Базарный флешмоб
Автор: Алексей ШтрыковВо дни юности с огромным удовольствием хаживал на базар. «Базаром» его, правда, не называли, только «рынком», но самая атмосфера там был базарной. Торговался, несмотря на юный возраст, с огромным удовольствием. Учился у старших и понял, что мой возраст и присущая возрасту непосредственная наглость — мой козырь. Примеряешь джинсы, потом уточняешь цену, а сам рублей на сто или на двести называешь ниже. Продавец смеётся. Когда соглашается, когда упирается. Сам видишь, с кем можно поторговаться, а с кем нет.
Один друг рассказывал, как покупал в одной арабской стране сувенирную саблю. Не помню, какие там были деньги, но отчего-то засела в голове цифра «три тысячи». Пусть будет три тысячи. Торговались-торговались — и сошлись на трёх тысячах. Уже готовится продавец завернуть, а сам возьми и брякни: «Платишь пять — дам три сабли». «Три за пять? — спрашивает покупатель. — Ну уж нет, тогда одну за три я у тебя покупать не стану». И торгуются по новой.
Другой случай был тоже на востоке. Человек пришёл на базар, спросил у продавца цену, тот назвал. Покупатель деньги и протягивает. Продавец возмущён: «Уходи отсюда! Ты мне настроение испортил! Цену спросил — и даже со мной не поторговался, как это называется?»
В недавно выложенном продолжении повести «Атаман Бусянь и братья-тигры» есть эпизод купли-продажи. Да, покупатель (сам в прошлом из торгового ремесла) до покупки ведёт серьёзную психологическую обработку продавца, но в итоге покупка осуществляется очень быстро. Это, конечно, не тру. Китайцы очень любят торговаться. Облапошить иностранца — особое удовольствие, но и своим они называют завышенные цены, потому что любую цену полагается сбивать. Причём торгуются не только на базаре, но и за столом переговоров, торгуются со смаком, и особое уважение вызывает партнёр, который умеет аргументированно подать свою позицию. Пишут, что услышанную от китайского продавца цену нужно делить на четыре — вот это и будет примерно то, к чему вы должны прийти. Разумеется, как во всяком искусстве, здесь нет жёстких правил, так что можно напороться на всякое. Но такой момент в менталитете присутствует.
В дописанном виде эпизод...
Видит Лисий Глаз, что атамана не переубедишь, стал думать, как поступить, и с рассветом тоже отправился в Шуньшоу, на рынок, в одёжную лавку первым покупателем. Приказчик дверь открывает, сон с глаз отгоняет, любезность изображает, а сам облапошить уже намеревается:
— Отличная у вас фигура, драгоценнейший сударь! Позволите снять мерку?
— Да я не себе покупаю, а старшему брату, он недавно в столице назначение получил, вот и хочу подарить ему одежду по чину. Сшил бы на заказ, да он всего день гостит, потом уедет. Ростом он в пять с половиной чи, да под четыре чи охват груди, да по чи с лишним плечи. Нет ли готового платья?
— Поищем-поищем. Сразу не найдём — живо перешьём, — мурлычет приказчик. — Говорите, высокого ранга чиновник? По гражданской линии али по военной? Как вам такая багровая материя?
Ян глянул — фыркнул:
— А это, милейший, что в ней за беда?
— Какая ещё беда, сударь? — захлопал глазами приказчик. — Не беда, а узор! Мало же вы понимаете, сейчас в столице это самая мода, первейшая ткань — рытый бархат, узор длиною ворса выделяется!
— Будто не рытый, а молью побитый. Подавай другое.
— А вот извольте, баский сатин.
— Смеёшься, любезный? У баского сатина отлив совсем иной и фактуры такой не бывает. То, что ты подаёшь, соткано на Сишане, посещено мышами. Всё ты мне, милейший, дрянь какую-то подсовываешь.
Говорил с ним, говорил и договорился до нужды позвать рыночного смотрителя. В такой-то лавке хоть мерку бери на проверку: вдруг там чи без цуня или цунь без фэня? Струхнул приказчик:
— Погодите, сударь, есть для вас ещё один товар. Шили для инспектора Чжана, но ему после недуга вышло слишком широко, а вашему почтенному брату будет в самый раз.
И выносит добротно пошитый халат тёмно-лилового шёлка на тёплой подкладке, а к нему — высокий головной убор той же материи с золотою вышивкой. Видит Ян: ткань что надо, смотрится дорого и богато, — но суконное прошлое даёт о себе знать. Стал и здесь присматриваться, нет ли изъяна. Приказчик испугался не на шутку — видно по ухватке, что гость мастак: не просто так глазеет, а ищет вполне прицельно.
— Вам, — говорит приказчик, — как первому сегодняшнему покупателю на удачу в делах продам себе в убыток, за бесценок, за три ляна серебром.
— И дал бы за такое три ляна, — отвечает Ян, — но со всем предыдущим выходит у меня полсвязки монет.
Приказчик воздух ртом глотает судорожно, не знает, какие и слова-то искать:
— Как это полсвязки? Я вам и так предложил в десять раз дешевле, чем оно стоит! Ну, хоть не три ляна, а уж две с половиной связки монет, кормилец!
— Бродяжья миска тебе кормилец, милейший. Шутки я с тобой шучу, что ли? Может, хозяин твой как раз за связку и отдаст?
— Две с половиной, сударь мой ненаглядный, пощади, иначе сожрёт меня хозяин, на улице ночевать буду!
— Тебе и так там ночевать, если я отсюда в торговую палату загляну. Как вашу вшивую лавку на торгах распродавать будут, как раз приду и куплю за полторы.
— Умоляю, сударь, ведь инспектор Чжан одного шёлка купил на тридцать! А ещё труды!
— Труды ты мне, моль платяная, разглядеть и не дал. Не доверяешь мне, я пройдусь по ряду, приглашу коллег и квартального надзирателя. От силы можно дать две связки и по морде.
Вздохнул приказчик, но скандал дороже обойдётся:
— На две связки согласен, сударь. А по морде до следующего раза приберегите.
Стал покупку завёртывать.
А торгуются ли ваши продавцы и покупатели?