Полуночная гостья. 3.14

14

Дом, сдававшийся мне в чуждых далях родным,

Задремал, одоленный бездельем дурным,

Пробудился, едва перешел я порог,

Бессловесно спросил, чем служить бы мне мог.

Вот томлений поэта итог:

Я ответить-то толком не смог.

Ничего-то я толком не смог.

Ну, а ужин меня уже тут ожидал

И еде я все должное должно воздал.

Ведь диет никогда я и не соблюдал.

После в креслице я прикорнул у окна,

Из которого светлая речка видна,

И, довольный, дремал дотемна

У высокого да у окна.

Объявилась плутовка-луна

И в окно заглянула, бледна.

Мелодичный меня разбудил перезвон.

Убедился не сразу, что это не сон.

В дреме я не увидел, как дева вошла,

А она не ступала, но словно текла,

Излучая флюиды тепла,

Белой лебедью подплыла,

Сладким взглядом, как ядом прожгла.

 Я реальность с великим трудом осознал

И пошлейших эпитетов толпы прогнал.

Я действительность видеть уже начинал.

Меня ранила больно она

И щемили ее бремена.

Подскочил, поклонился – нелепо вполне,

Захотел очутиться в момент на Луне.

Неуклюж и нелеп я вполне.

Ускользну, улечу я к Луне.

Или лучше бы мне утопиться в вине,

Чем тайком тосковать на Луне?

Вдруг увидев ее не влюбиться всерьез

В то видение в дымке длиннющих волос,

В дымке медных волос,

В ночь отчаянных чайных измученных глаз,

Что не просят о помощи лишь на показ?

 Но горчит глубина этих глаз,

Просит помощи не напоказ.

Пламень мечется в пропасти глаз.

Плеч не прятало платье, и пышную грудь

Прикрывало оно кружевами чуть-чуть.

А разрез, прославляя округлость бедра,

Что-то мне про распутные врал вечера,

Про иные мне врал вечера,

Но со страстью сплеталась в ней грусть.

Может быть, мне солжет – ну и пусть.