Огненные закаты-3
Автор: Ник ВенджинсПродолжение флешмоба от Незнакомки.
Не сразу получилось смириться и осознать произошедшее.
Мозг просто отказывался признавать очевидное. Я видел все вещи, что меня окружали, и по-прежнему чувствовал жар солнца, силу ветра, качку на волнах и запах тины, но не мог увидеть своего отражения, равно как не мог ничего взять в руки — ничего из моего старого и столь любимого мира.
«Любимого мира!» На глаза навернулись слёзы. Я был готов взвыть от досады, от того, что настолько не ценил жизнь и всё то, что меня окружало! Раньше я был убежден, что фраза «кусать себе локти» — это фигуральное выражение. Нет. Как оказалось, это реальная реакция тела, рефлекторное действие в особо страшных обстоятельствах, когда уже ничего не изменить, не повернуть время вспять и не избавиться от чувства вины...
Вывернув руку, я в прямом смысле слова пытался укусить себя за локоть, прекрасно понимая, насколько дико и несуразно это выглядит со стороны. Но кого тут стесняться?
Боже мой, как я мог не благодарить каждый новый день, пока был жив?! Как я мог не радоваться встречам с другими людьми и думать о ненависти к ним? Как мог отравлять себя, чтобы «забыться и ничего не видеть»? Какие, к черту, обиды?! Я всех простил… И не просто простил, а осознал, насколько мне все дороги и любимы. Во мне больше не осталось и капли злости, суровости и глумливости. Никакого ехидства и едкости, колкости и язвительности. Меня накрыло удивительным чувством — зрелости, и так захотелось одарить всех и каждого своим неожиданно раскрывшимся душевным теплом и благодарностью!
Увы, я опоздал.
Материальные вещи оставались безучастны моему горю. Я не проходил сквозь них, как в фантастических фильмах, но стоило мне протянуть руку к той же бутылке, как создавалось впечатление, будто это иллюзия, и никакой бутылки не существует, либо она какая-то ватная, мягкая, вечно ускользающая от пальцев.
Неужели она осталась в том, старом мире?
«Старом, старом...» — как в забытье всё повторял и повторял я, отказываясь верить. Потом иронично рассмеялся, вспомнив, сколько ценных и нужных вещей клали в могилы в древности при захоронении знатных и влиятельных особ.
— Неужто я застрял на этой разбитой яхте?
А что будет, когда она пойдет ко дну? Я тоже последую за ней в морскую пучину?
Интересно, можно умереть дважды?
Смогу ли я дышать под водой?
А вдруг я могу ходить по воде?
А где же божий суд, рай и ад с чертями и раскаленными сковородками?
Все эти вопросы хаотично лезли в голову, предлагая многочисленные варианты с ответами. А я крутился на одном месте, не в состоянии успокоиться.
Решив не откладывать в долгий ящик, я осторожно перелез через корму и ступил на шаткую, почти отвалившуюся лестницу. Волны совершали стремительные набеги на трап для купания и крупными водяными лапищами пытались схватить меня за щиколотку. Самые важные вопросы, которые меня волновали, — смогу ли я контактировать с первородными элементами и как в дальнейшем быть с едой и естественными нуждами? — очень быстро разрешились. К моему несказанному удивлению я ощутил прикосновение воды, когда робко спустил одну ногу. Моей радости не было предела!
— Я тебя чувствую, чувствую! — заорал я во всю глотку, чуть не соскользнув с мокрой лестницы. И тут же замер, непонимающе уставившись на собственную руку: я держался за перила лестницы и стоял на перекладине, почему-то не проваливаясь сквозь.
Это вводило в ступор.
— Но как же так?..
Вернулся на палубу, походил взад-вперед и недоуменно уставился на банку тушенки. Я точно помнил, что их было две. Одна упала за борт, вторая каталась возле меня. Теперь же я видел их в удвоенном количестве. Точно также дело обстояло и с бутылкой виски — она обзавелась близнецом. Очень скоро я заметил, что все вещи, которые были со мной там, в прежнем мире, растворяются, а те, что дублируют их тут, уплотняются. Спустя какое-то время мне стало совестно за свои насмешки о погребении древних. Может, предки знали намного больше современников, и их похоронные обряды с богатыми усыпальницами — не блажь извращенного ума и не страх неизведанного?
— Что же это получается, — чесал я затылок, — вещи и животные, жены, наложницы и слуги, которых убивали и отправляли вместе с покойником, все они оживали в другом спектре видимости, где фактически обзаводились дубликатами?
«Дубликатами...» — это слово вонзилось в меня, как бур, который всё вкручивался и вкручивался внутрь, дырявя насквозь и без того переполненную паникой и страхом душу. Я опустился на колени и устало прикрыл глаза, а когда снова раскрыл их, то день уже клонился к вечеру. Мне стало так страшно, как еще никогда не было в жизни. Больше всего пугало одиночество. Да и участь Летучего Голландца меня не радовала.
— Не переживай, всё образуется. Ведь должно же быть какое-то объяснение всему этому сумасшествию. Кто-то же придумал такое! Давай рассуждать, — уговаривал себя. — Если я тут помер, то где капитан и юнга? Их, наверное, выбросило за борт во время шторма, поэтому их дубликатов на лодке нет. Ага, скорее всего, так и есть. Дальше. Если я могу касаться пола, лестницы, воды, значит, не всё так ужасно — я живой. И без разницы, что мертвый. Всё это, как выяснилось, условно. Материальные предметы обзавелись тут дубликатами, начиная с лодки, которая, видимо, первая сориентировалась в пространстве, заканчивая бутылкой виски, будь она неладна. А я… а я просто помер, наверное, тут. И почему-то не вижу своё тело, а хожу, как ни в чем не бывало: дышу, глотаю, вижу… Вижу! Господи, я вижу!!! — заорал я, заметив вдалеке землю.
Вцепившись в левый борт, я жадно вглядывался в горизонт. Там сверкали огоньки и кипела жизнь. Я уже представлял себе оживленные, уютные улочки, тихие ресторанчики с теплой выпечкой и пленительным кофе, ненавязчивой музыкой и терпким, южным ароматом цветущих кустарников...
(продолжение следует...)