаешь, Ирка. Так нельзя, просто нельзя этого допускать.

- Что нельзя? - уточняю я, зная, что мысль Андрея может свернуть куда угодно.

- Нельзя допускать привыкания.

- К чему конкретно?

- Да ко всему! - горячо декларирует он. - И к хорошему, и к плохому. Вечером песню спою, поймешь.

В этот момент на кухню вваливается бурят Даши. Он всегда в полосатом махровом халате поверх майки и треников, всегда улыбается.

- Эй, чё, ребята, я извиняюсь. Лук есть? Совсем забыл лук. Какой суп без лука? Мне одну только штуку, а?

- Действительно, - говорю. - Какой суп без лука?

И иду дать Даши луковицу, а сама думаю:

"Нельзя ни к чему привыкать, как интересно... А ведь и вправду, нельзя…"

29.09.19.