История начинается с нас...

-- Мама, а какие компьютеры были в твое детство?

-- У нас не было компьютеров.

-- А айфоны?

-- И айфонов не было.

-- Мама, а ты видела динозавров?!

Очень часто современные рассуждения об истории и литературе напоминают мне этот анекдот. Ну, что может существовать в докомпьютерную и досетевую эпоху? Разве что динозавры... История же начинается с нас!

Правда, история об этом не знает, она идет себе... нет, не по кругу -- по спирали. 

Отсутствие барьеров между автором и читателем? Не вопрос. Как раз барьер -- это довольно краткий эпизод в истории, а так творец и потребитель творчества встречались лицом к лицу. Буквально. Вспомните поэтов, которые собирали стадионы. Писателей, отправлявшихся в турне с чтением своих произведений (одним из таких был Диккенс). Литературные состязания в Средневековье. И в Античность. Последнее даже нашло отражение в массовой культуре и рекламе.

Влияние читателя на писателя и поэта? Было всегда. Абсолютно свободным писатель может быть только в том случае, если пишет "в стол". 

Публикация незавершенных произведений? Неужели никто не помнит, как читал истории с продолжениями в журналах? Не стоит утешать себя тем, что произведения, якобы, были уже написаны. Очень часто их писали у нас на глазах. И так отличался не только торопливый ХХ век. Классики делали то же самое. К примеру, Диккенс. И поэтому мы никогда не узнаем, чем закончился роман "Тайна Эдвина Друда". Писатель успел написать его лишь наполовину. Читатели и литературоведы мучаются до сих пор. 

А Диккенс ведь отличался не только этим. Как сейчас принято говорить? Творчество стало наконец-то интерактивным? Так вот -- у Диккенса оно тоже было интерактивным. Он так внимательно отслеживал реакцию читателей на свои творения, что если читателям что-то не нравилось, вполне мог убрать какого-то персонажа, ввести нового и тем самым изменить направление развития сюжета. И он был такой не один...

Говорите, теперь в литературе появился еще и игровой момент? Ну, да, никогда не было и вдруг -- снова. Помнится, когда некоторое время назад я поместила здесь заметку о ролевых играх позднего Средневековья, некоторые были шокированы: "Какие игры?! Эти люди не играли, у них была честь!". А между тем речь шла о том, что давно известно историкам и культурологам, да и Рене Анжуйский не был первым. 

Относительная анонимность? Создание игровых личностей? Псевдонимы? И это не ново под солнцем. В XVII веке во Франции это явление высмеял Мольер, а до него в Испании -- Сервантес. Рене Анжуйский относился к этому с восторгом и азартом. В XII-XIV веках существовала традиция сеньялей. Кстати, Арбитр Изящества -- из той же оперы...

Подумать только, история не начинается с нас. Она просто совершает очередной виток. И в наше время в искусстве можно найти множество черт эпохи барокко, к примеру. И не только барокко. И, может быть, стоит все это признать? Ей богу, мир от этого не станет хуже.