Огненные закаты - 5

Продолжение осеннего флешмоба от Незнакомки.

Начало тут, далее тут, и тут , и тут

***

Пожар на судне — не самый лучший выход из ситуации. Всё-таки остаться на яхте безопаснее, чем колыхаться на надувном бублике посреди моря. В последний раз я окинул взглядом палубу, затем как можно ближе подобрался к заваленной двери кают-компании и прислушался. Вода хлещет, что-то шумит…

— Если я не могу туда пробраться, не могу закрыть пробоину, то скоро судно пойдет ко дну. Без вариантов, надо бросать судно. Но бросать надо с выгодой. 

Приметив канистру, я сунул в нее свой нос, чтобы убедиться: солярка. 

— Отлично. Теперь раздобыть всё, что можно поджечь.

Перебравшись на плот, я с тревогой наблюдал за разгорающимся сигнальным костром, который я устроил в бочке. Как можно лучше закрепив ее, я понадеялся, что огонь не перекинется сразу на всё остальное, несмотря на поднявшийся ветер. 

Подождал минут тридцать. Ничего, тишина. Никаких вертолетов со спасателями, никаких судов.

— Может, никто не увидел огонь?

Я достал сигнальные ракеты и фаеры, которые обнаружил внутри моей надувной «палатки», свернул крышку и дернул за веревочку. Обжегся нафиг. Выбросил в воду. Потом запустил ракету. Бабахнуло так, что даже уши заложило, и красиво посыпались звезды с темного небосвода… 

— Вот и последний салют в твоей жизни, — уныло поздравил себя я. — Точнее фейерверк в память о ней.

Закрывшись на плоту от ветра и брызг, я сидел и смотрел в единственное окно. Темная ночь, полная луна и огни берега. Они то показывались, то снова исчезали за высокими волнами. Вскоре я совсем перестал видеть берег. Мощные, холодные волны одна за другой накрывали мою надувную крышу, точно прихлопывали надоедливую муху. Одна часть меня вздыхала и думала «Да скорее уже!», а вот вторая почему-то сопротивлялась. Упрямая засранка. Помер, и концы в воду… нечего тут жалеть... 

Подумать бы о жизни, о том, что не успел сделать и что точно бы сделал, если бы спасся. Но никаких мыслей в голове почему-то больше не было. Пустота. Даже страх притупился. Осталось только разочарование. Во всём и в самом себе. А еще раскаяние. Я сам не заметил, как заплакал. 

Сидел на плоту и рыдал. Так жалко мне себя еще никогда в жизни не было. И противно. Поэтому нестерпимо хотелось каких-то перемен, да побыстрее. Ожидание всегда было моей самой большой проблемой. 

Казалось, что ничего страшного не случится, если я сменю мерность, поменяю тело. И неизбежно приходило напоминание: я уже это сделал. Меня больше нет, я — это только фантом, призрак, дубликат, эфирное тело, которое скоро растает… 

Солнечный свет щекотал нос и приятно согревал закрытые веки. Потянувшись, я глубоко вздохнул и открыл глаза. Ничего не понял и снова их закрыл. Потом опять. И так раз десять, пока до меня не дошло: это не сон, не иллюзия. Я лежал в палате рядом с окном, откуда открывался завораживающий вид на спокойное, ласковое и бесконечно притягательное море. Приподнявшись, я осмотрелся. Рядом храпел капитан, а юнга уплетал за обе щеки принесенный на подносе обед. Я не поверил собственным глазам. 

— Эй! Ты жив! — вскрикнул я. 

Парень оторвался от еды. Его смуглое лицо озарилось улыбкой. Он что-то заверещал на своем филиппинском, а я снова заплакал: меня видят, я не один во тьме! 

Был готов броситься к юнге и прижать его чернявую голову к своей груди, но тут заметил слабость в теле и не смог даже подняться. Так и рухнул обратно на подушку. 

Вскоре зашла девушка в белом халате и очаровательно улыбнулась. 

— Вы очнулись! — присела она рядом. — Как вы себя чувствуете? Сейчас поставят еще одну капельницу.

— Не нужно, — взяв ее руки в свои, я со всей пылкостью расцеловал их. Сам от себя не ожидал подобного проявления чувств к незнакомому человеку. Но я был готов целовать и обнимать всех подряд! Они же видят меня, видят! Уж не знаю, как они могут видеть мертвого… Иди мне всё приснилось?

Девушка смутилась, потупила взор, потом как будто расцвела: 

— Мы очень рады, что вы спаслись. Может, расскажете, кто вам помог? А то весь город только и говорит о ваших приключениях. Пока вас троих не перевели в обычную палату, нам не разрешали ни о чем расспрашивать. К вам приходили только официальные лица.

—  Я ни с кем не разговаривал, — обомлев, уставился я на нее. — Ничего не помню.

— Такое бывает. Отдыхайте.

Не успел я расстроиться из-за своих провалов в памяти, как моими мыслями завладели чувства. Уж больно девушка была хороша! Смуглянка, с длинными блестящими черными волосами, изящная, вся такая приятная и ладненькая, словно сочный, душистый цветок. А глаза! Боже мой, я таких глаз в жизни не видел! Лазурные — ярко-голубые, точно подсвеченные. Я так и пялился на нее, не в силах отвести взгляд. Не думал, что филиппинки могут быть настолько красивыми. Я вообще раньше… А что было раньше? Когда-то я был влюблен и испытал на себе весь спектр ошибок, когда человек впадает в заблуждение, думая, будто безответная любовь — это настоящая любовь... Нет, это всего лишь эгоистические желания извращенного сознания. 

Но теперь я свободен, свободен от самого себя. Видимо, из-за приключений в море, мои внутренние оковы пали, и отныне мне хотелось жить так, как я еще никогда не жил! 

Медсестра встала, собираясь уходить, но я успел коснуться ее руки: 

— Вы осчастливите меня, если назовете своё имя. Как вас зовут? 

Она снова застеснялась. И это даже не казалось наигранным, хоть и было странным — при такой незаурядной внешности она, наверное, могла бы и привыкнуть к мужскому вниманию. 

— А то вдруг мне всё-таки потребуется капельница. Как же мне тогда позвать вас? — поспешил оправдаться я. 

— Простите, но я не медсестра. Я переводчик. Тут хорошая больница, но мало кто говорит на вашем языке. Чаще на английском. Меня привезли специально ради вас. А зовут меня Абигайл, Аби. 

Мне показалось, что я уже где-то видел эту девушку. Всё смотрел на нее и никак не мог вспомнить… и не мог насмотреться... 

Через несколько дней меня выписали из больницы. Проблемы с личными вещами, отелем и прочим взяло на себя вежливое и заботливое посольство, а я упросил их в качестве исключения подарить мне еще один день к моему отпуску, прежде чем улетать обратно домой. Они понимающе улыбались и были на всё согласны. И их бы расцеловал, честное слово! Да застеснялся. 

Для всех так и осталось загадкой, кто же устроил на разоренном пиратами судне контролируемый пожар в бочке; кто спустил на воду спасательный плот и запускал ракеты. Ведь всё это время мы с капитаном и юнгой лежали в кают-компании с завязанными руками, заклеенными ртами и практически постоянно без сознания. Пираты даже не стали тратить на нас патроны. 

Кто-то высказывался за версию, что один из пиратов захотел облегчить свою душу и перед отплытием вызвал помощь. Кто-то придумывал историю о том, как некий яхтсмен, испугавшись, что на него повесят тройное убийство и грабеж, вызвал помощь и поспешил скрыться. Но все эти версии разбивались о факты. Никого поблизости не было. Мы чудом выжили без еды и воды больше недели. Я помню, как терял сознание в каюте. Мне снился странный сон, в котором я бродил по разрушенной штормом палубе. И еще снился тот ненавистный гад в белых штанах, который предрек мне долгое возвращение домой. Что он еще говорил? Ах да, пожелал мне протрезветь. Что ж, кажется, сработало. 

(продолжение следует...)