Стальные монстры

- С днем рождения! – сказал в марте 1988-го единственный одноклассник, проучившийся со мной десять лет.

И подарил модель Т-34, с гвардейским знаком, резиновыми гусеницами и двигающимися башней со стволом. Вы радовались, дети нулевых, радовались покупке «Хот Вилс» с треком? Знайте, моя радость октябренка была круче раз в пять, точно вам говорю.

Военных игрушек у нас хватало, но не все захватывали душу и помыслы целиком. Простенькие металлические и пластмассовые танки, грузовики и самолеты прятались в коробках и ящиках «стенок» как рядовой состав. Ну, чего мы в них не видели?

То ли дело модели, один в один как самые настоящие БТРы, танки и самоходки? Новых, выкрашенных и без сколов почему-то не оказывалось. Мой личный БТР-60 и имевшееся в наличии орудие с креплением под транспортировку темнели своим защитным цветом так, что хоть в музей ставь.

Почему-то в детстве ценить многое не умеешь. БТР, тридцатьчетверка и остальное простояли в покое до лета. Летом моя бронетехника переехала к деду с бабушкой, на улицу с кучами песка у каждого небольшого домика.

- Немцы наступают со стороны леса, роем позиции!

Лёха был старший и мы рыли. Не совками, хрена настоящие пацаны пользуются этой ерундой, создавая укрепрайон для собранных военных частей, противостоящих фашистской сволочи! Мы рыли сучками, ковыряя слежавшийся песок и не думали об уличных собаках, носящихся по нашей деревне и не пропускавших не одной песочницы.

На роль «тигров» подходили непонятные большие колесные машины с танковыми башнями, на вспомогательную технику уходили все небольшие модели, грузовики и самоходки СУ-76, игравшие за «фердинандов». Пехоту набирали из разномастных солдатиков без наборов, изредка командируя эсэсовцам самых настоящих краснофлотцев. Где-то к середине войны совесть нажимала на каждого и матросы возвращались оборонять самый уязвимый участок обороны.

- Опять сидят! – тетя Наташа вздыхала, дергая траву вокруг нас, сидящих в ее песке.

Ритуал был знакомым не хуже, чем сама тетя Наташа, с нас оказывались три полных ведра травы ее курам и она, для порядка поворчав, уходила домой.

- Тигры! – вопил Лёшка и из густых пучков ковыля, невесть как занесенного к нам, сурово ворча двигателями, выползали пластмассовые монстры. Дизель изображал Есмен, ворчавший совершенно как его овчарка Норд, свастики мы рисовали карандашами и старались стирать, возвращаясь домой.

- Вводим резерв! – командовал командир и мы с братом, рыкая движками не хуже Есмена, выводили мою многострадальную тридцатьчетверку и ее старшего пластмассового брата, без ствола и с дырками в корпусе, кое-как заклеенными пластинками конструктора.

Ну, дальше понятно: взрывы, песок взлетает от рвущихся снарядов выше головы, ура и наши идут на прорыв, побеждая. Самой торжественной частью был конный патруль зеленых тонко-стройных пограничников, выходивших на госграницу. Граница пролегала по участку, относившихся к соседям тети Наташи, воспитывавшим тихую Иринку, смотревшую на нас как на идиотов. Но не вмешивающейся. В отличие от кудлатого небольшого и очень злого безымянного бобика, жившего у ее деда. Мы ретировались, но никогда не оставляли своих, да.

На «блошке» в Измайлово моя тридцатчетверка сейчас стоит от полутора тысяч. В Самаре, увидев, как сын смотрит на такую же, зачарованными и застывшими глазами, даже не торговался. Не с чего было, пятьсот рублей – вполне себе цена за собственную память, отпечатанную тридцать пять лет назад на советском заводе. Без знака гвардии и не с родными гусеницами. Но это все ерунда, честное слово, по сравнению со счастливыми глазами моего, тогда совсем маленького, «танкиста».

Берегите небольшие куски детства, могут пригодится там, где не ждешь. И хорошего дня вам.